Страница 7 из 31
— Да, все нормально, — он посмотрел на себя и улыбнулся мне в ответ. — Мое тело полностью восстановилось — просто жду, когда мой разум догонит.
«О нет...»
— Что ты имеешь в виду? — хотя я точно знал, что он имел в виду.
— Врачи сказали, что у меня может быть кратковременная потеря памяти из-за количества лекарств, которые они использовали, чтобы держать меня в коме в течение нескольких дней. Кажется, немного более постоянным, хотя.
«Иисус»
— Мне очень жаль это слышать.
— Все в порядке. Досадно, но... — он пожал плечами и пнул небольшой камень, лежавший на тротуаре, в озеро. — Извини, я не хотел прерывать твою пробежку, просто... ну, сейчас я не узнаю многих людей, так что, думаю, я был взволнован, увидев знакомое лицо.
«Знакомый... я? Я был знакомым? Определенно сюрреалистично».
— Еще я хотел поблагодарить тебя, — продолжил он. — Странно, что я не могу вспомнить многого из того, что было до несчастного случая, но я помню, что ты для меня сделал, — его голос стал низким. — Я не думаю, что смогу когда-нибудь это забыть.
Несмотря на холод, жар поднялся по моей шее. Моим первым инстинктом было всегда преуменьшать свою роль, но с Ридом я поймал себя на том, что говорю:
— Я просто рад видеть, что ты в полном порядке.
Мы стояли, неловко переминаясь, ни один из нас, казалось, не знал, что сказать, но опять же, мы на самом деле не знали друг друга, не так ли?
— Ты... ты решил прогуляться? — наконец спросил я.
— О, да, я решил подышать свежим воздухом. С медленной скоростью пытаюсь вернуть себя, понимаешь?
«К черту пробежку». Я не мог позволить себе упустить шанс.
— Хочешь присоединиться ко мне? Мне все равно сегодня не очень хочется бегать.
Лицо Рида посветлело.
— Конечно.
Я перешел на внешнюю сторону дорожки, чтобы он мог взять более короткий внутренний путь, а затем позволил ему установить темп, не желая, чтобы он переусердствовал.
— Это слишком медленно? — спросил он, когда мы остановились на полпути. Не скоростная ходьба, но и не неспешная прогулка.
— Нисколько. Все нормально.
— Я пытался восстановиться для спринтерского бега. Просто не до конца уверен, смогу ли.
— Да? Ты бегаешь? — «Черт, откуда он это мог помнить?» — Я имею в виду...
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — Рид засмеялся. — Нет, я так не думаю. Из того, что мне говорили, я не очень-то увлекался спортом. Или любой другой сердечно-сосудистой активностью, если на то пошло. Я просто видел, как люди бегают трусцой, и подумал, что это было бы здорово.
Я только усмехнулся. Мне не нужно было смотреть на него сверху вниз, чтобы понять, что он, вероятно, в этом ошибался, так как признаков утомления не было. Он был намного стройнее, чем до аварии, но и до этого у Рида было спортивное телосложение, на которое я обращал внимание и часто задумывался, что он проводит некоторое время в тренажерном зале.
Когда мы проходили мимо моего дома, я спросил:
— Не возражаешь, если я задам тебе личный вопрос?
— Я могу не знать ответа, — пошутил он.
— Возможно нет, — сказал я, и мои губы изогнулись в лёгкой улыбке. — Но... что именно ты помнишь?
Он молча стоял рядом со мной и смотрел на уток, проплывающих мимо.
— Это странно. Я помню отрывки со дня аварии. Как остановился на заправке, чтобы попить, но у них не было, что я хотел, — его щеки слегка покраснели, когда он сказал: — Я помню твое лицо. Знаю, что мы разговаривали, но совсем не помню, о чем. Я знаю, что был одет, чтобы пойти куда-то, думаю на работу, но не могу сказать тебе, где это и чем я занимался. А до этого? Я думаю, здесь все становится еще сложнее, — он стянул свою шапочку и вдохнул воздух. — Когда я проснулся в больнице и увидел родителей, мне показалось, что я сплю. Они выглядят намного старше, чем в прошлый раз. А Анна, моя сестра? Она еще даже не в средней школе, но мне сказали, что она уже готовится ее закончить. И, конечно, она выглядит именно так. Но, мне кажется, мой мозг на самом деле не понимает, что не хватает десятилетнего куска моей жизни.
