Страница 46 из 64
К утру его мозг запечатлел каждую деталь поцелуя, тело изнемогало от неудовлетворенного желания, и Стюарт начал опасаться, что и сердце его под угрозой.
Он не был уверен, куда приведут его следующие шесть дней: к воротам ада или рая, – но почему-то казалось, что испытать придется и то и другое, пока наступит хоть какая-то определенность.
На следующее утро, как и планировала Эди, они отправились к заливу Уош. И Стюарт был рад присутствию Джоанны и миссис Симмонс, потому что нуждался в их компании, чтобы восстановить собственное равновесие.
Ирония заключалась в том, что они оба думали, будто Джоанна станет неким щитом между ними, но он понимал, что поцелуя уже недостаточно, чтобы Эди упала в его объятия, и даже если это невероятное событие произойдет в ближайшие пять дней, его желание может остаться неудовлетворенным гораздо дольше. Стюарт понимал, что ему придется призвать на помощь всю свою волю, чтобы держать себя в руках, и ничто так не способствовало этому, как присутствие пятнадцатилетней девушки и ее престарелой наставницы.
Место для пикника они облюбовали высоко на скалах, где и расстелили одеяла и установили навес от солнца. И Стюарт с благодарностью одобрил их выбор: на таком открытом месте меньше искушения сорвать поцелуй украдкой, – хотя с пляжа их вряд ли можно было увидеть: высокие заросли защищали от посторонних глаз, даже если кому-то вздумается пройти по нижней дороге, возвращаясь в деревню. Эти земли испокон веку принадлежали Магрейвам, но местным жителям разрешалось в любое время ловить здесь рыбу, купаться и плавать на лодках. И хотя Стюарт не очень волновался, что кто-то увидит, как он целует свою жену на его собственной земле, все же подозревал, что Эди здесь не расслабится настолько, чтобы можно было рассчитывать на успех.
И все же если думал, что сможет провести весь этот день рядом с ней и его намерения не подвергнутся проверке, то ошибался. Едва они закончили ленч, как Джоанна, все утро просидев за этюдником, решила, что хочет провести остаток дня иначе, и заявила:
– Я, пожалуй, спущусь вниз и поищу ракушки. Кто со мной?
– Я тоже пойду! – в один голос заявили Эди и миссис Симмонс, вызвав у Джоанны глубокий вздох.
– Тогда вперед! – Она поднялась на ноги. – Стюарт, вы с нами?
Но он покачал головой.
– Боюсь, мне трудно будет идти по песку.
– О, извините, – улыбнулась она виновато. – Я совсем забыла. Что ж, если вы не идете, тогда будет лучше, если Эди останется и составит вам компанию.
Стюарт улыбнулся, заметив, как девушка украдкой подмигнула ему, но не был уверен, что одобряет ее поведение. Он старался противостоять искушению, да и Эди склонялась к тому, чтобы пойти с сестрой.
И опять жена сумела его удивить:
– Ты права, Джоанна. Я, пожалуй, останусь. Миссис Симмонс, вы пойдете с Джоанной? И пожалуйста, возьмите с собой Нюхлика.
– Конечно, – кивнула гувернантка и стала подниматься с одеяла.
Стюарт поставил бокал с вином на поднос и встал, предлагая ей руку. Дождавшись, когда миссис Симмонс вместе с воспитанницей и Нюхликом спустятся с холма и исчезнут за песчаными дюнами, он вновь опустился на одеяло напротив жены.
– Ну вот мы и одни. – Опираясь на руки, он отклонился назад и, вытянув ноги, оглянулся по сторонам. – Совсем одни.
Потягивая вино, из-под широких полей соломенной шляпы она посмотрела на Эдварда, который стоял поблизости в белых перчатках, затем, мимо него, на Роберта, развалившегося около кареты.
– Нет, не одни.
И тогда, раз уж дело касалось жены, Стюарт решил по-своему распорядиться ситуацией. Не отрывая глаз от ее лица, он окликнул лакея, и тот выступил вперед:
– Слушаю, ваша светлость.
– Почему бы вам с Робертом не прогуляться? – предложил Стюарт, с улыбкой отметив, как порозовели щеки Эди. – Пройдитесь по берегу, осмотрите окрестности. Сегодня прекрасный день! Когда еще выпадет такой шанс? А через час… нет, лучше через два, вернетесь.
