Орда I

До этого дочь царская смогла продержаться только шесть деньков и то, это было в начале самом, а затем становилось всё хуже да тяжелее высиживать. Это как раз и натолкнуло её на мысль дельную о трёхдневном роздыхе пред следующей попыткой мучения.

Отдых дал результат положительный. Она смогла продержаться целых восемь дней! Да и девять бы выстрадала, коли не оплошность собственная. Чтобы хоть как-то размять задницу, Райс перекатывалась с одной половинки на другую да нечаянно, а может от голода голова закружилась неистово и она, потеряв равновесие кувыркнулась на пол со скамьёй неустойчивой, что как отродье колдовское тут же исчезла на глазах, будто не было.

В скором времени вошла Мать Медведица и увидев Райс на полу валяющуюся, беззвучно плачущую, и похоже подниматься не собирающуюся, тяжело вздохнула, подошла к безвольной деве мешком покоящейся да ничего не говоря уселась рядом, ноги под себя складывая.

Измождённая рыжуха лежала без движения, подложив руку под голову и смотря пустым взглядом, ничего не соображающим в пустоту комнаты, тихо лила слёзы ручьями, не выражая никаких эмоций на исхудавшем личике.

Матёрая тоже на неё смотреть не стала, а замерев столбиком, уставила взгляд не моргающий, куда-то в стену бревенчатую.

– Можно тебя спросить, Мать Медведица? – вдруг вопрошала рыжая тихим голосом, не меняя при этом ни своего положения, ни без эмоциональной маски на лике девичьем.

Вековуха какое-то время помалкивала, также не меняя в себе ни единой чёрточки, но затем тяжело вздохнув да повернув к деве голову, успокаивая видно саму себя в первую очередь, ответила:

– С теми, кто на круге, говорить запрещается. Но у тебя вроде бы как круг порушен, в который раз и начнётся только завтра заново, то, пожалуй, в разговоре нашем не будет нарушения. Так что давай, спрашивай.

– Кого из меня растят на этих кругах грёбаных? – огласила самый важный для себя вопрос страдалица.

Райс приходилось себя постоянно обманывать, что из неё тут делают царицу степей будущую. Это придавало смысл всем страданиям, моральным истязаниям да душевным мучениям. Придавало смысла всему, что с ней делается да давало цель для достижения великую, но вместе с тем она прекрасно понимала, что это лишь самообман самой же выдуманный и это не давало необходимой уверенности в дальнейшей борьбе за выживание. Потому продержавшись с невиданным трудом целых восемь дней нескончаемых, когда не хватило всего лишь одних суток долбаных, она надломилась, разочаровавшись в силах собственных. Ей нужен был позарез какой-нибудь стимул, пусть призрачный, но не лишающий её надежд всяческих.

– Ты о чём? – непонимающе спросила Матёрая, посмотрев рыжей в глаза зарёванные.

– Ну, – замялась ярица и на её лице помятом, тенью скользнуло подобие растерянности, – вот Апити – ведунья с редким даром предвидения. И она говорит, что здесь ей некий стержень выращивают. И по прохождению девяти кругов заветных, она станет лучшей из лучших прорицательниц. Какой-то особенной до селя незнаемой. А я тут причём? У меня же нет никакого дара ведьминого. Кого вы из меня-то выращиваете?

Мать Медведица буквально расплавилась в улыбке ласковой. Сделав это мягко и медленно. Да такой свет от неё пошёл, что даже дева на полу валяющаяся, улыбку эту боковым зрением заметила и сдвинула глаза на вековуху преобразившуюся. Та зашевелилась, поднимаясь на ноги да протягивая руку мученице, успокаивающе проговорила заговорщицки:

– Пойдём-ка на лежак, девонька. Там сподручней валяться, даже мягче, мне, кажется, а я тебе так и быть расскажу кое-что.

Райс не хотела вставать. Даже шевелиться до этого была не намерена, но брошенное голосом загадочным: «расскажу кое-что», разом выдернуло рыжую из «ничего не хотения» и дева с трудом поднявшись поплелась к лежаку ногами непослушными, забралась на него да свернулась калачиком, превратившись в слух и внимание. Мать Медведица присела рядышком. Ласково погладила шевелюру рыжую.

– Никого мы здесь не растим, девонька, – довольная собой, но с некой долей печали в голосе проговорила вековуха, понимая видимо, что ответ царской дочери не понравится, – вы тут сами по себе растёте, проходя испытания. Нужное отрастает. Не нужное отвалится.

– Но зачем это всё? – непонимающе скривилась ярица, переворачиваясь на живот лицом к Медведице.

– А вот этого мне не ведомо, – всё с той же интонацией ответствовала рассказчица.

– А кому ведомо? – не унималась рыжая.

– Троице естественно, – вдруг жёстко, с голосом пониженным, будто боялась, что услышит кто, проговорила Мать Медведица да пристально в глаза кутырке уставилась.

Взгляд её был настолько колюч, что рыжую от него передёрнуло.

– Не мы выбираем, кому здесь круги ходить, – продолжала в том же тоне Матёрая, – и не нам решать, что из вас получится.

– Как это? – удивилась рыжая, – Апити же говорила…

– Твоя Апити – сорока-пустобрёха, ничего не знающая. Выбор самой Троицей делается. Нам указывают на таких как вы. Вот только…

Она замолчала неожиданно, закусив губу нижнюю, видно думая говорить иль не стоит пока.

– Только что? – подтолкнула её Райс решительно, боясь, как бы вековуха не передумала раскрывать какую-то тайну интересную.

– Только это редко добром кончается, – проговорила седая Матёрая, потупив взгляд да помрачнев ликом старческим.

– Да объясняй ты толком, – чуть ли не в приказном тоне потребовала дочь царская и ей тут же пришла в голову догадка душу леденящая, – мы жертвы для Троицы?

Матёрая Терема заметно вздрогнула, засуетилась да лицом исказилась в раз. По виду её Райс сразу поняла, что она угадала правду для себя жуткую. Но Мать Медведица вроде как в руки себя взяла и порождая надежду ответила:

– Не всегда, девонька. Коли вас выбирает один из Троицы, то да. Это жертва богами выбранная. Никаких гарантий обратно в свет выбраться. Но тебя и Апити сразу двое выбрали, потому у вас есть шанс что выживите да станете «особые». Клану нашему «меченому» пополнение.

Райс от этих слов аж на четвереньки с живота подпрыгнула.

– Кто нас выбрал, Мать Медведица?

Та пожала плечиками узкими, отвернулась в сторону, но все же ответила:

– Тебя призвал сам Вал да Мать Сыра Земля. Притом Святая Вода не препятствовала, а Апити та же Мать Сыра Земля да Святая Вода затребовали, и Вал Вседержитель против не высказался, хоть призывом своим и не о благоденствовал.

– Мама знала про это? – поинтересовалась дева насторожено.

– А то, – призналась вековуха, не раздумывая, – мы с ней почитай всю ночь на пару ревели. Она тебя жалея. Я её успокаивала.

– И как это происходит? – спросила Райс после долгой паузы раздумий об услышанном.

– Что происходит?

– Ну, выбор тот.

Матёрая замолкла, на деву уставившись, будто от её вопроса опешила, а затем резко помрачнев, сказала, как отрезала:

– Не надобно тебе знать этого. По крайней мере, не теперь, пока в кругах числишься.

– Расскажи, что можешь? – умоляла ярица.

– Про что?

– Да хоть про что. Коль про выбор не можешь, расскажи про круги испытания.

Мать Медведица губами пошамкала, что-то обдумывая и начала излагать сжато да уклончиво:

– Ну, первые круги это и не испытания. Так баловство почитай. Подготовка на будущее, но для всех обязательная. Чистят разум с телом да на крепость пробуют. Коль пройдёшь – значит для настоящих испытаний годная. Подготовка проходит долго да муторно. Ни один год тут девы засиживаются. А вот сами испытания, как правило, быстрые да смертельно опасные. При этом кто-то жертвует разумом, лишаясь его напрочь да полностью. Кто-то, телом становясь уродом да убожеством, а кто-то и с самой жизнью прощается.

Мать Медведица вроде как рассказ закончила, уставившись взглядом в стену бревенчатую, а по спине у Райс дорожка пота побежала холодная. Молчали обе. Каждая, о чём-то о своём думала.

– Зачем ты рассказала мне всё это? – нежданно-негаданно потребовала ответа дочь царская, – до этого у меня хоть надежда была, цель впереди виделась. Хоть придуманная да реально не достижимая, но цель желанная. Ради которой я терпела, а теперь?