Страница 2 из 64
В целом, нельзя сказать о Феликсе ничего плохого. Если спросите, был ли он добрым, я не отвечу ничего. На его примере я понял, что оценивать гения с позиции добра и зла – все равно что судить о звере по его месту в пищевой цепи. Будь он хищником или травоядным, для нас важнее его исключительные способности – умеет ли он плавать, летать или рыть землю. Феликс умел все. Он был не только вирусологом, помимо этого он изучал психофизику и кибернетику – пожалуй, нет в русском языке более точного названия для науки, предметом которой является сознание как математическая модель. Мне нравилось поддерживать его разговоры о сознании.
- Ты задумывался когда-нибудь, что есть Ты? - Спросил он меня в одной из наших поездок на метро. – Ты – это твое тело? Руки, ноги, сердце, желудок? Или, может быть, твои глаза или даже твой рот? Я уверен, многие люди считают именно так.
- Не знаю. - Ответил я. - Мне кажется, Я – это, скорее, мой мозг. К нему нервными пучками подключены все органы чувств, он вырабатывает импульсы, приводящие к сокращению мышц.
- Уже лучше. - В умеренных эмоциях произнес Феликс. - Но мозг, клетки, даже импульсы – это все, в конечном счете, материя.
- Ну да, все верно, я ведь материален. - Я еще не понимал, к чему он меня подводил.
- Вот тут загвоздка. - Чуть более живо возразил он. - Материально твое тело, даже твой мозг, но Ты – нечто более сложное.
- Ну хорошо, - прервал его я, - Я – сознание, оно не материально.
- Именно! - Наконец, подтвердил он. Мысль его была вполне понятна и проста, и уж точно не стоила такого раздутого обсуждения. - А теперь подумай, что есть сознание и каково необходимое условие для его существования. - Тут я озадачился. Феликс ждал ответа с полминуты, но я так ничего и не предложил. - То, что мы называем сознанием – в конечном счете, совокупность огромного числа однотипных элементарных процессов, простых в своей физике, но образующих неповторимо сложную систему. Мы слишком сильно ассоциируем сознание с восприятием внешнего мира, уделяем чрезмерное внимание его связи с чувствами. Ты верно заметил, что электроника нашего мозга связана с органами чувств. Теперь попробуй абстрагироваться от этого. - Я добросовестно начал пробовать. - Ведь вариантов восприятия окружающего мира может быть масса. Пусть у нас не будет глаз, ушей, носа, вкусовых рецепторов, но будет, скажем, оболочка, улавливающая электромагнитное излучение в полном диапазоне – не просто крохотный зрачок, а замкнутая поверхность, дающая обзор во всех направлениях и на всех частотах.
- Да, мир будет восприниматься совсем иначе. - Я по-прежнему не догадывался, к чему он вел, но его теория становилась мне все более интересной.
- Но даже это не главное. Я привел этот пример, чтобы ты представил сознание, не связанное с ощущениями. Идем дальше... - Как опытный лектор, Феликс грамотно дозировал информацию, добиваясь от меня отклика после каждого этапа. - Как мы уже заметили, сознание – это совокупность большого множества простейших взаимодействий, каждое из которых вполне материально, как, например, переход электрического заряда от одного нейрона к другому. Из этой простой концепции можно сделать два вывода. Первое... Сознание может существовать не только в мозгу, но и в других объектах, изобилующих однотипными, но неповторяющимися взаимодействиями. Хорошим примером будет грозовое облако, в котором, как в мозгу, бушуют разряды.
- Стоп. - Изрядно ошалев, прервал его я. - Ты хочешь сказать, что у облака есть разум?
- Вполне возможно. - Все тем же ровным тоном ответил Феликс. - Но, чтобы понять это, нужно выйти из привычных границ понимания разума. У облака совершенно иное восприятие и иные механизмы воздействия на окружающий мир, для нас практически нереально представить, как оно мыслит.
- Постой. - Я снова прервал его. - Но каждый разряд в облаке обусловлен воздействиями извне и другими разрядами. Мы называем такие процессы хаотическими только потому, что их трудно описать детерминированной моделью, но, в конечном счете, все они чем-то обусловлены.
- Развивай свою мысль. - Что бы я ни говорил, мне казалось, что Феликс знает мою реплику заранее. Поэтому наш диалог немного походил на его беседу с самим собой.
- Хотя, если так рассуждать, то и наше мышление – вполне детерминированный процесс.
- Молодец! - Феликс ликовал, насколько он умел ликовать. - То, что происходит у нас в голове, все, чем мы являемся – такой же физический процесс, как, скажем, цикл двигателя внутреннего сгорания, но более сложный, который очень трудно описать и смоделировать.
Я сидел в замешательстве. Это был тот случай, когда ты не получаешь новых знаний, но имеющиеся знания переворачиваются с ног на голову.
- Следовательно, - продолжал я, - если сознание, как физический процесс, получится смоделировать, то его можно будет сохранить или даже скопировать.
- Это и есть второй вывод. - Феликс знаменательно указал пальцем мне в сердце. Я был удивлен его возбуждению, обычно он был скуп на жесты и эмоции. - Сознание, а точнее, его состояние в определенный момент времени, можно скопировать и поместить в аналогичную среду. И мы получим копию, которая в дальнейшем будет развиваться по своему собственному пути, поскольку внешние воздействия на нее будут совершенно другими.