Страница 10 из 11
Сообразительный командир быстро сориентировался и использовал ход, благодаря которому можно было и исчерпывающе ответить на поставленный ребром вопрос полковника, и в то же время не сказать по существу ровным счетом ничего. Он не стал оправдываться или рассказывать интересную историю о перемещении боеприпасов из одного склада в другой. Он просто перевел стрелки.
– А вот мы сейчас спросим, какие нам дадут объяснения, – набычившись и сделав очень грозное лицо так, будто готов сию же минуту присудить кому-то самое строгое наказание, проговорил Калачев. – Ирина Константиновна! Вызовите ко мне Рыбакова.
Последние слова он произнес в телефонную трубку внутренней связи, которая покоилась перед ним на пульте со множеством кнопок.
Фамилия Рыбаков Гурову тоже была известна из дела и, подслушивая из-за деревьев разговор двух срочников, он не сомневался, что именно этот человек фигурировал в их беседе под кличкой «Рыба».
Дмитрий Иванович Рыбаков в военной части занимал должность заведующего хранилищами арсеналов, то есть был именно тем человеком, который непосредственно распоряжался хранением и перемещением имевшихся на балансе части боеприпасов и вооружений. Никакое злоупотребление в этой сфере не могло совершиться без его ведома. А значит, если такие злоупотребления имели место, он как минимум был их участником. Если не инициатором.
Впрочем, тот факт, что Калачев так решительно апеллировал именно к нему, скорее показывал, что Рыбаков все-таки участник. Это ведь только для сторонних лиц и организаций наличие боеприпасов на формально пустом складе было загадкой. Командование части просто по определению не могло не быть в курсе того, откуда что взялось, и командир в подобной ситуации, конечно, не мог оказаться вторым лицом. Вторым наверняка был Рыбаков, и именно его сейчас решил подставить Калачев, чтобы выйти сухим из воды.
– Ну так что, Дмитрий Иванович, готовы вы дать объяснения, вот… товарищу полковнику? – с нажимом проговорил он, когда в кабинете появился недоумевающий Рыбаков. – Прошу любить и жаловать, – с невыразимым сарказмом добавил Калачев, обратившись уже к Гурову, – майор Рыбаков. Именно он у нас всеми этими вопросами заведует. С него и спрос. Ну что молчишь, Дмитрий Иванович? Отвечай. Органы ждут. Как так получилось, что после отправки боеприпасов на утилизацию ты, вместо того чтобы склад к подвозу новой партии готовить, сам туда непонятно что «подвез»?
Вконец потерявший ориентиры, Рыбаков переводил изумленный взор с Гурова на Калачева и не говорил ни слова. Глядя на несчастного, Лев даже посочувствовал ему. Действительно, без подготовки, без каких-либо предварительных договоренностей и согласований вот так вот вызвать в кабинет и в присутствии постороннего, да еще и представителя «органов», безжалостно давить: «Отвечай!» Это уж как-то даже не по-товарищески.
Тем временем Рыбаков, проглотив слюну, промямлил:
– Ну-у… я-а-а… это. Я не подвозил… – и очень выразительно посмотрел на Калачева, только что вслух не произнес: «Что же ты делаешь, гад?»
– Не подвозил? – не поддаваясь на эту немую провокацию, нахмурился Калачев. – А кто подвез?
– Ну-у, я-а-а… Я не знаю.
– Ах ты не знаешь?! А кто должен это знать?! В чьем ведении находятся у нас склады с оружием?! Кто должен отвечать за сохранность?! Кто должен знать о малейшем изменении в количестве?! Кто должен следить за перемещением и досконально знать судьбу каждого поступившего в часть патрона?!
– Я, – упавшим голосом произнес Рыбаков, видимо, поняв, что надеяться не на кого. Везде предательство.
– Так почему же ты этого не знаешь?!! – голосом праведного судии гремел Калачев. – Ишь, распустились! Что хотят, то и творят! Я еще выясню, что это у тебя там взрывалось! Я еще разузнаю! У меня под самым носом всякие темные делишки проворачивать? Не на того напал!
Не без интереса наблюдая этот спектакль, Гуров вдруг понял, что из сложившейся ситуации можно извлечь немалую пользу для дела.
