Страница 47 из 61
Когда я уже закончил со своими хотелками и уставший попивая кофе, то Одовский всё ещё выяснял у французов специфические характеристики. Типа метацентрической высоты и другие. Французы попросили следующий день для сведения всех результатов в единый рисунок-чертёж. Договорились встретиться через день после обеда.
— Конечно корабль должен получиться очень интересный… Вот не понимаю я вас князь…. зачем вам такой пароход за такую цену? Когда он такой окупиться или я что-то не знаю? — мы решили немного прогуляться по городу и велели остановить не далеко от гостиницы.
— Надо. Это пробы. А хороший пароход мы ещё с вами закажем, Михаил Иванович, обязательно закажем — улыбнулся я и провел по щегольским усам и бороде. Дальше я не услышал шагов Одовского и повернулся.
— Я, наверное, никогда не смогу привыкнуть к вам — тяжело и со вздохом сообщил мне Одовский. Ну, в общем, обычного капитана понять можно. Быть авантюристом, контрабандистом и прочее, для этого надо иметь определённый склад характера и воли, что не каждому дано. Я уже давно замечал, что Одовский тяготится таким в роли капитана моего корабля.
— Хорошо, я понял вас Михаил Иванович. Я хотел предложить это Олафу, но мы немного переиграем. Завтра будем осматривать верфь на покупку небольшого транспорта. Я планирую его поставить возить уголь, лес, соль и другое по мелочи… по линии Мариуполь-Триполи Ливана. Там проживает друг моего отца Акиль Аббас, торговец. Я вас познакомлю. Будете спокойно возить груз. Паспорт у вас французский, судно тоже. Я даже разрешаю вам забрать некоторых самых спокойных из экипажа "Огней Смирны". Какая глубина порта Мариуполя?
— Четыре метра. А как мне быть с вашими делами? — уже не так панически Одовский.
— С моими делами я разбираться буду сам. А вы будете делать то, что привыкли, честно возить груз — усмехнулся я.
Следующий день мы потратили на обследование имеющихся пароходов на верфи. В конечном итоге нашли девяносто метровое судно "Жан-Мари" полной вместимостью 1800 брт, шириной 13, осадкой 2.8. Слабая машина под 300 лошадок давала скорость только 8 узлов, что меня не очень обрадовало. Но Одовский вцепился в это судно и "прожужжал" мне все уши, какой это хороший пароход. Я решил уступить, хотя прибыль при эксплуатации будет копеечная. Но тут несколько другие расчёты.
— Корабль сейчас на мелком ремонте, попытаемся купить завтра — подвел я итог.
— А вы найдёте столько новых членов экипажа? — капитан. Экипаж у этого судна для меня оказался неожиданно большой. В сорок два человека, что не есть хорошо.
— Нет. Дам вам только десять-пятнадцать, остальных можете набрать из своих знакомых, но с документами, чтобы не было проблем. И первый рейс мы сделаем обратно в Африку для пробы, пока "Огни" постоят на рейде Марселя. Там же "дед" машины разобрал и что-то решил заменить — напомнил я Одовскому и не стал вдаваться в технические дебри. Хватит того что главный механик нам с капитаном четыре часа перед приходом в Марсель "мозги полоскал" доказывая необходимости ремонта…
С учётом того, что я заказывал переделку "ягуара" в который смогли впихнуть только 1700 тонн и заплатил аванс, практически обнулив свой французский счет в банке, мне пошли на встречу и перекупили у прошлого хозяина. Сейчас морских пароходов на вторичном рынке очень много и купить от двух до десяти тысяч английских фунтов можно свободно. Следующий мой платёж через два месяца. "Жан-Мари" мне обошёлся в 4,5 тысячи фунтов с доставкой в Марсель. Там и расплачусь и переоформлю судно на себя, и Дюран поможет. Одовский остаётся в Сен-Назаре всё контролировать и в начале февраля должен прийти с пароходом в Марсель.
С самим "ягуаром" вышли некоторые проблемы. В частности меня просили уменьшить мощность машин из-за их размеров, но я отказался. А могло бы добавиться ещё 500 тонн груза. Зато если форсировать машины, то пароход должен разогнаться до 22–23 узлов, правда, не долго. Но я уже придумал, куда использую "такого ягуара" с очень большой пользой и меня всё устраивало. Остальные мелкие расхождения не так существенны.
