Страница 18 из 24
Она сморщила нос.
– Фу. А ты уверен, что случайно?
– Я знал, что ты найдешь способ сделать все еще хуже, дорогуша.
– Ты выглядишь ужасно, – серьезно сказала она.
– Мне нужно поспать. Но сначала я должен был услышать твой голос, вот и все.
– О, как мило. И о чем ты хотел поговорить?
Я опять поглядел в окно. Сегодня ночью никаких звезд.
– Чисто гипотетически, – сказал я. – С тобой все будет хорошо и без меня, лады? Нет, серьезно, если со мной что-то произойдет, ты же не скопытишься, верно? Найдешь кого-нибудь получше, а?
– Я ненавижу, когда ты в таком настроении, Дэвид.
– Просто скажи мне, что ты будешь в порядке. Тогда я буду спать лучше.
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя.
– Я приеду завтра.
У Джона промокли ноги. Темно. Он попытался вспомнить, где находится. Неужели опять оказался в детском бассейне? Через плечо переливается вода.
Эй, это же руль!
Значит, он в какой-то машине. Но через ветровое стекло не видно ни черта. Ноги мерзнут. Что-то бежит мимо стекла…
Пузыри?
Колени Джона стали холодными. Он потянулся вниз, и рука окунулась в воду. «ЧЕРТ ПОБЕРИ, Я ЖЕ ПОД ВОДОЙ, БОЖЕ МОЙ»
В его голове все перепуталось, и он начал глупо шарить вокруг незнакомой панели управления. И включил дворники. Никакого эффекта. Все больше верениц пузырьков проплывало мимо ветрового стекла – из машины через сотни трещин убегал драгоценный воздух: этот пикап делали не для того, чтобы его топили.
«МОЙ ВОЗДУХ, – дико подумал Джон. – ЭТО УТЕКАЕТ МОЙ ВОЗДУХ».
Он сообразил, с опозданием, что вода, намочившая левую руку, сочится из приоткрытого окна. Он повернулся к дверце и столкнулся лицом к лицу с мокрой индейкой.
Джон отбросил ее в сторону и схватился за ручку дверцы. Попытался открыть ее и ему показалось, будто кто-то навалил снаружи пару тонн песка. Тогда он уперся в дверцу обеими ногами, и внутрь хлынула ледяная вода. Грузовик быстро наполнялся. Вода достигла груди, каждый мускул кололо, как иголками. Джон учащенно задышал, изо всех сил пытаясь опять закрыть дверь, чтобы не утонуть.
Спустя пять секунд он обнаружил в крыше кабины крошечную щель и приник к ней, вместе с каждым вздохом хлебая застоявшуюся, с металлическим вкусом, воду. А потом тишина.
Моргающий. Под водой. Замерзший с головы до ног. В первый раз с того мгновения, как он вылез из матки матери, Джон хотел дышать и не мог.
«МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ, СУКА, Я ПРОБУЮ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ В МОЕЙ ЖИЗНИ, ВОЗДУХ, КОТОРЫЙ В МОИХ ЛЕГКИХ. ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ, КОТОРЫМ Я КОГДА-ЛИБО ДЫШАЛ. ЭТО ЧЕПУХА, ПАРЕНЬ».
Внезапно слева от него оказалась открытая вода: дверь, которую несколько мгновений назад было невозможно открыть никакими усилиями, неторопливо открылась сама. В воде плавала огромная связка утонувших индеек. Джон рванулся к двери и с ужасом обнаружил, что приклеился к месту; все происходящее напоминало ночной кошмар.
«РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ, ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ПРИСТЕГНУТ, ГЛУПЫЙ УБЛЮДОК».
Пальцы в холодной воде закоченели, и освободить себя казалось почти невозможным. Так темно. Джон сообразил, что видит только благодаря огонькам на приборной доске, которая почему-то еще работала. Он стал судорожно дергать застежку и спустя вечность почувствовал, что освободился. Он так обрадовался этому, что выпустил весь воздух, который держал во рту, и потом беспомощно смотрел, как жизнь убегает от него стайкой серебряных пузырей.
«МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ, ВЕРНИСЬ. МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ НЕ ВЕРНЕТСЯ».
И Джон, как безумный, поплыл за пузырьками, отталкивая с дороги мертвых индеек. Вода в ноздрях, легкие горят. Пузырьки не всплыли наверх, но, скорее, поплыли влево. Придурки. Он погнался за ними. Надо вернуть себе воздух.
Огоньки. Мозг уже умирал? Джон поплыл за пузырьками к огонькам. И выскочил на поверхность.
