Бессонница

- Жанна, да твою мать, куда ты так несешься?

- В уборную, Костя! - я резко распахнула дверь с табличкой "Ж".

- Да что с тобой такое? - как и ожидалось, табличка редактора не остановила. Не замечая удивленных взглядов, он вошел следом за мной и привалился спиной к стене возле умывальника.

- Какой черт в тебя вселился? -  прокричал над ухом Костя.

Набрав полную пригоршню геля, я принялась старательно растирать его по рукам.

- С каких пор мое шоу без моего ведома переносится на другое время? - внутри все кипело от злости. Два года я выбивала себе вечерние часы, била все рекорды по рейтингам, и тут вдруг оказывается, что моя передача перенесена на обеденное время.

- Жанн, ты же знаешь, это идея нашего нового бигбосса.

- Он посчитал, что, поработав неделю на радио, знает, как лучше верстать сетку?

- Ты сама все понимаешь... - Костя поджал пухлые, как у девчонки, губы и опустил взгляд.

О, да! Я понимала. Я столько всего понимала, что хотелось материться в прямом эфире. Отличная получилась бы новость: "Жанна Орлова, номер один в топе самых сексуальных ди-джеев русского радио возмутилась из-за домогательств собственного босса!" Даже интересно, найдется ли хоть кто-то, кто поверит?

- Жанн, прости...

- Ни за какие коврижки я не буду с ним спать, - смыв гель, я набрала новую порцию и принялась снова намыливать руки. - Пусть Мисюров засунет свое предложение куда подальше, а если еще раз подкинет мне в передачу идиотку вроде сегодняшней - вообще будет вести эфир сам!

- Да не кипятись ты так.

- А я еще и не начинала! Вот когда вся радиостанция будет меня слышать, тогда, считай, разошлась.

- Ох, черт... - Костя подставил руку под воду и аккуратно побрызгал себе в лицо и на волосы. Как раз вовремя – рыжие кудряшки уже торчали во все стороны как антенны. - Слушай, а ты из-за Мисюрова так разозлилась или из-за своей сегодняшней писательницы?

От неожиданности я задела вентиль крана, и вместо теплой на ладони полилась ледяная вода.

- Костя, твою ж... Не говори под руку!

- Обалдеть, Орлова! Тебя тетка из себя вывела. Не думал, что у кого-нибудь это получится, - словно только что сорвал джек-пот, редактор вскинул руки вверх. – Йо-ху!

Испепелив своего выпускающего редактора, а заодно лучшего друга взглядом, я резко выдернула из держателя для бумаги три салфетки. Все, нужно было заканчивать. Дурацкий день. Идиот босс, да теперь еще и Костя туда же.

- Вместо того, чтобы шутки здесь шутить, - я ткнула редактора пальцем в грудь, - впредь проверяй гостей. Если Мисюров решил за нас взяться, мне нужно быть готовой.

С этими словами я развернулась и быстро направилась в коридор.

- Жанн!

- Все, Костя! У меня еще дела! - бросила, не оборачиваясь.

- Но кое-что важное забыл тебе сказать!

- Вечером! Все расскажешь на вручении премий.

Упрямый редактор еще метров двадцать пытался меня догнать. Для своей шарообразной комплекции он даже развил неплохую скорость. Прохожие оглядывались, но у меня были слишком веские причины для спешки, так что у Кости не было ни одного шанса.

***

Церемония закрытия сезона хоккейной Лиги в этом году проходила с размахом. Шествие гостей по красной дорожке, фанфары, прожектора, логотип КХЛ на большом экране у входа. Если бы в зал попал кто-то случайный, он точно решил, что перенесся в Голливуд и вот-вот собственными глазами увидит вручение знаменитых позолоченных статуэток мужчины с веслом.

Обстановка так и располагала для шоу с американским размахом. Однако случайных гостей в сверкающем бриллиантами и белозубыми улыбками зале не было. Уж тем более - здесь не было голливудских актеров.

В то время, когда запуганный новостями о кризисе рабочий пересчитывал крохи в кубышке, сильные мира сего собрались на вручении ежегодных премий своим любимчикам. Защитники, форварды, голкиперы – сегодняшний вечер был посвящен им.

Среди элегантно одетых мужчин не с первой попытки можно было вычислить хоккеистов. Вместо хоккейных форм роскошные костюмы преображали гладиаторов ледовых арен до неузнаваемости. Даже я, потратившая две недели на изучение хоккейной элиты, спутала двух игроков с бизнесменами средней руки.

Хотя, вполне возможно, моя ошибка произошла из-за другого...

Больше года прошло с тех пор, как я видела Руслана последний раз. Для меня это был очень тяжелый период: новое шоу на радио, концерты, закрытые вечеринки, бесконечные съемки и еще сотня маленьких и больших дел.

Я за уши вытаскивала себя из кошмара, в котором прожила предыдущий год. Не рыдала в церкви возле квадратного подсвечника или дома, держа в руках фотографию погибшей подруги. Не каталась каждый вечер через весь город, чтобы заставить поесть ее мужа. Не сходила с ума от раздирающих душу чувств: безнадежной, опустошительной любви к этому мужчине и горечи нашей общей утраты.

Я даже перестала просыпаться по ночам от собственного крика. Почти перестали сниться поезда и кровь. Стала ли я прежней? Это был самый сложный вопрос.

За стеной сплетен, которых в последние два года родилось слишком много, рассмотреть настоящую Жанну Орлову стало трудно. Слишком много натянутых улыбок, слишком много фоновых мужчин. Красивая маска приклеилась намертво, и даже я сама не всегда помнила, кто за ней.

Прошлая я порой казалась нынешней мне незнакомкой. Я помнила, что всегда много работала. Иногда со Светой мы вырывались отдохнуть, и я возвращалась к настоящей жизни в ее теплых лучах. Помнила, что когда-то хотела большую семью, двоих или троих детей. Мечтала об уютном домике за городом. А еще, как дурочка, с первого взгляда влюбилась в потрясающего мужчину, который из двух подруг безошибочно выбрал лучшую.

Смешно: мужчины всегда западали на меня, а цветы таскали Свете, моей полной противоположности, доброй фее с большим сердцем и чистой душой ребенка. Мне обещали звезды и луну, ей тепло и верность. Меня хотели, ее любили... Если я была бы мужчиной, тоже выбрала ее. Не думая!

- Обалдеть, Орлова! Тебя не узнать!

Вот уж действительно было обалдеть. Среди сотен мужчин первым меня заметил собственный выпускающий редактор. Впору было задуматься о преследовании.

- Костя, - я повернулась к говорившему. Пижонский голубой пиджак, залитый лаком рыжий чуб, новые очки – друга было не узнать. - Спасибо, конечно, за комплимент, но что ты здесь делаешь в таком виде? Для гостя как-то уж очень ярко.

Вместо ответа Костя поправил бабочку и смахнул невидимую соринку с лацкана.

- Нет! - я догадалась, на что он намекает. - Этого не может быть!

- Ну не только ж тебе сверкать на сцене, - мой редактор цвел как майская роза.

- Да ты уже наверное забыл, как микрофон держать.

- Ты ко мне несправедлива!

- Твой последний эфир был при царе Горохе. - Какими бы наши отношения не казались со стороны, но Костю я никому не дала бы в обиду. Даже ему самому. - И точно помню - в сетке ведущих не было твоей фамилии. Только среди гостей!

- Ну... - друг опустил взгляд в пол. - Для того, чтобы вынести на сцену цветы самой красивой болельщице не обязательно помнить, как держать микрофон.

От сердца отлегло. Отпаивать коньяком после шоу никого не придется, и выдумывать байки, что заикание это модно – тоже.

- Ну, раз ты сегодня "принеси-подай", то ладно. Если хочешь, могу еще тебя в помощники моей подавальщице статуэток записать. Приз за наибольшее количество голов в чемпионате все будет поувесистее букета цветов.

- Вот правду говорят, что ты циничная су, - с показной обидой проворчал Костя.

- Правду, - не стала спорить. - И про "циничную су", и про "алчную тва". Другим всегда виднее. У них особый глазомер.

После признания мной своих грехов Костя сдулся. Даже морщинки на лбу расправились.

- Блин, - неожиданно спохватился он, - я ж тебе главное забыл сказать. И утром не успел, и сейчас чуть из головы не вылетело.