— Всё-таки я бы вас попросил разработать корабль грузоподъёмностью в 3.5 тысяч тонн и скоростью в 16–18 узлов и ценной не более 500 тысяч франков — обратился я к Вильдье. Этот же "ягуар" мне обойдётся в 800 тысяч, как я не старался сбить цену. Но зато я выбил себе люксовую отделку кают и очень неплохую остальному экипажу. К августу месяцу должны начаться ходовые испытания. С "Бюро Веритас" (Bureau Veritas) верфь тоже сама будет разбираться.
— Если вы купите не менее трёх таких судов, то возможно будет и дешевле — заманивает меня Вильдье.
— Я готов многое у вас покупать на верфи, если вы будете брать к оплате и другие ликвидные товары. Например, драгоценности — "закидываю я удочку".
— А почему вы не хотите через банк?
— Потому что я торговец и за отсутствием наличных денег со мной расплачиваются, чем могут. А я не в том положении чтобы отказываться. Продажа же товара тоже занимает значительное время — вздыхаю я.
И он, и я понимаем, что это не только время, но и уход от налогов.
— Это будет сложно?
— Но нет ничего невозможного. Правда? Если вы конечно хотите чтобы верфь работала с полной загрузкой — французской ликвидности мне явно не хватает. Нужно по приезду в Париж этим срочно заняться. — Я бы в дальнейшем посоветовал бы вам совместить проект с английскими "океанами", очень удачный проект. А саму сборку подсмотреть у американцев на верфи Хог Айленда в Филадельфии и тогда вас и меня ждёт успех.
— Вот интересно, откуда вы это знаете? — удивился Вильдье.
— О-о. У меня очень много хороших идей. Главное найти общий язык с производителем — улыбаюсь я…
Сейчас я, после нескольких "сумасшедших дней" по приезду в Париж, сижу в комнате тёти и обсуждаю с ней планы на будущее. Тётя сидит в кресле за дамским столиком в стиле ампир из красного дерева и расчёсывает волосы. Мебельный гарнитур, обошедшийся мне, кстати, в приличную сумму. Узнав его стоимость, я невольно выругался по-русски. Но тётя так виновато посмотрела на меня, что я мысленно махнул рукой и не стал её отчитывать.
Племянница Александра сидела у меня на коленях, и я с ней баловался и легонько её щекотал. От чего она смеялась, а потом с детской непосредственностью отчитывала меня за моё плохое поведение. От этого уже смеялись уже мы с тётей, а я всё больше и больше ловлю себя на мысли что для меня они становятся самыми дорогими людьми. Очень странно. Вот никак от себя такого не ожидал.
— Может ты и нам купишь… — умилительно посмотрела на меня тётя и через паузу продолжила — енотовых мехов в России. Ты же видишь как холодно в Париже, а они такие….- и закатывает глаза — а Надежда Пэтрова сошьёт нам русские тёплые шубки.
Я задумался. Сейчас в Европе у богатых пошла мода на енотовые шубы… из США. Американцы сумели потеснить русских в этом элитном сегменте рынка. Причём если русские тупо продавали меха, то американцы шубы. Надо посоветовать Сталину срочно заняться разведением разных пушных животных. А еноты так вообще всеядные.
— Я попробую, но обещать ничего не буду. Ты даже не представляешь, как с коммунистами тяжело иметь дело… они такие непредсказуемые — на этом я уже не один раз специально заостряю внимания тёти. Она часто бывает на приёмах и всё равно там обсуждают всё подряд. В частности и мою торговлю в СССР. И тут же вспомнил, как не успел, я появится в Париже с Сен-Назара, как меня позвал на разговор Лефебвруа. Мы сели в небольшом кафе за столик, попивая вино со специями, чтобы согреться.
— У вас знакомый в Триполи Ливана — констатирует разведчик.
— Старый друг отца, который мне помог в трудную минуту — не счёл я нужным это скрывать.
— В Триполи нужно организовать угольную базу, это вам проверка. Пойдёте своим кораблём к коммунистам и договоритесь с ними о поставках угля. Корабли будут ваши — как-то напористо начал разговор Жак.