Жанна Ланвен

Вскоре он стал выражать неудовольствие. В Манчестере «угольная мгла», «сырой, холодный климат» и «постоянная облачность», так Меле описывал центр английской текстильной промышленности, испрашивая у своего начальства в марте 1903 года внеочередной недельный отпуск на пасхальные праздники. Ксавье получил его, так же как и все остальные внеочередные отпуска на неделю, на пятнадцать дней, чтобы отдохнуть от зимы, прийти в себя, уладить дела, выдать замуж сестру – более десяти отпусков за пять лет, что в конце концов привлекло внимание главной администрации в Париже.

Но в конце каждого отпуска, проведенного во Франции, Меле возвращался на свою скучную должность, словно солдат после отгула в казарму – снова к бумагам, ведомостям, печатям, бесконечным документам, которые надо было принимать и отсылать, к ленивым курьерам и бесполезным занятиям…

За это время произошло ли хоть одно значительное событие?

Разве что 13 июля 1905 года Эдуард VII и его супруга Александра посетили проездом Манчестер, и консулу было поручено важное задание по организации транспорта для французских чиновников, приехавших поприветствовать королевскую чету…

Лишь надежда на перевод в другое место служила небольшим утешением в этой бесконечной круговерти. Меле использовал свои связи в Париже, на этот раз в бой пошли силы администрации президента Республики, ни больше ни меньше!

Курьер Генерального государственного секретаря появился в июне 1905 года перед президентом Совета с ходатайством в пользу «консула Франции в Манчестере, соратника и друга, который был бы счастлив получить назначение в Испанию или Италию по причине слабого здоровья»[125]. Что до самого Ксавье Меле, то в ежегодной аттестации в 1904 году он заявляет, что «здоровье его было в порядке до прибытия в Англию» и что помимо уже известного всем превосходного владения английским языком обладает знанием итальянского. «Некоторые познания в итальянском» в последующие годы превратились в «хороший разговорный язык», а затем в «разговорный и письменный». Надежда на новое назначение росла, и образ дипломата-полиглота становился все совершенней…

Маневр был предпринят, без сомнения, слишком рано и цели не достиг. Адольф Дени де Тробриан, генеральный консул в Ливерпуле, относился к работе чиновника Меле благожелательно, но трезво. Во второй части пресловутой аттестации подчиненного в Манчестере Дени де Тробриан любезно, но с юмором дает ироничную и справедливую характеристику: «Этот сотрудник очень умен, квалифицирован и обладает всеми необходимыми знаниями, кроме знания английского языка».

Несмотря на иронию, нельзя не заметить благожелательного тона оценки мягкого характера Меле, его образованности и безупречной личной жизни. Дени де Тробриан также подчеркивает исключительное красноречие, которое позволило Меле удивительным образом проявить себя во время злосчастной аварии в шахтах Курьер, унесшей более тысячи двухсот жизней в 1906 году, потрясшей Францию и взволновавшей всю Европу: «Господин Меле имел, благодаря своему таланту оратора, огромное влияние в Манчестере, доказательством этому было невероятное количество подписей в поддержку пострадавших, которые ему удалось собрать». Консул Франции в Манчестере умел убеждать, легко общался, что заимствовал у южан, мог привлечь на свою сторону и заставить действовать, заручившись полным доверием. Начальство, высоко ценившее ораторское искусство бывшего редактора из Le Temps, кажется, не менее уважительно относилось и к его чрезвычайной скрытности, в частности, о личной жизни. Поступив на службу бездетным холостяком в 1902 году, в 1904-м Меле неожиданно объявил, что у него есть маленькая дочь и ему необходим отпуск, чтобы устроить ее в пансион в Париже. Запрос был зафиксирован, а отпуск предоставлен без каких-либо замечаний со стороны министерства. На следующий год «маленькая дочь» не упоминалась в отчетах отца.

Бракосочетание Ксавьера Меле с Жанной Ланвен также произошло в таинственной обстановке. Замужество стало важным эпизодом в ее судьбе, поскольку избавляло от неловкой роли матери-одиночки. Еще более важным это было для него, потому что этот брак обеспечивал ему то, что не смогло бы никакое новое назначение, своего рода вечный отпуск в роскоши и под сияющим солнцем.

Как эти двое нашли друг друга? О чем они говорили?

Как и следовало ожидать, история знакомства модистки и консула не вошла в светскую хронику. Единственная доступная информация содержится в документах, хранящихся в дипломатическом архиве. 17 июля 1907 года Ксавье Меле подал министру заявление о намерении вступить в брак и по этому случаю испрашивал трехмесячный отпуск. Сбор информации о будущей супруге был проведен быстро, согласно обычной процедуре: был сделан запрос префекту полиции, ответившему через пятнадцать стандартных дней. Он предоставил забавный портрет невесты, составленный в характерном стиле: «Мадам Ланвен, Жанна, возраст примерно 40–45 лет, разведена с господином ди Пьетро; имеет девочку двенадцати лет.

Мадам Ланвен тринадцать лет проживает в доме номер 16 на улице Буасси д’Англа, выплачивая ежегодную аренду в 16 000 франков. Она является кутюрье, владеет салоном, в котором насчитывается более ста постоянных сотрудников.

Ее компания производит впечатление успешного предприятия, а сама она, кажется, имеет в распоряжении неплохое состояние.

Она владеет зданием под номером 22 на улице Шевер и собственностью в Ле Везине. Общая информация, собранная о ней, вполне благоприятна».

Таким образом, в 1907 году Жанну уже называли кутюрье, а не только модисткой. Значительность ее предприятия тоже подчеркнута: более ста работниц, вот что заслуживает внимания!

Брак Меле с Жанной скорее напоминал взаимовыгодную сделку, чем результат романтического приключения. Ее чувства всегда были скрыты от посторонних глаз, о ее переживаниях можно только догадываться, судя по некоторым деталям. Очевидным было только то, что после расторжения предыдущего брака она сделала определенные выводы и не желала повторять прошлых ошибок. Что же касается ее мыслей по поводу нового супруга и причин, по которым Меле занял место подле нее, – все это остается в области догадок и предположений. Второй муж был на пять лет старше ее, в то время как ди Пьетро был на пять лет младше. Возможно, она поняла: мужчина с мягким характером скорее склонен растрачивать себя, а не имущество. Известно, что на этот раз она заключила брачный контракт у нотариуса, чем пренебрегла, выходя замуж за отца Маргерит: финансовые и душевные затраты, связанные с первым замужеством и последовавшим за ним разводом, показались ей слишком серьезными.

Но вот, все предосторожности были соблюдены, и теперь она могла просто радоваться новым отношениям, тому, что в ее жизни появился человек, который сам уже был отцом четырнадцатилетней дочери. Маргерит тогда исполнилось десять, и вскоре она и Мадлен Меле стали хорошими подругами. Беспокоившие Жанну частые конфликты с дочерью становились все реже.

Брак был официально объявлен 12 августа 1907 года в мэрии VIII округа с обыкновенной торжественностью[126]. В качестве свидетелей Жанна выбрала некоего Аллуана, художника пятидесяти восьми лет, и своего свояка Мориса Гомона, мужа Мари-Аликс, кассира по профессии. Меле со своей стороны пригласил директора типографии Le Temps Жана Рейтера и любезного острослова графа Адольфа Дени де Тробриана, генерального консула Франции в Ливерпуле. Затем последовало путешествие в Италию, а потом – возвращение на родину и переселение на улицу Инвалидов, в дом с балконами, построенными не по плану.

Примерно через двадцать лет Жанна расскажет о первых днях, проведенных рядом с мужем: «Сколько раз господин Меле рассказывал мне о прекрасном свадебном путешествии, когда мы вместе проехали всю Италию! Ему едва хватало дня, чтобы поделиться своим невероятным культурным багажом и показать все удивительные шедевры, к которым нас уверенно вел безошибочный инстинкт»[127]. Рассказ, несомненно, придуманный, поскольку невозможно поверить, что Жанна в сорок лет ничего не знала о шедеврах итальянской живописи, которая окажет на будущую работу кутюрье такое влияние. Рассказ с определенной долей лукавства рисует, как покладистый образованный мужчина невозмутимо и гордо играет роль гида в первые дни брака. Это и правда была роль, что от него требовалось с самого начала. Ксавье был настроен решительнее, чем когда-то бы ни было, бросить карьеру дипломата, если не получит хорошего назначения. Скорый выход на пенсию Тробриана давал ему надежду получить пост генерального консула в Ливерпуле, но он согласился бы и на место в Париже. Интересное наблюдение: отныне он указывал, что имеет «двух дочерей десяти и четырнадцати лет», то есть официально называл Маргерит дочерью, как и свою собственную Мадлен, и не мог устоять перед искушением указать в ежегодной аттестации, что женат на «виконтессе ди Пьетро»[128].

125

Дипломатические архивы, папка 5, «Отзывы и рекомендации», письмо от 29 июня 1905 года. 125ЖАННА ЛАНВЕН

126

Мэрия VIII округа Парижа, запись о гражданском состоянии. 128 Жером Пикон

127

Jean Labusquiere, речь по случаю вручения Жанне Ланвен ордена Почетного легиона, 1926 (не издано); Париж, частная коллекция.

128

Дипломатические архивы, папка 1, «Отчеты начальников почтовых отделений». 129ЖАННА ЛАНВЕН