Протерев глаза, он увидел над собой уличные огни. Оглянувшись, заметил пару красных задних фар, горящих в двух футах под поверхностью; они казались глазами затаившегося морского чудовища. Глубина была не больше восьми футов, а он едва тут не утонул. Господи.
Джон прошлепал по воде, и стал взбираться на берег, хватаясь за траву; сверху, с хайвея, к нему устремились красные и синие огоньки.
И вот они появились.
Часом позже Джон сидел со скованными руками в полицейской машине. Ему совершенно не удалось впечатлить полицейских, которые хотели только связать и сжечь всех в радиусе десяти миль. Ему не удалось даже убедить кого-нибудь из копов ссудить ему мобильник. Его собственный не включался, и на самом деле из него еще капала вода. Но Джону нужно было связаться с Дэйвом.
Рядом с ними остановилась еще одна машина. Но не полицейская – ярко-серебристая и спортивная. Чувак в штатском вышел наружу, сверкнул значком и заговорил с копами. Ага, в конце концов они пригласили для расследования крутого полицейского. Теперь они хоть что-то сделают. Крутой полисмен подошел к патрульной машине, в которой сидел Джон, и распахнул дверь.
– Ты Джон, верно?
– Послушай меня, – сказал Джон. – Вашим парням нужно отправиться в дом Дэвида Вонга. – Он назвал адрес. – Фрэнки все еще жив, он передвигается и из него выползает всякая дрянь. Сейчас он наелся индеек и я думаю, что отправится к Дэйву.
– Сейчас я хочу, чтобы ты немного помолчал. Сегодня вечером ты много пил?
– Не больше, чем обычно. Мы зря тратим время…
– Кто привез тебя сюда?
– Я сам. Я решил, что найду Фрэнки здесь, и я…
– На чем ты приехал?
– На своем кадиллаке.
– Ну, сейчас его здесь нет. Ты уверен, что приехал без своего друга Дэйва? Ведь вы оба те самые парни, которые охотятся на монстров, верно? С веб-сайтом и прочим.
– Послушай меня. Я думаю, что Дэйв у себя дома, и если Фрэнки направляется туда, вам нужно быть там раньше.
– Хм. Ты думаешь, что Фрэнки собирается убить Дэйва. Потому что «из него выползает всякая дрянь», а?
– Я думаю, что ты знаешь о нас – ты сам сказал. Чувак, если ты не отправишься туда, и как можно быстрее, Дэйв окажется в большой опасности.
Я проснулся в своем туалете, испуганный. Отключился, сидя на унитазе. Чертовски длинный и поганый день.
Три утра. Я попытался позвонить Джону, и мне ответил автоответчик – типично для Джона. Джон идеально выстроил свою жизнь: он мог достать меня в любой момент, если ему было что-то нужно, но все мои звонки к нему тщательно экранировались. Все всегда происходило на его условиях. Я проковылял через весь дом, зная, что все равно не смогу заснуть, пока темно, но не представляя, что могу еще делать. Ноут лежал на кровати, я зашел на сайт CNN и нашел видео с камеры слежения. Движущаяся тень слетела в вестибюль. В кадре было три человека, никто из них ее не заметил и никак на нее не отреагировал. Как и Фрэнки, который никак не реагировал, когда инопланетное насекомое сидело прямо перед ним. Невидимое.
Я подвигал ползунок видеоплейера назад и вперед. Перемотал к началу, запустил. Перемотал, запустил. Черный призрак спланировал в вестибюль больницы. И никто не заметил.
Забудь об этом. Просто смешно.
Я закрыл ноут, накинул куртку и засунул фонарик и одну сигнальную ракету во внутренний карман. Когда подошел к входной двери, Молли уже терлась о мои колени. Виляя хвостом, она сказала мне, что чувствует приключение. Вместе мы вышли в ночь.
Мы прошли шесть кварталов к ларьку буррито, открытому всю ночь. Я оперся на стену и стал есть лепешку, завернутую в алюминиевую фольгу, время от времени выковыривая кусочек чоризо и бросая его Молли; та торопливо съедала его и немедленно просила следующий. У моих ног стояла бутылка красного «Маунтин Дью». Я посмотрел на часы.
До восхода еще три часа, которые надо убить. Я завернул в фольгу оставшуюся половину буррито и бросил ее в мусорный бак. Молли наблюдала за этим актом расточительности с таким выражением, как будто она только что увидела семью, погибшую в огне. Мне понадобилось не меньше полудюжины салфеток, чтобы стереть с ладоней оранжевый жир.