Страница 13 из 15
[1] Барибал – крупный чёрный медведь.
Глава 7,
в которой Парижский маньяк воскресает
– Обыкновенная потеря сознания, вызванная оглушением, – вот первое, что услышал Дариор, очнувшись у себя в квартире.
Судя по лившемуся в окно свету и разноголосым крикам с улицы, был уже полдень. События прошлой ночи слишком расплывались в сознании и не поддавались никакому анализу. Голова напоминала раскалившийся добела чайник, а в висках не переставала пульсировать кровь. Слегка приоткрыв тяжёлые веки, молодой человек увидел склонившихся над собой людей. Их было трое: Банвиль, комиссар Мортен и незнакомый пожилой человек – видимо, доктор. Последний немедленно заговорил, весело улыбаясь:
– Вот вы и очнулись! Ну что ж, могу сказать: прямо в рубашке родились. Просто поразительно, что ни один из осколков взорвавшегося вагона не задел вас! Невероятно! Да и оглушение не самое серьёзное. В общем, всё, что могу посоветовать, – это денёк постельного режима и лёд к голове. Ну а теперь позвольте откланяться – дела! – С этими словами доктор торопливо сложил в портфель медикаменты, помахал на прощанье рукой и исчез за дверью. Тут же, не дав Дариору опомниться, заговорил разъярённый комиссар:
– Ну что? Доигрались? Говорил я министру, что у вас нет никакого опыта! Ещё бы! Поручать такую важную операцию человеку, не обучавшемуся на полицейского! Похоже, у них там, наверху, головы опилками набиты!
– Подождите, комиссар, – держась за виски, пробормотал сбитый с толку Рено. – Что случилось?
– И он ещё спрашивает, что случилось! – расхохотался Мортен. – Тридцать семь убитых и десяток раненых! Весь город на ушах! Остаётся надеяться лишь на увольнение. Хотя, думаю, и до суда дойдёт.
– Какие ещё убитые? – Дариор сел в кресло. – Что случилось тогда на вокзале? Я ничего не помню!
– Мы стали обыскивать вагоны, – начал объяснять Банвиль. – Вдруг с платформы понеслись крики и ругань. Смотрим, а там вы бежите сломя голову. За кем или от кого – непонятно. Мы рванули следом. Вы забежали в вагон, через секунду вылетели обратно, а вслед за тем грянул взрыв – и весь вагон в клочья! Никто даже ничего не понял. Просто кровь, мрак и пыль. До утра разгребали, да и сейчас не закончили. Тридцать семь погибших! Ох, что теперь будет?! А шуму-то!
– Может, расскажете, куда вы так упорно бежали? – встрял не на шутку рассерженный и перепуганный Мортен.
– За убийцей!
– Что? – в один голос воскликнули полицейские и недоумённо переглянулись.
– Да-да, – подтвердил Дариор. – Я заметил его ещё на платформе, кинулся в погоню. Убийца вбежал в вагон, я за ним. Непременно поймал бы, если бы ваш ажан не выкинул меня наружу.
– Он вам жизнь спас, – прищурился Мортен.
– Ну да, а затем прозвучал взрыв, и я потерял сознание.
– Но ведь это значит… – осторожно начал Банвиль.
– Да, – кивнул Рено, не дав лейтенанту договорить, – с Парижским Демоном покончено. Наш приятель не успел спастись – а значит, погиб под обломками вагона.
– Вы серьёзно? – встрепенулся Мортен. – Ну, тогда это меняет дело! Получается, мы всё же выполнили задачу! А защищать вокзал – не наша компетенция. Самое главное – маньяк убит! Париж свободен!
– Тридцать семь погибших, – уныло промямлил Дариор. – Разве смерть одного преступника может стоить их?
– Ещё какого преступника, и ещё как может! – вконец развеселился Мортен, у которого настроение менялось, как погода. – Сейчас же составлю доклад министру Дюрану! То-то он обрадуется! Господа, поздравляю: завтра наши имена будут прославлять в газетах!
– И вас не смущает количество жертв?! – изумился Дариор.
– Нашей задачей была не защита вокзала, а устранение преступника, и мы справились! – потёр руки Мортен. Кажется, Банвиль тоже немного повеселел. Оба полицейских торопливо попрощались, накинули куртки и поспешили к двери.