Рыбаков сейчас обижен на непосредственного начальника, думает, что тот и взаправду решил сделать его козлом отпущения, который должен понести на себе все грехи. В такой ситуации люди бывают склонны рассказывать об этих самых грехах немного больше, чем планировали изначально. Если не упустить момента и не дать Калачеву и Рыбакову пообщаться наедине и прояснить все «непонятки», есть вполне реальный шанс действительно узнать что-то интересное об этих «неожиданно» возникших на пустом складе боеприпасах.
Вдохновленный этой идеей, Лев даже готов был отказаться от своего первоначального плана, который заключался в «прессовании» командира части. Тот решил переадресовать все вопросы заведующему хранилищами? Что ж, прекрасно! Заведующий так заведующий. Он и попроще будет, чем важный командир, да и обида с досадой свое дело сделают. Если такой козырь сам идет в руки, грех им не воспользоваться.
– Я тебя под арест! На гауптвахту тебя! – бушевал тем временем полностью вошедший в роль Калачев.
– Ну зачем же сразу под арест? – приняв на себя роль добродушного примирителя, вступил в разговор Гуров. – К чему такие жесткие меры? С человеком всегда можно договориться по-хорошему. Правда, Дмитрий Иванович? Давайте мы с вами ненадолго оставим Владимира Григорьевича и пообщаемся наедине. За это время эмоции улягутся, страсти поутихнут. Все мы придем в себя и сможем посмотреть на дело ясным взглядом, не замутненным переживаниями.
Такой поворот явно не понравился Калачеву. Сразу поняв, чем это чревато, он попытался возразить, но Гуров был непреклонен.
– Стоит ли вам так беспокоить себя, – сразу сбавил обороты командир. – Допрашивать, тратить время, вместо того чтобы спокойно отдохнуть с дороги, общаться с этим… заведующим. Да я сам его допрошу. Вот посидит в карцере пару дней, подумает о своем поведении, тогда все нам как миленький расскажет. И что, и откуда.
– Не нужно в карцер. – Лев говорил спокойно, но по его твердому взгляду можно было без труда догадаться, что возражать здесь бесполезно. – Просто найдите нам какое-нибудь подходящее помещение, где мы смогли бы спокойно побеседовать. Мне ведь все равно понадобится комната для допросов, так почему бы не определиться с этим прямо сейчас? Тем более что есть повод.
Словосочетание «комната для допросов» вызвало на лице Калачева легкую судорогу и, кажется, отбило всякое желание продолжать дискуссию. Недовольно скривившись, он снова снял трубку внутренней связи и, потыкав в какие-то одному ему известные секретные кнопки, проговорил:
– Алексей? Что там у Бардина, кабинет свободен? Да? Хорошо. Зайди ко мне, проводишь туда… нашего гостя.
Стрелков появился в кабинете через несколько минут, как всегда свежий и радостный, но, поняв по воцарившемуся неловкому молчанию, что что-то пошло не так, тоже приуныл. Однако на безупречных манерах майора это никак не отразилось, и в кабинет неизвестного Гурову человека по фамилии Бардин его сопроводили со всеми возможными предупредительностями.
– Тихое, уютное местечко, – щебетал Стрелков. – Отлично подойдет для доверительного разговора. Уверен, вам там будет очень удобно общаться.
Вполуха слушая этот вздор, Гуров шел по коридору и думал о том, что весь предыдущий разговор в кабинете командира части – это от начала и до конца разыгранный спектакль. Неизвестно, насколько доверительным будет его разговор с Рыбаковым, но в разговоре с Калачевым все было шито белыми нитками. Все эмоциональные всплески, все возмущения и удивления, все это было совсем не искренне и к доверительности никак не располагало.
Уже одно грозное обещание посадить Рыбакова под арест полностью выдавало надуманность всех этих бурных эмоций. Пожар произошел два дня назад, и все это время командир части, конечно же, был в курсе, что именно Дмитрий Рыбаков отвечает за сохранность и перемещение боеприпасов. Тем не менее до приезда Гурова он почему-то не предъявлял ему свои гневные претензии и не спешил сажать в карцер. Что ж, посмотрим, как поведет себя Рыбаков и что поведает…