Страница 9 из 31
– Иларион – наш враг. Пока он носит митру на голове, русские князья никогда не пойдут на союз с римским святым отцом. Его ставили даже без позволения патриарха! А почитай его речи! Сплошная ересь!
– Но зачем грек?
– Не всё сразу, дочь моя. Ни твой муж, ни его братья, ни бояре не перейдут в лоно нашей Церкви. Пока. Любое важное дело надо сначала тщательно подготовить. Думаю, помогут щедрые дары и посулы. Например, титулы короля, герцогов, графов. Но не это самое главное.
– Что же главное? – Тонкая соболиная бровь красавицы изумлённо изогнулась.
– Ты говорила, князь Изяслав доверяет тебе, слушает твои советы? – спросил отец Мартин.
– Да он как шкодливый ребёнок. – Гертруда рассмеялась.
– Зато его младшие братья далеко не дети, – ворчливо заметил прелат. – Вячеслава и Игоря не бери в расчёт, они ещё слишком юны. Но Святослав-Николай и Всеволод-Феодор… Что ты думаешь о них?
Гертруда передёрнула плечами.
– Святослав был любимым сыном своей матери. Мой свёкор недолюбливал его. Он очень близок с греками.
– А Всеволод?
– Всеволод. Князь Хольти – так называют его свейские наёмники в Новгороде. Мне хочется думать о нём лучше. – Княгиня вздохнула.
– Ты призналась на исповеди, что тайно влюблена в него. Это так?
– Да. – Серые глаза Гертруды словно подёрнулись дымкой. – Да, святой отец. Но к чему этот твой вопрос?
– К тому, что Святослав – главный соперник твоего мужа.
– Руссы редко нарушают клятвы. Они так набожны, так боятся греха! – Гертруда внезапно громко, заливисто расхохоталась.
– Думаю, Святослав не из таких, – презрительно кривя тонкие змеиные уста, оборвал её смех Мартин. – Впрочем, нарушит он клятву или нет, это – вопрос времени. Так вот. Всеволода следует превратить в нашего друга, союзника.
– Но он женат на гречанке.
– Ты сама говорила, дочь моя, что заметила его равнодушие к жене. Хоть и грех советовать такое. – Отец Мартин перекрестился. – Постарайся, чтобы он полюбил тебя.
Молодая княгиня снова томно вздохнула.
– Как он относится к тебе?
– Вот. – Гертруда указала на рубиновые серьги. – Его подарок.
– Расскажи поподробней, как это случилось.
– Был День святой Елены. И как он узнал, что Елена – моя святая?! Никогда ему не говорила!
– Человеку, который выучил пять языков, не составит труда расспросить кого надо из твоей германской свиты и узнать подобное. Что было дальше?
– Пришёл, преподнёс серьги в ларце из орехового дерева. Как была я рада!
– Ну, а потом? Что он говорил? – продолжал настойчиво допытываться прелат.
Лицо его вытянулось, он подался всем телом вперёд.
– Почти ничего. Просил принять. Извинялся, что подарок так скромен.
– Ну, а ты, дочь моя?
– Я растерялась сначала. Так нежданно.
По ярко накрашенным губам княгини скользила мечтательная улыбка.
– Не надо теряться. Обворожи его, очаруй. Бог наделил тебя красотой. Пользуйся ей во благо Церкви. И помни: любой грех искупает преданное служение Господу.
Гертруда усмехнулась. Что же, отец Мартин прав. Она красива, и она влюблена.
Всеволод. Князь Хольти. Немного сухощавое лицо, глаза, большие, как на иконах греческого письма, тонкие брови, как нарисованные, густые ресницы, тёмные волосы. Воистину, он красив. Как бы она хотела стать его женой вместо этой глупой, напыщенной гречанки! Что с того, что Мария дочь ромейского императора?! Подумаешь, птица!
Гертруда презрительно хмыкнула. Пальцем стала теребить свой острый нос.
– У тебя глупая привычка! – проворчал отец Мартин. – Мало того, что твой нос несколько оттеняет твою красоту, так ты ещё, как маленькая, грязная потаскушка, без конца трёшь его. Этим ты можешь испортить впечатление о себе. А вот серьги… Надевай их чаще, покажи Всеволоду, как ты ценишь его подарок, как он дорог тебе. – Он внезапно взглянул на зарешёченное оконце, за которым угасал день. – Ну, тебе пора, дочь моя. С Богом. Будь осторожна. И помни: на тебя одну надежда всех честных христиан.