– Да, ваша светлость. Спасибо, ваша светлость.
Эди тревожно заерзала на одеяле, когда лакей и кучер спустились к берегу и исчезли из виду.
– Вам не следовало их отсылать. Сказав, что мы не одни… я думала, что вы просто хотите поговорить.
– Да, разумеется, но я настроен более оптимистично. – Он подвинулся чуть ближе к ней, коснувшись своей левой ногой ее ног, отчего ее зеленая юбка чуть приподнялась, открывая лодыжку. И хотя ничто не предстало его взору, разве что бежевая туфелька, его воображение разыгралось не на шутку и он уже видел не только ее изящные лодыжки… – И надеюсь на нечто большее, чем разговор.
Она опустила глаза на бокал с вином, который держала в руке.
– Вы рассчитываете на большее?
– Я сказал – надеюсь, – уточнил он мягко, – но не говорил, что добьюсь.
– Вы так уверены в себе, когда дело касается женщин…
Он не мог сдержать улыбки, и она заморгала, застигнутая врасплох.
– Что тут смешного?
– Что касается вас, то я никогда ни в чем не уверен, хотя и стараюсь не показывать этого: у мужчин своя гордость. После того как вы огорошили меня в Хандфорд-Хаусе, заявив, что я вовсе не привлекателен, рядом с вами я чувствую себя как на острие ножа. – Он сделал большой глоток. – Вам легче от моего признания?
– Нет. Потому что верю вам. Не это заставило вас уехать за тысячи миль. У меня не было опыта с мужчинами, по крайней мере хорошего.
Он проглотил комок в горле при этих словах, но она заговорила снова, прежде чем он смог ответить:
– Я не хотела об этом вспоминать, просто никогда не чувствовала, что мы на равных.
– Потому что это так и есть. – Он приподнялся, отставил свой бокал и широко развел руки. – Но сейчас я полностью в вашей власти.
– Вот видите: как всегда, у вас наготове шутки-прибаутки, вы не воспринимаете мои слова всерьез.
– Но это же правда!
Эди отвернулась, качая головой, и произнесла с досадой:
– Это абсурд! Не понимаю, что значит «я в вашей власти».
Он был бы счастлив объяснить, причем в мельчайших деталях, но она повернулась и заговорила снова, опережая ответ:
– Стюарт, я могу спросить вас кое о чем?
Внезапная серьезность в ее голосе насторожила его: с Эди все непредсказуемо, – но он все же кивнул.
– У вас… – Она поднесла бокал к губам и сделала несколько глотков, будто хотела набраться храбрости. – У вас было много женщин там, в Африке?
В ее словах он услышал ревнивые нотки и улыбнулся: если ревнует – значит, неравнодушна, и, стало быть, он на пути к победе.
Она поняла причину его улыбки и, вздернув подбородок, отвернулась.
– Собственно, можете не отвечать: это не имеет значения, и мне нет до этого дела.
– Нет, уж отвечу: вы моя жена и должны знать.
– Но мы, кажется, обо всем договорились перед свадьбой. – Она сделала еще глоток, затем отставила бокал и стала смахивать песок с юбки. – Значит, я не имею права спрашивать вас об этом.
Любуясь ее склоненной головкой, он обдумывал ответ на ее вопрос, пока не понял, что должен сказать.
– Вы имеете право спрашивать меня обо всем. В любое время, когда хотите, и я всегда отвечу. Другое дело – вам может не понравиться ответ, но это всегда будет правда. Если вы действительно хотите услышать ответ, я готов.
Он ждал, и через пару минут любопытство заставило ее поднять голову и посмотреть на него.
– Да, хочу.
– Нет, Эди, у меня не было женщин в Африке, но не потому, что я хранил целомудрие. Дело в том, что на Черном континенте распространен сифилис – не хотелось подцепить эту заразу. А женщины… женщины были, но не в Африке.
Ее окатило волной жара.
– Было не так уж трудно обходиться без женщин, но когда становилось невмоготу, я ехал в Париж.
– О! Значит, у вас была любовница в Париже? – Она едва заметно пожала плечами, как будто это не имело никакого значения.
– Нет, Эди, нет. Не любовница, не возлюбленная, ничего такого – только куртизанки, и ни одна из них ничего не значила для меня. Это просто физическая потребность.