Страница 13 из 24
Я влетел в приемную прежде, чем сообразил, что там есть кто-то еще. Нужно было посмотреть через окно или из коридора и подождать снаружи, потому что почти невозможно избежать неудобного разговора, если двое людей встречаются в приемной психиатра. Я попытался придумать благовидное извинение, развернуться и выйти, но лучшее, что пришло в голову, – это схватить стоявший в углу комнаты горшок с цветами, словно забирая его за долги. На это я не решился.
Когда я вошел, сидевшая в приемной дамочка ко мне даже не повернулась: все ее внимание поглощал телевизор, настроенный на «Фокс Ньюс», картинку сопровождала пальба. Господи Иисусе, день медленных новостей. В людей все время стреляют, верно? Сев как можно дальше от нее, я взял журнал и закрылся им. Похоже, очень много статей о свадебных платьях.
– Это происходит повсюду, знаете ли, – сказала женщина с другой стороны комнаты. Вероятно, около сорока пяти лет, волосы покрашены в отвратительный белый цвет.
– Что происходит? – спросил я.
– Одержимость демонами. По всему миру. Смотришь новости с Ближнего Востока и видишь, что это распространяется, как лесной пожар.
– Угу.
– А сейчас еще легче, потому что все души ушли.
– Хмм. – Я перевернул страницу журнала для новобрачных, полностью поглощенный рекламными объявлениями. Находиться в одной комнате с сумасшедшей бабой даже хуже, чем быть сумасшедшим самому. Она же все еще говорила.
– Вы знаете, что Вознесение уже произошло? В 1961 году. Творец призвал все души на небеса. Но тела остались. Вот почему кажется, что у всех живущих людей нет душ. Потому что их на самом деле нет. Вы видели на прошлой неделе историю человека, укравшего машину с младенцем на заднем сиденье? За ним погналась полиция, и он выкинул его в окно. Младенца! В наше время люди – просто животные. Поскольку у них нет души.
Я опустил журнал и медленно сказал:
– Это… это не самая плохая теория.
– Они называют это меткой зверя. Но им не надо никакой метки. Они сами становятся зверями со временем.
Дверь в кабинет врача скрипнула, открылась, и оттуда вышла сногсшибательная девица. Сбитый с толку, я на мгновение решил, что сегодня она заменяет моего психотерапевта. Но нет, конечно, она была пациенткой, и доктор Теннет вился за ее спиной. Чокнутая баба в приемной встала, поблагодарила доктора и вышла вместе с девушкой. Вот те на. Она не больная. Просто привезла сюда дочь.
Как только они вышли, доктор Теннет спросил:
– Что случилось с вашим глазом?
– Подрался с Джоном. Он сказал, что все эти советы и консультации пустая трата времени, а я ему сказал, чтобы он заткнулся ко всем чертям и не оскорблял вас и вашу профессию.
– Вы выглядите так, словно не спали всю ночь.
– А как я мог, если тут такое происходит? Вы сегодня новости смотрели? Не знаете, нашли они Фрэнки?
– Не похоже, что он жив. Вы знаете его?
– Что? Нет. Почему я должен знать его?
– Вы назвали его Фрэнки.
– Ну, я ходил с ним вместе в школу. Много лет назад. И, если вы имеете в виду, что я как-то связан с тем, что произошло, то нет, никак.
– Совсем не имел в виду.
– Потому что я в этом не участвовал.
– Прошу прощения, если я заставил вас почувствовать себя обвиняемым.
Я посмотрел в окно. Именно в это мгновение зеленый грузовик прогрохотал по улице.
– Почему здесь так много армейских грузовиков? Какая-то чрезмерная реакция, вам не кажется?
Не дав мне изменить тему, Теннет сказал:
– Мне бы хотелось вернуться к тому, о чем мы говорили в последний раз. Вы скрываете свое настоящее «я» от мира и чувствуете себя так, будто не в состоянии стать человеком, которому нечего скрывать. Вот прямо сейчас вы почувствовали, что я вас обвиняю. Я бы хотел поговорить об этом.
Я опять поглядел в окно и стал грызть ноготь. Черт побери, я не хочу быть здесь. В этом офисе, в этом городе, в этой жизни. Я хочу уйти. Я знал, что рано или поздно копы доберутся до Джона – он появился на этом чертовом телевидении в том месте, где они установили карантин – и, значит, со временем появятся и у меня. Какого черта я торчу здесь?
