Страница 22 из 23
Занятно, что именно чайка – в роду-то прирожденных медведей-оборотней. Быть может, потому, что второй облик Шуйских – довольно серьезная и тщательно оберегаемая тайна. У них из-за этого и родовое оружие – пистолеты, огнестрельное оружие, а родовая стихия – огонь. Абсолютные антагонисты медвежьей природе – чтобы даже краем мысли не связали огромные следы в дремучих заповедниках княжества с теми элегантными и солидными людьми, что обитают в родовой крепости. В общем, тайна настольно деликатная, что подшучивать над Артемом никогда не становится скучно. Понятное дело, что допустимо это только среди своих, посвященных и уже успевших на нем прокатиться. Но если без шуток – большой кровью может огласка обратиться. Никто не любит чуждого, нелюдского – под искоренение коего (и попутный грабеж) всегда можно найти союзников. Хорони их потом…
– Так, документы есть, руки на руле, Максим молчит, все будет в порядке, – между тем успокаивал себя княжич, останавливаясь на краю дороги.
Я только фыркнул и отвернулся, но краем глаза продолжал наблюдать в центральное зеркало, как из остановившегося позади автомобиля, уже не сверкающего «люстрой», с пассажирского сиденья с солидной неспешностью выбрался мужчина в возрасте, поправил мундир с богато расшитыми и звездными погонами и принял от кого-то в салоне фуражку, размещая ее на голове козырьком ровно вперед мастерски и с изрядным опытом. Последним из салона показался продолговатый футляр орехового дерева сантиметров сорок в длину, десять в ширину и пять в высоту, принятый вышедшим офицером бережно, двумя руками. И столь же деликатно, неспешно он понес его к нашей машине, двигаясь со стороны водителя.
Артем явно удивился, но виду не подал. Кнопкой опустил стекло рядом с собой, позволяя звукам оживленной трассы ворваться в салон. Следом пришел запах разогретого асфальта и бензина, а парой секунд позже – тонкие нотки хорошего одеколона.
Из-за высоты машины взгляды Артема, все еще дисциплинированно удерживающего руки на руле, и подошедшего господина оказались на одном уровне.
Седина на висках, морщины под глазами и холодный, цепкий взгляд, за равнодушием которого чудились ярость и обреченность, запрятанные настолько глубоко, что уловить их можно было только зная, что произошло.
Артем понятия не имел, оттого встретил офицера радушной улыбкой и простодушным вопросом.
– Что-то случилось? – произнес мой друг легко и спокойно, щурясь от заглянувшего в открытое окошко яркого солнца.
Офицер ощутимо вздрогнул, подавившись заготовленной фразой. Но довольно быстро собрался и четким, выверенным движением протянул футляр Артему:
– Приношу извинения, Артем Евгеньевич, за доставленные неудобства. Неизбежные в профессии накладки. Виновные будут строго наказаны. Прошу принять от всего сердца.
Артем подарок принял, умудрившись не выдать обескураженности на лице и не озвучить вертящиеся на языке вопросы.
– Честь имею, – резко качнул головой офицер, по-уставному повернулся через левое плечо и отправился к своей машине, чуть ли не чеканя шаг.
Надо сказать, следующие свои слова Артем произнес уже после того, как позади вновь замерцало сине-красным и ведомственный авто, потребовав себе начальственным покрякиванием место в вечно спешащем потоке, вновь вырулил на магистраль. И даже после этого события прошло не менее пяти минут.
– Максим, что происходит? – коротко выдохнул он, продолжая смотреть вперед через лобовое стекло.
Футляр оставался лежать на его коленях нераскрытым.
Я изобразил пантомимой, мол, вообще-то, мне настрого запретили что-то говорить.
– Не пясничай. Можешь говорить. Итак? – рублеными и строгими фразами потребовал он ответа.
– Позволь выразить искреннее возмущение этим безальтернативным тоном, который накрепко связывает меня с происшедшим. Эта тенденция во всем винить именно меня раздражает еще со школы. Какая-то вечная презумпция виновности!
– Но это ведь ты, да? – не сменил тон Артем.
– Я, но…
– Максим!
Один из случаев, когда слово приобретает новое значение. Было имя – а стало нечто обвинительное и требующее немедленного раскаяния вместе с расшифровкой всех планов.
