Антиглобалист

Давид смотрел на работу простых парней своих ровесников, и понимал, что дружить всегда легче с людьми финансово бедными. Потому что здесь хоть и подымается, но гораздо реже вопрос денег, а людей оценивают по их качествам.

«Наши люди почти массово носят крестики на груди, и забывают, что тот, кто пригвождён к кресту был плотником, а не бизнесменом. А созидательный труд превыше зарабатывания денег ради денег. Формула сознания сегодняшнего человека «больше зарабатываю, потому что у меня больше алчности, которую нужно кормить» совершенно не делает его выше сортом. Мир ушел в плоскость измерения оценивания друг друга материальными благами. Мир опошлился, и пошлость выдал за норму поведения

Достойный и честный человек должен иметь соответствующий почет в обществе, тем более, если это рядовой строитель, дворник, простой учитель или врач. Люди, сохранившие свое лицо в тяжелых жизненных обстоятельствах заслуживают вдвое больше уважения, чем те, что остаются «белыми и пушистыми» в роскоши и комфорте.

«Хотел бы я увидеть наших олигархов хотя бы изредка, в качестве исправительных работ, метущих двор, собирающих окурки и бутылки, зимой в мороз чистящих снег возле подъездов, сбивающих сосульки с крыш, или грузчиками на фасовке. Да половина, наверное, предпочтет застрелиться, я уверен не только из-за рутинной работы, сколько из-за чувства униженного и подавленного собственного «эго» именуемого достоинством. – В таких размышлениях продолжал свою работу наш герой.

Цементная пыль стояла столбом, от фасовки и погрузки вновь и вновь подъезжающих авто начиная от маленьких газелей, заканчивая ЗИЛами, КрАЗами, КАМАЗами и другими многотонниками. Витя запевал очередную песню, он так часто делал, и ребята подпевали невпопад и не в ноты, басистым хором. Потом песни сменялись шутками, приправленные фольклорной руганью Вити, направленной то на водителя, что не так припарковался, то на фасовщика, что дал перерасход цемента в мешки, то в сторону проходящей мимо барышни за воротами двора фирмы. Тут царил порок, но в то же время за слоем этого порока проглядывались хорошие мужские качества, такие как трудолюбие, честность, пунктуальность, целеустремленность, мужество, характер, воля, выносливость, взаимовыручка и поддержка.

Давид думал об Инне, он был в приподнятом настроении и выкладывался в полную силу. Только начали погрузку первого автомобиля, а на улице уже стояла длинная очередь грузовиков. Смысл работы заключался в фасовке цемента в мешки, укладку мешков на транспортную ленту, а с ленты на грузовики. Цистерн с цементом было шесть, ребята называли их банками. Цемент, как правило, привозили на выходных, выгружали из вагонов и закачивали в цистерны-бочки. Возле каждой цистерны на пульте стоял человек, который фасовал цемент, ещё один собирал лопатой остатки цемента, который рассыпался под цистернами, и закидывал его в отдельную небольшую бочку, с дальнейшей фасовкой мешков из этой бочки. На погрузку, в зависимости от размеров груженого автомобиля, становилось два три человека, плюс бригадир, который то направлял автомобиль для заезда, стоянки, и выезда, погрузки, и временами фасовки, то подымался на авто укладывать мешки, если нужно было кого-то подменить из членов команды, или те не поспевали. Работа рутинная, тяжелая, но исключительно мужская. В бригаду брали только выносливых и сильных парней.

Первая половина дня проходила, как правило, в интенсивной и монотонной работе. Потом был небольшой перерыв, в который по очереди, по два человека, сменяя друг друга, можно было отобедать, а во второй половине дня, если машин на погрузку становилось меньше, и возникала небольшая пауза, садились передохнуть.

В этот день Давид работал в паре с Ильей Студентом и Петькой. Поначалу Петька не вызывал большого интереса к Давиду, пашет и молчит день ото дня, молчит и пашет. Облако цементной пыли никогда не оседало на рабочем месте ребят, как и не останавливалась работа до самого вечера, это было очень вредно для легких. Ребята, которые работали больше двух лет, кашляли, словно, старики. «Благо Иллюха здесь только на лето». – Думал Давид, он особо проникся к этому парню. Саныч подошел, хлопнул Петьку по плечу, когда ребята спустились с первой погруженной машины:

– Сегодня приедет большой караван машин, нужно будет задержаться после работы, выдержишь?

– Выдержу. – Коротко отвечал Петька, и снова замолкал, потупив взгляд в бетонную стену.

– Этот выдержит. – Ворчал про себя Саныч, и удалялся в сторону склада.

Когда Петька возвращался каждый вечер после работы в «бомжатник» (так он называл те две комнаты их ночлега), доставал из холодильника полуфабрикатный ужин, ел, принимал душ и падал спать, чтобы снова подняться рано утром на работу, словно солдат, идущий в бой. Для него эта жизнь – война, на которой такие как он, Витя бригадир, Политолог (годящийся ему в отцы, но при этом верный друг) и другие ребята не сдавались. Здесь мужики никогда не жаловались друг другу на свою тяжёлую жизнь, Петька учился у них не роптать. Не было смысла жаловаться, когда окружён такими же страдальцами. Петька спал на втором этаже кровати, под заплесневелым потолком, из которого капала вода, в дождливые дни. По выходным приходят новые вагоны с цементом, и из них качают цементный песок в бочки, поэтому вся округа здесь в цементной пыли, и даже простыни, которыми укрывается Петька и мужики. Сетка матраса прогибается, перья в подушке воняют от плесени, соседи по комнате постоянно ссорятся, пьют водку и часто дерутся, приходится быть начеку. Потому что можно получить в пузо ножом, и уже завтра, тебя найдут на обочине дороги, как это случилось с одним гастрабайтером прошлым летом. Но в случае наездов – Петька готов постоять за себя, с детства привык.

«Единственные люди, ради которых, живу – сказал однажды Петька Давиду – это мой брат Витя, который ходит в школу и сестра Валя, которая учится в институте. Матери у нас нет. Батя пьет. Я зарабатываю деньги нам троим, и почти все высылаю им, себе оставляю чисто на сигареты и на еду. А без меня они пропадут. Ради них живу. Пускай хоть у них будет какое-то будущее, если у меня не сложилось». Этими словами, и его трудолюбием, пусть еще молодой, пусть из глубинки и во многих вопросах глупый, этот обычный сельский парень казался Давиду святым.

Мало кто знал, но у Петьки появилась девчонка, с которой он познакомился на набережной, официантка, Таня родом из восточной Украины. После окончания школы приехала на заработки в столицу из села. Отец и мать пьют, и сказали ей, чтобы уже сама зарабатывала себе на хлеб. Пришлось работать. А последний раз, который и стал отправной точкой девушки в город, пьяному отцу не понравилось, как Таня на него смотрит, поэтому он поднял ссору и побил девушку, а мать сказала, что так ей и надо: «Будет знать, где ее место». В тот день Таня покинула жилище и приехала в столицу. Поселилась на некоторое время у подруги-студентки на однокомнатную квартиру, которую та снимала еще с одною девушкой.

«Я поживу несколько дней, пока не найду работу и жилье… – говорила Таня, потому что видела, что подруге ее приезд не очень нравится». Теперь Таня работает официанткой в небольшом кафе на набережной. Поначалу жила в старом съёмном домике, который, с другими девушками официантками снимала у какой-то старухи. Условия жизни были ужасными, воду, чтобы помыться, приходилось греть в кастрюлях на плите, свет выключали, когда шел дождь, потому что стены промокали, как раз в тех местах, где шла проводка, кровля протекала. Тогда девушки зажигали свечи. По вечерам в двери периодически били какие-то пьяные мужики, местные алкаши, но девушки не отпирали. Те матерились, и угрожали, что рано или поздно к ним доберутся. Тогда Тане становилось совсем страшно. Она укрывалась одеялом, скручивалась клубочком и молилась святой деве Марии, чтобы та спасла ее, и её горе родителей. Над кроватью Тани была прикрепленная кнопкой вырезка из журнала. На вырезке было фото молодой семьи: отец, молодая мать и детеныш на руках, завернутый в пеленку. Таня надеялась, что у нее будет счастливая семья. Эта надежда таилась в ее груди, и не давала угаснуть в каменных джунглях. Со временем Таня собрала деньги на более комфортное жилье в другом районе, но жить в городе одной тяжело. Петька рассказал однажды Давиду, что познакомился с ней недавно, когда проходил по набережной, и подошел к кафе перекусить. Теперь у него появился еще дополнительный стимул, создать семью, и съехать на съёмную квартиру, жениться на Тане, если она его не разлюбит к тому времени.