– Кстати, – уже на пороге припомнил Мортен, – сегодня вам лучше отлежаться – неважно выглядите. Так что совещание пройдёт без вас. А завтра встретитесь с министром на празднике и лично всё ему расскажете.
– На каком празднике? – не понял Дариор.
– Как? Вы не слышали? – изумился комиссар. – У главного железнодорожника города завтра день рождения.
– Действительно? У министра путей сообщения?
– Наивный вы человек, Дариор! – расплылся в колоритной улыбке Мортен. – Неужто вы думаете, что толстяка Дюпона называют главным железнодорожником города? Нет, это прозвище прилипло к глубокоуважаемому мсье Мещанову, подмявшему под себя важнейшие железнодорожные пути. Это близкий друг министра Дюрана, и он, насколько я знаю, с любопытством наблюдал за нашим расследованием. Так что и вы, и я приглашены на этот раут. Думаю, расспросов будет немало… Вот приглашение. – Комиссар положил на тумбу янтарного цвета конверт. – Кстати, что за традиции у вас русских? Юбилей в полдень? Как детский утренник! Ну ладно. До встречи. Не опаздывайте!
Погрозив на прощание пальцем, Мортен гордо удалился. Банвиль юркнул за ним, и Дариор вновь остался один. Не торопясь попробовал подняться. Получилось с первого раза – и у историка сразу повысилось настроение. Кое-как он доковылял до прихожей и развернул конверт. Внутри оказался лист дорогой бумаги, испещрённый размашистым почерком. Приглашение гласило:
«Уважаемый мсье Дариор Рено, просим Вас прибыть на торжественный обед в честь юбилея Михаила Ивановича Мещанова, который состоится шестого числа сего месяца в двенадцать часов пополудни в имении г-на Мещанова Шато Варао. Господам настоятельно рекомендуем прибыть со своими спутницами. Форма одежды вольная.
С почтением, секретарь М. И. Мещанова титулярный советник А. П. Зайчонок».
«Зайчонок – интересная фамилия, – рассмеялся Дариор. – Титулярный советник? Что за имперская ностальгия? Но интереснее всего – то, что великий железнодорожник и его «косой» секретарь, похоже, были русскими. Мещанов… Наверняка очередной беженец из России, укрывающийся за границей от советской власти. Но уж если сам министр полиции прибудет на его юбилей – значит, этот Мещанов, человек здесь далеко не последний. В любом случае съездить надо – по крайней мере, доложить результаты расследования Дюрану. «Форма одежды вольная». Из всей неиспорченной одежды у Дариора оставался лишь тёмно-синий американский смокинг. Ничего, сойдёт. Сейчас самое главное – отдохнуть и собраться с силами перед завтрашней встречей.
Когда шафрановый «рено» подкатил к шато Варао, Дариор был полон сил и находился в благоприятном расположении духа. Не смотря на зимний день, солнце светило и упорно слепило глаза. Шато Варао находилось в десяти километрах к востоку от Парижа. Огромное двухэтажное здание, за высокой кованой оградой. Территория была поистине необъятной. В распоряжении Мещанова имелись: парк, по размерам скорее напоминавший лес, длинный тенистый пруд, теннисный корт, вместительный гараж, а также чудо современной техники – белоснежный аэроплан Kayleigh Wings.
Дариор подъехал за десять минут до начала, однако двор уже заполнила пёстрая публика. Тут и там виднелись мужские цилиндры и дамские шляпки. Вдоль кованой ограды было припарковано, по меньшей мере, два десятка роскошных автомобилей, и Дариор, взглянув на своё шафрановое корыто, невольно устыдился. Как ни странно, многие мужчины действительно оделись в лёгкие сюртуки – солнце давало о себе знать. Едва Дариор подошёл к ограде, как ему навстречу подскочил разгорячённый Мортен – к счастью, тоже в смокинге, а не в кожаной куртке.
– Дариор, дружище! – радостно завопил Мортен, бешено размахивая руками. Слово «дружище» уже говорило о многом – кажется, неприязнь постепенно спала.
– Меня представили к награде! – продолжал комиссар. – О, да! Министр также решил, что взрыв – лишь побочный эффект, никак не связанный с нашим делом. Очевидно, опять проклятые итальяшки заложили бомбу. Сегодня в газетах напечатали моё имя!
Он важно протянул историку свежий выпуск утренней газеты. На первой же полосе во весь лист красовался жирный заголовок: «Конец Парижского Демона. Город может спать спокойно». Надо же, как трогательно!