Прелат перекрестил свою духовную дщерь. Гертруда поцеловала его сморщенную маленькую руку и, слегка склонив голову, вышла.
Отец Мартин потушил свечи и встал на колени перед распятием.
– Помоги, Господи! – зашептал он в темноту.
Глава 4. Град Переяславль
Сразу после похорон отца Всеволод с дружиной и семьёй отбыл в Переяславль. Ехали на конях под завывание свирепого, пронизывающего холодом ветра. Мела метель, и лица вершников[90] становились мокрыми от снега.
Княгиню Марию с маленьким Владимиром везли в крытом возке, боясь застудить. Младенец, облачённый в розовый зипунчик на меху и парчовую шапочку, весело болтал ножками, прижимаясь к матери, а княгиня, не скрывая недовольства (как бы там ни было, а всё-таки не хотелось дочери базилевса покидать Киев), в гневе цыкала на него. Малец, конечно, ничего не понимал и в ответ лишь громко смеялся. Не выдержав, рассерженная Мария надавала ему шлепков. Маленький Владимир захныкал, размазывая ладошками по щекам слёзы. Княжича успокоила мамка-кормилица, протянувшая ему игрушечный деревянный свисток.
Переехав по льду через Днепр, князь и дружина вскоре достигли берега извилистого Трубежа. Всеволод с неослабным вниманием смотрел по сторонам: взору его открывались заснеженные холмы над кручей, тёмные перелески, степные дали за окованной льдом рекой. Вот впереди показался Переяславль, обнесённый высоким земляным валом и мощными дубовыми стенами. При виде княжеской дружины со скрипом открылись обитые медью ворота. Через ров лёг подъёмный деревянный мост.
– Славный город, – пробормотал Всеволод, обернувшись к воеводе Ивану Жирославичу. – Вижу: терема, торжище, стены крепкие.
– То дед твой, князь Владимир Красно Солнышко, стенами сими Переяславль обнёс. Дабы от печенегов борониться, – изрёк в ответ круглолицый, тучный, с широкими, пышными усами и окладистой бородой богатырь – воевода. – А вон там, где Альта-река[91] в Трубеж впадает, – указал он перстом, – пристань-кораблище построить велел. Купцы здесь кажну весну становят, на пути в греки, ладьи чинят. Пошлины немалые в скотницу[92] твою идти будут. А вон церковь Михаила Архангела со крестом златым – то епископ наш Пётр выстроил.
– Епископ Пётр? – переспросил Всеволод.
– Да, княже. Муж вельми учёный. Особливо в зиждительстве[93] искусен, в Царьграде[94] бывал. А вон наверху другая церковь, каменная, – Воздвижения Креста. Её ещё при деде твоём, князе Владимире, возвели.
За разговорами путники взобрались на гору, на вершине которой широко раскинулся детинец, миновали Епископские ворота и вскоре оказались возле деревянного княжеского дворца.
«Что ж, как будто неплох Переяславль. Город большой, и от стольного недалеко. Только вот одна беда: степь рядом. Придётся об обороне иметь неустанную заботу. Да и на Киев при этом не забывать посматривать», – думал Всеволод.
Из возка, поддерживаемая слугами, вышла надменная, холодная Мария. Недовольным взором обвела она площадь перед княжьим дворцом.
– И это княжеское жильё! – горько усмехнулась она, указывая на деревянный терем, над крышей которого курились белые дымки из труб топящихся печей. – Воистину, глушь! А вокруг – поля, степи. Нечего сказать, стал ты великим государем, Всеволод! – В голосе княгини слышалась издёвка. – И я, дочь базилевса, должна тут жить?!
Она торопливо засеменила по всходу[95], поднялась по скрипящим, видно, давно не чиненным ступеням; высоко вздёрнув гордую голову, прошла, не глядя на коленопреклонённую челядь, в тёмные сени.
За холодным крытым переходом потянулись просторные палаты в византийском вкусе. Голубая зала, пурпурная, зелёная. Мария брезгливо скривила губки, поморщилась, оглянулась на Всеволода.
90
Вершник – всадник, верховой.
91
Альта – река в современной Киевской области, приток Трубежа. Устье – близ г. Переяславля (ныне – Переяслав-Хмельницкий). Летописное название этой реки – Льтец.
92
Скотница – казна.
93
Зиждительство (др.-рус.) – зодчество.
94
Царьград – русское название Константинополя, столицы Византии.
95
Всход – крыльцо.