Страница 2 из 3
Я не расставался с карандашами и в школе, часто рисовал тогда разную военную технику, а нравилась мне больше всего немецкая – из любимых кинофильмов, со всей дотошностью пририсовывал и кресты – мне достоверность была принципиальна. Как-то раз, на мою беду, наша учительница увидела мои танки с крестами и начала скандал по поводу нацистской символики. Грянула буря в стакане воды, чуть ли
не злостным пособником фашистов меня выставила, маму вызвали в школу, а на диспансеризации эта учительница отправила меня к психиатру проверяться.
По счастью, доктор был адекватен, рисунки мои посмотрел и пожал плечами – мальчик здоров и никакой не псих. Увы, учительница не угомонилась насчет свастик и дальше портила мою жизнь, как могла. Приведу пример: как-то на уроке применила «высший пилотаж педагогики» – сломала об мою голову указку (кому из нас двоих был нужен психиатр?).
Теперь, как взрослый человек, немного могу ее понять – она сама ту войну пережила и для нее нацистские кресты значили совсем не то, что для меня. Но как педагога ее осуждаю, ведь чувство собственного достоинства учитель в детях призван укреплять, а не добивать. В детстве в человеке закладываются те качества, которые потом помогают иметь свою мечту и достигать ее осуществления. Такая учительница и ее нетерпимое и недопустимое отношение может жизнь разрушить.
Про моего деда
Конечно, та несчастная учительница была исключением в таком отношении ко мне и моим рисункам. Моя бабушка тоже пережила оккупацию, а дед прошел всю войну, был шофером, водил грузовик с продуктами в блокадный Ленинград через Ладожское озеро, по «Дороге жизни». Но не приходило моим родным в голову считать, что на моих картинках что-то не то или не так изображено, а нарисованная мной немецкая военная техника их не заботила совсем.
В советское время снимали много фильмов на темы Великой Отечественной войны, и они были достоверны и хорошо сделаны, по великолепным сценариям, и играли лучшие актеры – не зря ведь мы смотрим их до сих пор, и не надоедает. Я очень любил такое кино, и рисовать потом сюжеты и картины из кинолент мне доставляло особое удовольствие – я словно переживал заново то, что видел в кино. Меня увлекали не только танки, самолеты и взрывы, я уже ребенком понимал и мог оценить игру актеров, были у меня свои любимцы. Ульянов в роли Жукова, Олялин из «Освобождения», и очень нравился мне Фриц Диц – немецкий актер, специализировавшийся на роли Адольфа Гитлера.
Я всегда гордился своим дедом-фронтовиком, часто просил его рассказать, как он воевал, не уставал слушать вновь и вновь его истории. Про то, как он ушел на своей полуторке под лед Ладожского озера, и его спасли, а одежду, превратившуюся в ледяной панцирь, пришлось срезать с него ножом. Про солдатскую жизнь на фронте и как он дошел до Берлина и вернулся домой.
У дедушки было много боевых наград, я питал к ним особую слабость, а он позволял мне их все на себя нацеплять, а на мне, маленьком, дедовы медали смотрелись почти как доспехи, закрывали меня до пояса. Награды деда я все норовил оставить на себе, когда мы поедем из гостей домой, даже пытался в медалях лечь спать – вдруг дедушка не заметит.
«Советский спорт»
Моя вторая школа, а я тогда учился на пятидневке, дала мне возможности продолжить рисовать и много тренироваться. У меня были товарищи, тоже увлеченные спортивной темой и тренировками, а наша учительница по кличке Гильза поощряла наше желание стать спортсменами. После отбоя она разрешала нам заниматься, и мы для этого таскали у старшеклассников грифы и гантели, прятали под кроватями, и вечером начиналась наша «треня». Мы всегда спешили – ведь старшеклассники, конечно, искали свои пропавшие снаряды, находили и отбирали у нас, так что нам срочно до этого момента надо было все успеть.
Мы были настоящие фанаты кача – собирали вырезки из газет и журналов с публикациями про спортсменов, с программами тренировок, зачитывались ими. Особенно богатой на ценную для нас информацию про культуризм (так тогда у нас называли бодибилдинг) была газета «Советский спорт», и у нас были целые папки вырезок. Котировались в нашей компании и фотографии спортсменов, мы тоже их собирали, хранили и рассматривали, мечтали со временем превратиться в таких же мощных звездных героев.
Когда я увидел первый фильм про индейцев с Гойко Митичем, я просто заболел главной целью – быть как он, таким же сильным, красивым, мускулистым, стать настоящим культуристом.
Шло время, я подрос, и хотя теоретически у меня была возможность поступить в открывшийся тогда в Нальчике престижный колледж дизайна, как сделали некоторые мои друзья, я выбрал для себя спортивное направление.
Бодибилдинг для меня был аналогом искусства – когда само тело человека и является объектом приложения творческой силы, плоть подчиняется замыслу спортсмена, как картина или скульптура. Преображенное трудом, волей и целью тело бодибилдера может так же вызывать восхищение у людей, стимулировать их к победам и свершениям, как произведение искусства.
Я хотел добиться в спорте наивысших результатов, и мои физические данные мне такие возможности давали. Меня затянуло в этот процесс с головой, я был мотивирован максимально и сконцентрирован в этом направлении.
Бодибилдинг в конце 80-х и 90-е годы был на пике моды. Звезды кино, которые имели хорошее тело, были для нас культовыми персонажами, а возможность прийти к идеалу – к таким же результатам, к таким же формам, стать как Арнольд Шварценеггер, Сильвестр Сталлоне, Гойко Митич – такая перспектива реально меня стимулировала.
Первый опыт выступления
К 17 годам я решил, что уже созрел для выхода на подиум, и у меня было сильное желание выступить на соревнованиях по бодибилдингу – для начала на региональных.
На тот период у меня сформировался круг друзей, которые тоже были увлечены культом тела и мечтали добиться успеха в этом направлении.
Тогда, открыв календарь соревнований, я нашел чемпионат Юга России «Самсон» и начал вдвоем со своим товарищем подготовку к выступлению. До этого я занимался по сплит-комплексу Арнольда Шварценеггера, это была очень тяжелая программа тренировок, которая давала мне сильное переутомление. А в то время я познакомился с ребятами, которые мне рассказали о другом принципе тренировок, так называемом супертренинге Майка Мэнсона – великого бодибилдера, автора философии тяжелого, сверхмощного, стрессового тренинга, который написал книги по этому направлению, рассматривая бодибилдинг и как науку, и как философию.
Месяца за два мы с другом начали высокоинтенсивную тренировку по программе Мэнсона с рвением, фанатичностью и отдачей, с полной выкладкой.
Для полноты картины и как штрих к нашим характерам, добавлю маленькую предысторию. Назовем ее «Квест на кондитерской фабрике или Белая смерть», сейчас это просто смешная байка, но тогда, поверьте, было нам не до шуток. Судите сами, когда нам было лет по 16, мы и еще пара наших товарищей, вчетвером, решили подзаработать и договорились на кондитерской фабрике, что разгрузим вагон с мешками сахара. Цена вопроса была 50 рублей, по тогдашнему курсу это чуть больше 25 долларов. Все казалось нам вполне выполнимым, пока не раздвинулись со зловещим звуком двери грузового вагона и не открылась картина – бастион мешков по полцентнера, их было так много, что казалось, уходят за горизонт, долбанные 40 тонн сахара.