– Ладно… Твоя машина, как я уже сказал, была в контейнере. Вертолет с контейнером летел в Москву. Мои недоброжелатели задействовали свои связи в штабе ПВО столицы и посадили вертолет. Вскрыли контейнер, сорвали пломбы. А там твой джип. Княжеский то есть.
– Краденый… – глухо отозвался Артем.
– Ну кто ж станет красть княжеский джип! Да кому такое в голову придет!
Артем молча сложил руки на руле и уперся в них лбом.
– Вот и получается, что местного генерала подставили, уговорив посадить вертолет с имуществом наследника княжества Шуйских. А тот даже не аристократ, ему твой гнев, переданный через отца, всю карьеру сломать может. Вот, разыскал нас и пришел лично приносить извинения. Так что у тебя в Москве есть первый должник, – бодро завершил я, уже со скепсисом предчувствуя, что благодарностей не дождусь.
– Максим, а мне он нужен? – выпрямился товарищ и строго посмотрел на меня.
– Ну, дело ведь хорошее. Не в этом году, так через пару-тройку…
Артем поднял стекло, завел машину и молча вырулил на магистраль. Смотрел он вперед холодно и равнодушно, сконцентрировав все внимание на дороге. А подарок офицера так неоткрытым и отправился на заднее сиденье, вместе с документами, собранными одним движением с приборной панели.
– И даже что в футляре, не посмотришь? – осторожно поинтересовался я, заерзав от его реакции.
– Нет.
Я невольно покосился назад.
– А можно я посмотрю?
– Нет.
Тревожное ощущение и некая неустроенность, как у кота перед дверью, за которой кто-то шуршит, поселилась в душе.
– Я одним глазком?..
Артем вобрал воздух для очередного категоричного отказа, но выдохнул с некой обреченностью и отмахнулся рукой.
Я быстро перегнулся через кресло, приподнял крышку, мазнул взглядом по содержимому, закрыл и удовлетворенно вернулся на место. Ощущения – как будто прохладный ветер подул на зачесавшееся место.
– И что там? – полюбопытствовал все-таки Артем, пусть и прежним равнодушным тоном.
– Наградной кортик, выданный в честь завершения офицерских курсов. Категорически не рекомендуется терять, вещь сугубо индивидуальная и где-то даже ритуальная.
– Зачем он мне?
– В том-то и дело, что незачем! – старался добавить я эмоциональности в тон, чтобы перебить его равнодушие. – Поэтому спокойно можешь вернуть его назад. Более того, с твоей стороны это будет правильно и красиво. Но так как это подарок возвращенный, то вместо него тебя попросят выбрать что твоей душе угодно: вещь или услугу. Это обычная ситуация, когда неизвестна плата, которую затребуют, но по умолчанию согласны на любую.
– Я же не для себя… – произнес я чуть смущенно, так и не дождавшись ответа или какой-либо реакции.
И вновь тишина.
– Мы же просто ехали учиться… – произнес он, не выдержав, сквозь зубы.
– Тебе не кажется, что просто ехать – невероятно скучно?
– Поэтому надо манипулировать, использовать чужой герб и имущество, сталкивать лбами генералов и тревожить систему обороны столицы?!
– У меня все точно и запланировано на несколько ходов, – уверил я его. – В конечном итоге ты главный выгодоприобретатель, без малейшего для себя риска.
– А ты?
– Я – в легком плюсе, – добавил я тоном скромного хорошиста.
На этот раз молчание длилось несколько минут. Я уже собрался выдать что-нибудь примирительное, когда Артем вновь заговорил – тоном усталым, но с оттенком заботы. Как отчитывают тех, кто бесспорно дорог:
– Скажи, почему с тобой все так сложно, а? Какие-то танки, вертолеты, контейнеры, генералы…
Набрал было воздуха, чтобы отделаться шуткой, но, поразмыслив, решил, что так будет неправильно. Крепко дружили мы достаточно давно, так что теперь многое друг о друге не знаем. При этом в памяти моей Артем – он все еще прежний, будто не прошло и одного дня с момента последней встречи. И для Артема наверняка я остался там, в конце девятого класса.