Страница 15 из 28
Их интересовали не только новые модели, популярные цвета и материалы, но и настроение парижской толпы, витающие в воздухе новые тенденции. Звон колокольчиков, взмахи флажков на старте и стук лошадиных копыт не прерывали уютного гомона толпы. Некоторые садились на переносные стулья внизу, около трибун, завсегдатаи ипподрома бродили по буфету рядом с беговой дорожкой. Посетители то собирались в группы, то расходились, спеша на другие встречи, кто-то делал ставки. Картина менялась быстрее, чем в фойе театра или на аллее в Булонском лесу, и не нужно было переходить с места на место или ехать куда-то на машине.
Однажды, когда сестры как всегда сидели в своем любимом уголке, на них обратили внимание несколько очень хорошо одетых молодых людей. Это были самые элегантные юноши на ипподроме: безупречные сюртуки, изящные шляпы и перчатки, красивые трости, точеные силуэты…
Дамы на скачках в летнем кафе, 1890. Фонд А. Васильева
А. Гильом. На скачках. 1910-е годы. Из коллекции Е.В. Лаврентьевой
Мужчины так громко разговаривали, словно были на трибунах одни. Скорее, они повышали голос, чтобы испугать и встревожить проходящих мимо, явно показывая, что они их игнорируют. Беседа была оживленной, они размахивали руками и часто смеялись. Внешняя безупречность в сочетании с дерзостью и заносчивостью не оставляла сомнений – это «юноши из хороших семей».
Вдруг один из них прервал остальных и начал что-то оживленно говорить. Все повернули головы в сторону сестер и принялись внимательно их разглядывать. Насмешливое выражение сменилось сомнением. Они задумчиво поглаживали подбородки. Очевидно, эти «джентльмены» собирались что-то предпринять. Что они задумали? Потом выяснилось, что они заключили пари.
Один из них должен был начать с сестрами беседу, делать и говорить все, чтобы завоевать расположение старшей. Именно она казалась недоступной. Вид у Жанны был совершенно равнодушный, никакой заинтересованности во взгляде, лицо ничего не выражало – ни холодности, ни теплоты.
Вопреки всем ожиданиям, она не отвергла молодого человека. только поставила условие – он должен на ней жениться. И он женился. Это был граф Эмилио ди Пьетро, отпрыск древнего патрицианского рода, сын богатейшего торговца шампанским, известный в столице гуляка и донжуан[81].
Жанна Ланвен превратилась в Жанну ди Пьетро?! Да, это имя настоящее. Возможно, история о красоте супруга и знакомстве на ипподроме тоже правда, но все остальное – нет. Ни семья Эмилио, ни его замечательное рождение, ни его положение в обществе, ни состояние, ни отвага и дерзость.
Действительность была намного скромнее. Что касается любви, то для нее в легенде места не нашлось.
В четверг, 20 февраля 1896 года, в мэрии VIII округа появился некий ди Пьетро по имени Эмилио Жорж Анри, родившийся в Санкт-Петербурге 15 января 1872 года. Он был служащим в какой-то конторе. Отец его умер, а мать, урожденная Лора Недди Гийо, работала продавщицей цветов[82]. Едва достигнув двадцати четырех лет, мальчик уже превратился в мужчину: цветущее здоровье, смелые начинания, большие надежды и дерзкие проекты. Он жил рядом с церковью Святой Троицы, в квартале гризеток, снимая квартиру на улице Шатодан, как множество подобных ему молодых людей. Миловидное лицо, высокий воротничок, ухоженные руки. Они зарабатывали обычно тем, что отвечали за поставки или вели инвентаризацию в магазинах, делали все, что касается перемещения и распределения товаров, исключая физическую работу.
Его прошлое туманно, будущее неопределенно, ясна лишь беспредельная жажда легких денег. Говорят, он был брюнетом, но это не редкость. Похоже, он был волокитой и преуспел в этом не меньше других.
И вот, 20 февраля 1896 года, в одиннадцать часов утра, Эмилио ди Пьетро женился. Да, он был согласен взять в жены Жанну-Мари Ланвен. Поскольку его мать, проживавшая в России, не могла присутствовать на церемонии, Эмилио выслушал короткое напутственное слово от представителя мэрии, а потом подписал бумаги в присутствии единственного проживающего в Париже родственника – своего кузена. Вторым свидетелем был его друг, помощник дантиста.
Со стороны Жанны присутствовали ее дядя и брат Жюль.
Родители тоже приехали, и она сказала «да». Этот мужчина веселил ее. Она была старше его на пять лет и относилась к нему как к еще одному младшему брату, которого надо воспитывать и которому надо помогать. Возможно, она выбрала такого молодого спутника, потому что никак не могла освободиться от привычной роли старшей сестры. Она решила нарушить целибат только после того, как братья обзавелись семьями.
Нельзя утверждать, что она целенаправленно отклоняла ухаживания мужчин старше себя, потому что они могли отвлечь ее от участия в делах семьи. Как показывает ее жизнь после замужества, ей и в голову не приходило перестать заниматься своим шляпным салоном или вообще что-то изменить. Могла ли она показаться своим мастерицам и даже клиенткам во второстепенной роли?!
Церемония в мэрии не заняла много времени. Супруги не стали составлять брачный контракт. Жанна собиралась замуж до конца жизни и не считала, что нуждается в защите своих прав. Вот так. Однажды она откажется от роли старшей, и довольно скоро, но в то время она была влюблена. К тому же молодая женщина чувствовала облегчение, что последнее перо на шляпке социальных достижений нашло свое место: теперь и у нее был муж. Наступило время спокойствия и беспечности, Жанна была уже не просто богатой женщиной (или, по крайней мере, на пути к богатству), а была работающей женщиной, имевшей семью. Но она была независима и ничуть не была похожа на большинство своих современниц, плавно переходивших из рук родителей под опеку мужа. Что же до Эмилио, то отсутствие брачного контракта никак не проясняет положение его собственных дел. Жена считала этот вопрос неважным, учитывая род его занятий. Однако вскоре скромный служащий покинул свою квартиру на улице Шатодан и поселился у жены в доме номер 16 на улице Буасси д’Англа.
Ничего из этого, как мы видим, не нашло места в сказке, невероятные детали которой заставляют задуматься о характере ее автора, а это была, вероятнее всего, сама Жанна. Кто из ее близких, кто, кроме нее самой, мог распускать такие слухи?!
Эпизод с ди Пьетро занимает в жизни этой скрытной женщины место сказочной легенды, где в полный голос говорится о ее браке и едва слышным шепотом – о ее отвращении к мужчинам.
Легенда эта поучительна. Самый любопытный, нелепый и, безусловно, выдуманный эпизод в ней – конечно, пари, заключенное мужчинами. В этом романе должно быть нечто зловещее, делающее Эмилио почти что бесчувственным циником, а древний род и богатая семья должны были уравновесить плохое и хорошее в его образе. Возникает вопрос, как простая модистка могла привлечь внимание настолько одаренного всеми благами баловня судьбы? Нужно было создать впечатление, что он был настолько богат и титулован, что мог позволить себе некоторое безрассудство и дерзость.
Но в результате все в образе Эмиля получилось сумбурным, странным и не очень правдоподобным.
На самом деле, быстрый крах этого замужества заставил Жанну изменить некоторые детали этой истории, а некоторые просто выдумать. Развод представлялся уже не результатом неудачного брака, а просто следствием ошибочного представления людей друг о друге. Как только эта ошибка стала очевидной, взаимное очарование превратилось в непонимание.
Тем не менее рассказ о заключенном пари – откровение, воспоминание или чистый вымысел, не так уж это и важно – ставит Жанну в положение нежеланной женщины. Неужели Жанне не хватало уверенности признать, что это неосторожно заключенное пари – единственное, что могло спасти ее от участи старой девы?!
81
См.: Janine Alaux. Madam…, 1988. Р. 19. Этот рассказ использует и немного приукрашивает старинные источники, сведения которых более или менее совпадают. 90 Жером Пикон
82
Мэрия VIII округа Парижа, акт о гражданском состоянии. 91ЖАННА ЛАНВЕН