Потому что больше идти некуда.
– Не знаю, – ответил я. – Двадцать четыре часа назад я сидел на этом стуле, пытаясь оправдать то, что верю в безумные вещи. И вот, спустя всего сутки, весь город сошел с ума. Так что, по-моему, весь мир заболел моим сумасшествием, и, значит, меня можно освободить. – Я потер зудящие глаза и добавил: – Эти чудовища – настоящие, док. Я слишком устал, чтобы говорить что-то еще.
– Я читал кое-что из того, что вы с вашим другом пишите в Интернете. Иногда вы говорите о себе так, словно вы на самом деле монстр или, по меньшей мере, фрик.
– Ну, это метафора. Я хочу сказать, разве мы все не такие? Только что женщина в приемной сказала мне почти то же самое.
– То, что произошло прошлой ночью, вывело на поверхность все эти чувства. Как мне кажется.
Какое-то время я обдумывал его мысль, а потом сказал:
– Можно вас спросить, док?
– Конечно.
– Допустим, я бы захотел использовать ваш компьютер, вот этот, пообещав ничего не стирать. Что бы вы сказали?
– Ну, там конфиденциальная информация о пациентах, так что я не могу…
– Допустим, я пообещаю, что не буду смотреть информацию о пациентах. На самом деле я бы хотел посмотреть, какие сайты вы посещали в последнее время, историю. Что бы вы почувствовали?
– Вторжение в личную жизнь, конечно. У меня есть кредитные карточки, пароли и…
– Док, я говорю о порнухе. Найду ли я школьниц, занимающихся сексом? Или межрасовый секс? Инцест?
– Мне кажется, вы пытаетесь добиться от меня какой-нибудь реакции. Если вы чувствуете, что мы больше не можем беседовать, давайте продолжим в понедельник…
– Нет уж, послушайте. Несколько раз я просил Эми дать мне на время ее компьютер, и она тут же отдавала мне его. Без вопросов и колебаний. Она сидела, смотрела мне через плечо, видела каждый файл, каждое изображение и ни разу не вздрогнула. Ей нечего скрывать. Если бы у меня был прибор, через который я мог бы рассматривать ее мозг, – ее бы и это устроило. Ей удобно быть такой, какая она есть. Но, с другой стороны, а что если она попросит воспользоваться моим ноутом? Черт побери, там много всякого дерьма, и если она увидит его, то позвонит копам. И если бы она увидела мой мозг в тот момент, когда я смотрю на другую девчонку, она бы расплакалась.
Он кивнул.
– То есть вы чувствуете, что должны скрывать часть себя, а она нет.
– И так всегда. На планете Земля живут люди двух видов: Бэтмен и Железный Человек. Бэтмену есть что скрывать, верно? Каждую секунду каждого дня Брюс Уэйн знает, что если кто-нибудь обнаружит его тайну, то его семья погибнет, друзья умрут, а всех, кого он любит, замучают до смерти переодетые супернегодяи. И он должен жить с этой тайной, которая каждый день грызет его изнутри. Но не Тони Старк. Этот открыт настежь. Он говорит миру, что он Железный Человек, и ему насрать на все. Над ним не висит никакая тень, и он не тратит энергию, выстраивая вокруг себя стены из лжи. Каждый человек один из них: один прячет от всех свое настоящее «я», иначе, если станут известны его привычки, склонности или преступления, его жизнь полетит в тартарары; другой не такой. И эти группы живут в одной и той же вселенной.
– И вы считаете себя Бэтменом.
Я закрыл глаза.
– Сколько, как вы сказали, стоит час этого лечения?
– Я имею в виду, что вы принадлежите той категории людей, которая считает, что окружающие очень плохо отреагируют, если узнают их настоящие мысли и чувства.
– Но не потому, что они подумают, будто я псих. Они уже так думают. Но потому, что произойдет черт знает что, когда они узнают правду. Сами знаете, каковы они, эти люди. Вы об этом книги пишите, верно? Групповая паника, и все такое?
– То есть вы считаете, что правда вызовет массовую истерию.
Я пожал плечами и кивнул на окно.