Страница 4 из 10
Душу все чаще грызла чёрная тоска, и я, к своему немалому удивлению, начала понимать дурную человечку, так стремившуюся попасть за стены этого заведения. Одногруппники вчера, в свой первый законный выходной, дружно отправились куда подальше, в основном – навестить многочисленных родных и друзей, я же… Я сидела у небольшого окошка в своей до одури надоевшей комнате и угрюмо смотрела наружу: да, город накрыл плотный туман, да, погода не радовала теплом и светом, да, ни к кому меня не тянуло, но… Но сама возможность подышать во всех смыслах свежим воздухом, бесцельно побродить по улицам, не ожидая каждую секунду появления злобных родичей, раствориться в толпе, понять, что ты наконец-то свободен от учебы, забыть хоть на несколько часов о надоевшей работе и доставших пациентах… Ничего такого мне в ближайшее время не «грозило»…
С утра настроение испортил какой-то идиот из людей, посмевший на приеме во время осмотра дыхнуть мне в лицо чесноком. Понятия не имею, сколько головок этой гадости он осилил и как после подобного ужаса жив остался, но я сама чуть не вырвала от одного только запаха. Бездна, ну вот за что? Почему я? Того же Инола или Аринора никто и не думает бояться. А ведь разъяренный тролль или злющий оборотень тоже не сахар. Я же, как обычно, собираю все шишки…
На пятнадцатом этаже, кроме нескольких ординаторских, кабинета для куратора интернов и пары комнатушек для отдыха младшего медицинского персонала, больше ничего не было. Впрочем, всем местным обитателям и появлявшимся здесь посетителям некогда было задумываться о необходимости «украшательства» коридора, как до этого додумались люди. Вот кто, скажите на милость, решил, что сезонные цветы в вазах и высокие растения в кадках помогут нуждающимся в медицинской помощи клиентам одним своим видом улучшить самочувствие, а врачей избавят от постоянного перенапряжения? Как избавят? Даже лешие сырые растения стараются не есть, уж на что они в еде неприхотливы. Или подразумевалось нечто другое? Тогда что конкретное? В общем, человеческие врачи упорно занимались чушью, о подобном же начали задумываться интерны, и только здесь всё было тихо и спокойно. Относительно, конечно же…
– Ар, не пори чушь! Быть такого не может! – раздраженно фыркал Инол, сидя в кресле и попивая кофе.
– Я тебе говорю! – горячился тролль, жестикулируя и размахивая руками. – Сам видел, своими собственными глазами!
– Что ты его слушаешь, Ин, – ворчал Астон. – Ару после трех дежурств подряд еще и не то привидится.
– Не веришь мне – загляни к Сортарину. Сам убедишься.
– Почему нет. Жур, ты сам говорил, что…
– Дамы и господа, попрошу минутку внимания.
Голос инкуба с легкостью перекрыл гул, стоявший в комнате. И что опять… О нет! Бездна! Мне это только снится! Этот кошмар…
– Инка! Ты вернулась!
Инна:
Ночевала я в той же самой комнате, не запираясь. Не то чтобы так уж хотелось побыстрей прыгнуть в объятия ненаглядного женишка, но смысл закрываться, если уже приняла предложение и совсем скоро станешь… Кем именно стану, узнать я до сих пор не удосужилась: титула жениха мне известно не было. Впрочем, какая разница… Скоро всё будет известно… Брачные клятвы тут произносят, надеюсь… В общем, пытаться играть в недотрогу я не стала и, раскинувшись морской звездой на мягкой кровати, смотрела сон за сном. Но воспользоваться моей невинностью, как ни странно, никто не спешил, и ночь прошла тихо. А утро началось с неожиданного мурчания.
Дома, в деревне, мы с сестрами и окрестной детворой всегда активно подкармливали и кошечек, и собачек, и воробушков, и прочих уменьшительно-ласкательных зверюг и птиц, обитавших вокруг, в кровати по ночам тоже частенько таскали, было дело, хоть мать и яростно этому противилась, так что просыпаться под кошачье «пение» мне в диковинку не было. Да вот только откуда в помещении, наполненном волками, вдруг взялись мурлыки? Но вспомнила одна дурная девчонка о данном, вполне логичном вопросе уже после того, как с криком: «Ой, киса!», начала душить в объятиях нечто мягкое и пушистое. Нечто на какое-то время озадаченно замолчало, видимо, прифигев окончательно, а потом замурлыкало с удвоенной силой, обдав меня запахом мускуса.
