Бессонница

- Сюрприз хотел сделать, - как провинившийся, Костя поджал губы. - Идиот...

В том, что он был идиотом, не было никаких сомнений. Я и разубеждать бы не взялась. Но после случившегося в кабинете Генриха нас с ним можно было счесть идеальным дуэтом. Идиот и его напарница идиотка - мечта любого радио. Хоть в резюме указывай.

Не зная, что сказать в этой ситуации, я похлопала по сиденью дивана.

- Жопа... - Костя тряхнул головой и уселся рядом.

С минуту мы молчали. Смотрели на стену перед собой с расписаниями и фотографиями, приклеенными прямо на обои.

- А как вообще у тебя дела? – ни с того ни с сего отрешенно спросил Костя.

Словно сейчас только и оставалось, что вести светские беседы, я ответила:

- Нормально. Только что я сделала все, чтобы меня уволили. Перед этим провела три дня наедине с собакой, а до этого... - я обхватила голову, - ...переспала с Серебряковым.

Знавший меня как облупленную, со всеми моими тайнами и страхами, Костя дернулся всем телом.

- С Русланом?

- Ага.

- Звездец...

Оставалось лишь поражаться, как интеллигентно мой лучший друг заменил другое, так и напрашивающееся, слово.

Меньше недели назад я была главной звездой радиостанции "Лайф", сверкала на вручении хоккейных премий, строила планы на новую передачу, а сейчас - истеричка с подтекшей тушью и, скорее всего, безработная. Все перевернулось с ног на голову. И ведь на землю не прилетал метеорит, да и аварий никаких не было.

Правду говорят, что самые большие перемены происходят в тишине. Ты не замечаешь ничего, плывешь по течению, а жизнь незаметно, исподволь меняет привычное русло. Вначале плавный поворот. Потом каменистый уступ, и, не успев ухватиться за острую прибрежную траву, ты уже падаешь в холодный водопад.

- Но прямо сегодня Мисюров ведь меня не выгонит? – вдруг спохватилась я.

Костя, видимо, сразу не понял. Посмотрел на меня, как на призрак, и лишь потом ответил:

- Эденберг восемь часов не высидит. Он во время марафона всех достал своими «переработками» и нытьем про сидячий образ жизни. А менять тебя сегодня некем.

Я сощурилась. Может, мой водопад уже и маячил на горизонте, но до чертиков не хотелось падать еще ниже.

- И Алла, - продолжила допрос, - ради которой Генрих на прошлой неделе двигал мой эфир, не прилетит на голубом вертолете?

- Алла в Москве, Мисюров там второй офис открывает. Я ж тебе об этом уже рассказывал.

Тайну о том, каким местом всегда слушаю фоновый треп, я не стала раскрывать.

- Значит, вечер мой, - не рассиживаясь дольше, я спрыгнула с дивана и полетела к зеркалу поправлять макияж.

- Пока – да. Вернее, я так думаю.

- Ну раз мой... тогда мы еще повоюем.

Обычно, когда меня прихватывал острый приступ активности, Костя старался мягко, но настойчиво гасить его. С моим взрывным характером не представляю, как справлялась бы сама. Но сейчас Костя почему-то молчал. Он только смотрел на меня, внимательно, будто сканируя. Но вслух не проронил ни слова.

Это я сочла высшим благословением делать все, что посчитаю нужным.

- Держись "Лайф"! – скопившаяся за три дня ничегонеделания энергия рвалась наружу. – Костя, после эфира едем в ресторан. Платье у меня здесь в шкафу есть, так что закончим, и вперед.

- А может, по старинке? После боя баиньки, и проснуться знаменитой? – судя по складке между бровей, моему редактору идея отправиться кутить не очень понравилась.

- Не хочу просыпаться знаменитой. Хочу знаменитой засыпать, - поставила точку в беседе я, и решительно двинулась готовить новые вопросы сегодняшней гостье.

Глава 7

Руслан.

Иногда проснуться в одиночестве после секса – счастье. А иногда – результат игры больного воображения одного из двоих. Пробуждение после ночи с Жанной походило на мистический триллер про исчезновения людей. Под боком Орловой не оказалось. Стоило взглянуть в окно на место, где еще вчера стояла ее машина, стало ясно, что и в доме Жанны нет.