Я издал низкий свист.
— Черт. Десять лет? Значит, ты чувствуешь себя… как?
— На семнадцать, — сказал он. — Почти восемнадцать. Но в моих водительских правах написано двадцать семь.
О, боже. «Семнадцать?» Он думал, что ему все еще семнадцать? Я не понимал, что должен был делать с этой информацией, кроме как получить инсульт.
— Не все так просто, — продолжал он. — У меня есть отрывки некоторых моментов, которые, кажется, были после средней школы, но они такие бессмысленные.
— Как будто смотришь фильм о своей жизни, только не узнаешь персонажей.
Он прищурился от светившего ему в глаза солнца.
— Именно.
Мы возвращались к дому, откуда он появился, и я кивнул головой в его сторону.
— Это твой дом?
— Что? — он проследил за моим взглядом. — О. Нет, это дом моих родителей. Я живу у них с тех пор... — он пожал плечами. — Дом, который, как они говорят, мой, не совсем похож на мой.
— Я не могу себе представить. — Каково это — потерять все это время, все эти воспоминания? Людей, которых ты знал, места, в которые ты ездил. Свою работу. Вся твоя жизнь, какой ты ее знал, бам, исчезла в мгновение ока. И вернет ли он все это когда-нибудь, или ему придется начинать все сначала? Как будто нажал кнопку перезагрузки своей жизни?
— Хватит об этом, — сказал Рид, прорываясь сквозь мои мысли. — Расскажи мне о себе.
— А что обо мне?
— Ну, учитывая, что единственное, что я знаю о тебе, это то, что твоя работа — не давать людям умирать, я бы так сказал. Расскажи мне все.
Я засмеялся.
— Ты не захочешь узнать всего.
— Конечно захочу. Начнем с самого простого. Сколько тебе лет?
— Тридцать два.
— Ты женат? Есть девушка?
Я чуть не подавился смехом.
— Нет. И нет, — и затем, чтобы заявить, что станет очевидным достаточно скоро, я сказал, — и парня тоже нет.
Рид сделал двойной дубль.
— О, — сказал он, не слишком обеспокоенный этим, но, скорее, как будто не придал этому значение. — Почему?
— Наверное, можно сказать, что я женат на своей работе.
«Ох, и мне кажется, что это плохо для семнадцатилетнего-переходящего-в-двадцать-семь-лет парня, который ничего не помнит о своей жизни».
— Значит, ты живешь один?
— Только я, я и я.
— У тебя есть животные?
— Нет.
— Это твое настоящее имя, Олли?
Я кивнул.
— Сокращенно от Оливера.
— Оливер...?
— Макфадден, — сказал я, и когда я остановился, он оглянулся на меня.
— Что? Я задаю слишком много вопросов?
— Нет. Просто ты никогда не говорил мне своего имени, Рид...?
— О. Валентайн. Рид Валентайн.
— Приятно познакомиться, Рид Валентайн.
«Чертов Валентайн? Будь я проклят, если это не самое подходящее имя для этого человека». Я протянул руку, и он уставился на нее, прежде чем слабая улыбка появилась на его лице.
— Приятно познакомиться, Оливер Макфадден. Или ты предпочитаешь Олли?
— И так и так хорошо, но друзья зовут меня Олли.
Когда мы продолжили ходьбу, Рид сказал:
— Я очень рад, что встретил тебя сегодня, Олли.
Ох, да. У меня в животе все перевернулось.
— Я тоже, — сказал я, стараясь говорить беззаботно. — Рад видеть тебя на ногах.
— Я не знал, как с тобой связаться. Понимаешь... Рассказать, как я благодарен тебе за то, что ты сделал.
— Тебе не обязательно это делать.
— Ты ведь шутишь, правда? — Рид покачал головой. — Ты приходишь, спасая жизни, как какой-то супергерой, и даже не хочешь принять спасибо?
Я фыркнул.
— Супергерой?
— Да.
— Не думаю, что меня когда-либо так называли, — я потер щетину на челюсти. — Какой именно?
— Какой супергерой?
— Если я собираюсь стать одним из них, лучше я буду одним из хороших.
Когда брови Рида нахмурились, я слишком поздно понял, что, черт возьми, возможно, он не помнит ни одного имени персонажа. Но потом он сказал: