Страница 69 из 78
— Ну, до этого еще есть время, настроиться и подготовиться. Да и в тебе музыка всегда, словно сама по себе, жила. Я согласна с Сашей, все точно замечательно получится, — маме, похоже, эта идея тоже пришлась по душе. — Я очень рада, что ты сейчас можешь наверстать то, что упустила… тогда, — она только на секунду замешкалась, но тут же вновь расплылась в улыбке. — А пока у нас другое событие на повестке, — подмигнула, точно имея в виду свадьбу.
— Да, — Катя улыбнулась. — Хотя я тут совсем не нервничаю. Это же Саша! Я за самого замечательного мужчину замуж выхожу! — уверенно заявила она, обняв любимого, после этого замечания горделиво расправившего плечи, даже простреленное. — Ой, я же вам платье еще не показывала! — вдруг вспомнила она и, схватив маму за руку, потащила в спальню, оставив смеющихся мужчин спокойно кофе наслаждаться.
Вообще, все было необычно в этом вечере. Совершенно не так, как перед первой свадьбой, когда они с мамой почти и не говорили ни о чем. Катя тогда не хотела, чтобы ее отговаривали, стремясь поскорее «взрослой» стать, а мама, наверное, просто не знала, как лучше, чтоб окончательно связь они не потеряли.
Тут же… Восхищение просто! Такой вечер накануне свадьбы, о котором любая девушка мечтала бы, наверное. И эта щемящая, позабытая общность с мамой, когда есть о чем и посмеяться, и загадочно промолчать; когда без слов понимают или договаривают то, для чего ты не можешь описание подобрать. И искренняя, горячая поддержка, полная любви и боли, когда только самым краем коснулись темы выкидыша… Крепкие объятия мамы, словно укутывающие ее сопереживанием и состраданием, безмолвным пониманием боли, что не могла не терзать.
И за все это Катя была благодарна Саше. Ольшевский своим новым появлением в ее жизни словно все наконец-то по местам расставил! Закрыл старые долги перед судьбой, все вопросы решил…
Маме она про Лысенко рассказала. Уже ночью, когда и Саша, и Андрей по комнатам разошлись, намекая, что и «девочкам» спать пора бы, завтра свежими нужно быть, как ни крути. А они все наговориться не могли. Так и дошли до тем, которые никогда ранее не обговаривали. Катя и про оружие «потерянное» маме рассказала, и про то, кто отца убил, и то, что в итоге Лысенко наказан… Ей было непросто это воскрешать, сама в какой-то прострации все обдумывала несколько дней после того, как узнала, ворочаясь ночами на диване в палате, жалея, что не может к любимому перелечь. И было как-то бесконечно горько осознавать, что случай, банальный случай и больная психика одного человека, настолько изменили их собственную жизнь, забрав родного и близкого. Да, конечно, папа не мог не понимать того, чем грозит выбранная им стезя… Но Катя же ничего такого не выбирала, она просто горевала о любимом отце и тех годах жизни, что покорежили, с болью ломали ее душу после его смерти.
Тяжело было и матери. Она тоже открыла Кате многие моменты, которые ранее не решалась говорить: и про угрозы, и про свои попытки удержать их на плаву, чтобы Катя хоть в основном не знала нужды.
Чувствовалось, что и ей непросто вспоминать и осознавать это все, хоть и испытала какое-то тягостное удовлетворение от того, что убийца ее мужа все же наказан теперь…
— Главное, что вы с Сашей целы, Катюша. И это все осталось там, где еще двадцать лет назад должно было закончиться. Наконец-то в прошлом, — в конце концов вздохнула мама, растирая лицо. Они то смеялись до упаду, то рыдали в объятиях друг друга сегодня. — И правы наши мужчины, пора бы нам уже спать, чтоб завтра невеста была свежа и ослепительна, — напоследок крепко обняла ее мама, нежно погладив по голове, словно в детстве, подарив уверенность, что не будет больше непонимания и отчужденности.
И они все же разошлись.
— Насекретничались? — сонно хмыкнул Саша, быстро затащив Катерину к себе под бок, стоило ей забраться в кровать. Но чувствовалось, что любимый рад их явно потеплевшим отношениям с матерью.
— Вроде бы да, — тихо вздохнула она, прижимаясь к нему всем телом и ощущая себя бесконечно счастливой, почти парящей внутри от этого счастья.