Кое-как продрав глаза, я все же соизволила заметить, что тискаю непонятно что, на кошку похожее так же, как пума – на волка. Создание ростом с обычную уличную мурку и формой с шар сидело на шести коротких лапах, его шерсть переливала всеми цветами радуги, на месте мордочки я обнаружила плоский блин с глазами-жгутиками, щелкой для рта и двумя дырками для носа. Ушей не имелось (или же их просто не было видно). Ужастик, ты кто?
В дверь постучали.
– Инка, ты не спишь? – послышалось из коридора.
Не дождавшись ответа, незваный гость повернул ручку и зашел в комнату:
– Инка, ты…
Оборотень замолчал и ошалело уставился на балдевшее под моими руками животное.
– Инка… Ты… Что… Ты хоть понимаешь…
Понимаю. Судя по шокированному «экстерьеру» блохастика, я опять куда-то влипла.
Неизвестное земной науке создание недовольно зафырчало, словно командуя не отвлекаться от крайне важного занятия почесывания его любимого, и я послушно возобновила свои действия. Тот же звук помог Конраду прийти в себя.
– Откуда здесь норг?
– Понятия не имею. Утром нашла. Лежал и урчал. А кто это?
– Тот, с кем и магу лучше не встречаться в узком переулке. Эти создания в Межмирье не прижились: тут слишком тесно для них. Да и рацион крайне скуден.
Последнюю фразу оборотень произнес с явным намеком. Так… Похоже, я догадываюсь, кто именно входит в их рацион…
– Людьми питаются?
– Не только. Любыми мыслящими созданиями. Странно, что ты до сих пор жива-здорова…
Произнеся последнее слово, блохастик нахмурился, пробормотал себе под нос нечто неразборчивое, резко повернулся и ушел. И что вот это сейчас было?
– Норг, значит? – заинтересованно повернулась я к зверю. – И как тебя зовут, норг?
В ответ – вполне ожидаемый игнор. Пушистая лужица растеклась по покрывалу и не собиралась отвлекаться на пустяки.
– Ну и ладно. Тогда будешь Снежком.
Возражений не последовало. Я собралась было вставать, когда в коридоре снова послышались шаги, на этот раз более торопливые. Да и, судя по звукам, не один гость у меня будет…
В комнате тем временем появился ненаглядный женишок, тащивший за шкирку активно упиравшегося пацана, того самого, что обозвал меня нищенкой.
– Лотир! – Конраду надоело играть в паровозик и работать локомотивом, и паренек, уловив в голосе старшего родича раздраженные нотки, послушно застыл каменным изваянием. Или он окаменел, потому что моего нового питомца узрел? Я ж правильно поняла: норг переселился сюда не по своей воле?
– Лотир!
И пацаненок отмирает.
– Ты ЭТО вызвал? Отвечай!
Оборотень говорил негромко, наверное, боясь спугнуть пушистую лужицу на постели, но железные нотки в его голосе точно напугали бы любого, менее подготовленного жизнью, чем я. На мальчишку точно подействовало:
– Я… Простите… Я не думал… Я… Пошутить хотел…
Стоит мямлит, шалые глаза от моего нового питомца отвести не может. Ох, разбаловали его родители…
– Давайте, вы потом разберетесь, кто прав, кто виноват, и как кого наказывать, – «щедро» предложила я, устав от спектакля. – Нам со Снежком завтракать давно пора.
Живность, словно почувствовав, что разговор зашел о самом важном действии в жизни каждого разумного индивида, согласно муркнула. Оба гостя вздрогнули.
Еду принесли в комнату. Две молоденькие служаночки на дрожавших ногах вкатили в спальню наполненную снедью тяжелую тележку и тут же исчезли в неизвестном направлении.
– Так… Вот это блюдо с сырым мясом вроде как тебе, – задумчиво пробормотала я, разглядывая продуктовый запас.
Через десять минут с завтраком было покончено. Я, доев нечто, похожее на творожную запеканку, предложила сыто потягивавшейся живности: