Страница 4 из 9
Тщетный завтрак
Алмазная крошка,разбитая напрочь посуда,соленые брызги на розовых щечках шатенки,мне снятся, пока индевеет полет парашюта,и перышком с ягодных клецокснимаются пенки.Пунктирная шпагана пике высокого взмахарассыпалась звонкими словно капель позвонками,но словно по швам разошлась трудовая рубахас раскрытыми для вековогообъятья руками.Актерская слававажней, чем солдатская слава:ей сложно остаться посмертной в сознаньи подруги.Большим хороводом в садах растянулась облаваи лают собаки, и слышатсягромкие звуки.В гранитной норе,где блаженствуют скользкие змеи,сплетаясь в любовной истоме в канаты и тросы,змеиную мову по-прежнему не разумея,ты вспомнишь прелестной Марииупрямые косы.И стан ее тонкий,похожий на юркую прялку,и взгляд ее томный, что выйдет товарищу боком.Скорее включи в вышинеголубую мигалку…И нас напои родниковымгрейпфрутовым соком…Сахар, олово и лед
Луч проходит через леди с блаженством детской болииз прорехи пламя льет,прожигая мех соболий:и душа моя – в неволе,сбита словно птица влет.Ночь в деревне настает:браконьер ушел от штрафа.Сердце девичье снуеттьмою платяного шкафа.В круглых окнах батискафаЗатонувший теплоход.Не назначен смертный час,не осмыслить день и дату,что даны в последний разоловянному солдату:за лирическую платунас включили в высший класс.Руки входят, как домой,на ходу роняя спицы,в шерстяные рукавицы,что так выгодны зимой.В море прыгают девицы,исчезая за кормой.Открывался синий глаз,в нем раскидывалось полевсё в снегу, и на приколегнил забытый тарантас,и на нем дурак в камзолехолодно смотрел на нас.Ты уедешь навсегдана колесном пароходе.Облака на небосводерасслоятся как слюда.И уже назавтра в модестанет с сахаром вода!Элегия
Где ты, картонный Марко Полочто плыл за море на спине?Где два горбатых богомоластирали простыни в огне?Где бродит молоко верблюжьескисая в сладостный шубат?И огнестрельное оружьесо стен стреляет невпопад?С мечтой о молоке и хлебеиз глины человек возник.Пусть молния сверкает в небе,пусть в дельте падает тростник.И голубой мятежной кровьюмолитвы пишет рифмоплет,а на устах – печать безмолвья,и на глазах прохладный лед.Сравни монаха лысый черепс нетленной мудростью яйца.Но разве циркулем отмереновал любимого лица?И разве брошенные в пропастьсвои объятья разомкнут,и в небеса бесценный пропускладошкой нервною сомнут?Я знаю в яростной атакеглубинной грусти седину,и в лае загнанной собакиво рту тяжелую слюну,и неуклюжего престоласлоновью вычурную кость.И свет слепого произвола.И счастья праведную злость.Салливан Айленд
Галька шуршит под ногой как победный марш.Ты идешь по пляжу совсем один.Этот мир когда-нибудь будет наш.Ты сам себе господин.Дачные домики расположены у воды.Выходы к океану наперечет.Поднимается ветер и, значит, твои следыникакая ищейка не засечет.Никакая женщина, проживающая на материке,не потревожит тебя звонком.Одна хорошо умела гадать по руке,только с ней ты и был знаком.Можно прожить до старости с кем-нибудь,все равно никто ничего не поймёт,не потому что всё сложно, а потому что путь,если он тебя выбрал, свое возьмёт.Раньше тебя убаюкивал звон цикад,согревал, на коленях мурлыча, ангорский кот.И на горизонте большой закатты мог принять за восход.Рыбацкая считалка
Одеялом фиолетовым накрой,нежно в пропасть мягкотелую толкни.Я бы в бурю вышел в море как герой,если справишь мне поминки без родни.Верхоглядна моя вера, легок крест.Не вериги мне – до пояса ковыль.По ранжиру для бесплодных наших местпричащеньем стала солнечная пыль.Только спящие читают как с листазлые смыслы не упавших с неба книг,вера зреет в темном чреве у кита,и под плитами томится как родник.Возле виселицы яблоня цветет,вдохновляя на поступок роковой,небесами тайно избранный народзатеряться средь пустыни мировой.Рвется горок позолоченных кольцо,сбилась в ворох сетка северных широт,раз за мытаря замолвлено словцо,он с улыбкой эшафот переживет.Присягнувшие морскому янтарю,одолевшие молитву по слогам,я сегодня только с вами говорю,как рыбак твержу унылым рыбакам.Трепет пальцев обжигает тело рыб,мы для гадов – сгустки жаркого огня.Если я в открытом море не погиб,в чистом поле не оплакивай меня.