— Чтоб завтра мне не зевала, — велел Саша и… сам зевнул, испортив всю суровость внушения.
— Постараюсь, — сонно пообещала Катя, уже проваливаясь в дрему от его тепла и надежности крепких любимых рук, обхвативших ее со всех сторон.
А следующий день стал реальной сказкой! Хотя разве с появлением Ольшевского, такими стали не все ее дни? Ну, может, за редким исключением, о чем Катя вспоминать не хотела, да и не считала необходимым. Тем более сегодня…
— Это наш день, котена. Дай мне слово, что будешь наслаждаться по-полной! — потребовал Саша, едва разбудил ее в шесть часов горячим поцелуем (все, что им пока было доступно, чтобы его после ранения не перегружать), заставив тут же счастливо рассмеяться.
— Обещаю, любимый мой! — совершенно искренне согласилась Катя, уже чувствуя, как это счастье охватывает каждую клеточку в теле легкостью.
А потом они вдвоем медленно и неспешно пили кофе, смакуя каждую минуту расцветающего рассветом утра, которое вот-вот должно было наполниться суматохой подготовки. Родители то ли привыкли вставать позже, то ли решили подарить им эти мгновения уединения…
«Десант», отвечающий за подготовку к свадьбе, прибыл во главе с Женей в десять утра. Они как раз закончили завтрак с родителями, который растянулся из-за легкой и веселой болтовни. Их захватило настоящей феерией и каким-то чисто девичьим волшебством. Вот с первой секунды стало понятно, что выбор Жени как распорядителя — самый удачный. Она продумала все, от музыки, которую включила, едва ступила на порог, до поразительно нежных и красивых лакомств и легкого игристого вина, за поглощением которого зорко следила, «чтоб без эксцессов на росписи», как объясняла со смехом, но и с настроением…
Мужчин выдворили в другую комнату, пока Катерине и Елене делали макияж, укладки и вводили немного в курс планирования самого мероприятия. Впрочем, и сильной половине было чем заняться при подготовке к свадьбе.
— Вот, хотела, называется, совершенно тихую роспись, — рассмеялась Катя, когда Женя начала рассказывать, что за локацию сняла для фотосессии.
Ей было очень сложно представить Сашу, позирующим для фотографа… который, кстати, тоже уже приехал и запечатлевал даже процесс подготовки.
— Зато твоя мама мне точно спасибо скажет, — отмахнулась Женя. — Будет всем память.
— Скажу! — весело откликнулась Елена со своего стула, стараясь не мешать мастеру колдовать над ее головой. — Уже благодарна.
— Вот! — выразительно щелкнув пальцами, хохотнула Женя, потягивая энергетик из банки. — И что ты хотела, Катюша, когда губернатора на свадьбу позвала? Надо ж теперь соответствовать, — заметила организатор.
— Так кроме семьи губернатора и Ксюши с Леней, да моих родителей, почти никого и не будет, — развела руками Катя, но не споря, скорее веселясь и наслаждаясь.
— Так а нам главное, чтоб для тебя все было грандиозно и масштабно. В лучшем виде! Мне такое задание дали, ничего не знаю, — открестилась Женя.
И всем тут было ясно, кто именно распорядился. Тем более что сам Саша как раз появился на пороге, уже облаченный в костюм, пусть на раненное плечо пиджак был лишь накинут, и белую рубашку.
От его вида у Кати вновь, как тем первым утром во Львове, сердце в груди замерло, во рту пересохло и стало так невыносимо горячо в голове! Зашумело в висках какой-то невыразимой чувственностью, но и не только, душевной потребностью, спокойной готовностью все с ним делить… И ни мгновения сомнений! А ведь после прошлого опыта уверена была, что больше никогда замуж не выйдет…
Но Ольшевский все в ее жизни переиначил, всему новый смысл придал. И Кате лишь оставалось надеяться, что и она ему отдает столько же.
— Готовы? Не хочу подгонять, но у нас роспись через полтора часа… Про столичные пробки напоминать нужно? — Саша привалился к косяку двери, кажется, беззастенчиво и открыто любуясь любимой.
— Еще десять минут! — уверенно отозвалась Женя, видимо, поняв, что невеста потеряла дар речи при виде своего жениха и не коммуникабельна.