- Зашибись! - вместо "доброго утра" поздравил себя я.

Со злости одеяло полетело на пол. Следом за ним от воспоминаний о прошедшей ночи захотелось еще и головой о стену садануть. Может, хоть после этого мозги встали бы на место.

Как себя ни оправдывай, а в науке держать член в штанах за один вечер я деградировал до уровня зеленого пацана. Мало все же под холодным дождем вечером побегал. Надо было перед сном дополнительно навернуть еще круг по поселку. Босиком по хляби и траве. Тогда, глядишь, и не залез бы на Жанну, словно женщин целый год не было.

Переход от сонливости к злой бодрости получился быстрым. Вот только спроси кто, на кого злюсь больше, и ответить не смог бы. Как там Жанна сказала: "Это всего лишь секс!" А я, конечно же, первый встречный, с которым приятно было снять напряжение.

Как же! Поверил! Может еще следовало счет ей выставить за использование члена? За амортизацию, мать ее. Счастье Орловой, что удержался и не рванул за ней. Желание догнать было таким сильным, что пришлось втиснуть себя в проклятую душевую кабину и включить холодную воду на полный напор.

В свете произошедшего ночью вчерашний благородный порыв казался верхом идиотизма. Ярость заслоняла собой любые другие эмоции. Ни сожаления, ни стыда - одна неразбавленная спасительная злость. На ней, как на реактивном топливе, все сборы на даче заняли минут пятнадцать.

Бросив в машину свои вещи и забытые Жанной расческу и шорты, я, не завтракая, направился в город. Нога вросла в педаль газа. Как останавливался на "красный", не замечал. И только уже дома, в родных стенах, бешенство постепенно стало угасать. Руки наконец перестали сжиматься в кулаки, а челюсть стискиваться, будто я пытался перекусить самого себя.

Внешне мое состояние можно было принять за спокойствие. Даже кофе удалось выпить, не разбив чашку. Только внутри - на смену злости пришел гадкий липкий стыд. Чтобы я еще больше почувствовал себя подонком, память услужливо подсунула горячие картинки со злосчастным диваном на даче, только уже со Светой. С моей Светой!

Апперкот был бы милостивее. Ни после одной из своих любовниц я не чувствовал подобного. Только с Жанной, будто она была проводником между прошлым и настоящим. Одна-единственная женщина, которой доверял и был должен. Близкая...

Что на самом деле мог означать ее побег, думать не хотелось. Женский мозг - космос. У меня не было ни единого шанса разгадать мотивы Орловой, только одно противное, словно жужжащая над ухом бормашина стоматолога, подозрение не давало покоя. Никаких чувств предложить я не мог. Выгорело внутри все после Светы. А забраться в грязных сапогах в чужую душу, попользоваться на раз - за такое и удавиться было мало.

Какой окажется третья после стыда стадия моего осознания, я даже представлять не желал. Нужно было как можно скорее найти Орлову и посмотреть ей в глаза. Я обязан был убедиться, что ее дурацкая фраза про секс была хоть отчасти правдой.

***

Как оказалось позже, решиться - гораздо проще, чем сделать. Телефонную трубку Орлова не брала ни утром, ни днем, ни вечером. Я даже было подумал, что набираю цифры неправильно. За прошедший год она могла сменить номер, оператора или еще что-нибудь. Но когда нашел ее "входящий", это подозрение развеялось. Если проблема и существовала, то она была в самой Жанне.

Устав слушать гудки, после работы я заехал к ней домой. Мысль о том, что могу испортить чей-то вечер, не останавливала. Наоборот, я подспудно мечтал застать Орлову в чьей-нибудь компании, отдать забытые вещи и со спокойной совестью убраться восвояси.

Такое развитие событий объясняло бы и бегство и неотвеченные звонки. Но этим надеждам не суждено было сбыться. Все, что мне удалось - попялиться в темные окна квартиры Орловой на пятом этаже и полюбоваться домофоном.

Если чей-то вечер в этом шумном городе и был скрашен присутствием Жанны, то встреча состоялась не в ее квартире. Теоретически это должно было меня успокоить, но на практике спокойствия почему-то не прибавлялось.