Страница 5 из 8
— Охотник на чудовищ, а? — продолжал эльф. — Уж не знаю, каких чудовищ он искал здесь, в ночном клубе, а после и на верхних этажах, зачем пытался пробраться в пентхаус – видно, это цель жизни всех существующих ведьмаков, – но ничего хорошего из этого не вышло. Стычка, правда, была, и твой собрат неплохо орудовал клинками, но он был один. К тому же, Гендрик вовремя подоспел.
Аарк повернулся к Геральту.
— Пойми, Gwynbleidd, я не могу рисковать, не могу позволить кому-либо даже близко приблизится к тому, чтобы нанести мне вред. У меня толпы врагов, и почти каждый из них имеет деньги на найм не только ведьмаков, но и половины этого проклятого города – для моего убийства. Я хочу жить, Геральт.
— Да, Аарк, я понимаю, — ведьмак давно опустошил потайные карманы, и керамические острия ножей приятно остужали кожу под тканью рукавов. — И раз ты только сейчас дал мне возможность говорить, то я тебя успокою: я пришёл сюда не за человеком, даже не за чудовищем, а за парой чернильно-чёрных глаз. Ими обладают допплеры – разумные существа, способные с поразительной точностью перевоплощаться в кого угодно, достаточно лишь зрительного контакта. Я подозревал тебя. Но твой трон украшен предотвращающим мимикрию допплеров серебром. Им прошит и твой костюм. Потому я ушёл бы при первой возможности, но ты, эльф, вздумал покрасоваться передо мной пленённым ведьмаком. И уйти просто так я уже не могу.
Аарк гортанно хохотнул, но в этом смешке послышалась нервозность.
— Ты безоружен, Gwynbleidd. Ты один. Ты… — эльф скривился, сверкнул глазами, резко сменившими цвет на красный, и повернулся к Гендрику. — Вы проверяли ведьмака на входе?
— Дверные датчики обнаружили только пистолеты в кобурах. Но ведь блокиратор оружия работает и…
В почти полной темноте было заметно, как Аарк побледнел.
— Cuach aep arse! Глупец! Это же ведьмак; скрытое холодное оружие – основа его выживания!
Геральт дёрнулся. Керамические кинжалы скользнули по запястьям, задержавшись шершавыми рукоятками на ладонях. Ведьмак сжал кинжалы пальцами и мгновенно, не целясь, выбросил. Короткие вскрики ещё не успели прозвучать, а по фарфорово-белым, покрытым толстыми венами, запястьям уже скользили новые лезвия.
Аарк закричал до хрипоты. Гендрик низко зарычал, словно зверь, и бросился к ведьмаку тяжёлой поступью, на ходу выхватывая дубинки. Пленник звенел цепями, содрогаясь в беззвучном приступе хохота.
Геральт оставил в ладонях последние два кинжала; услышав топот сапог позади, он пируэтом обернулся и, рванув вперёд, достал двух ближних бандитов резким выпадом. Затем оставил кинжалы в телах и перенял полуторный меч из ослабевших рук оседающего на землю эльфа. Это был клинок шестигранного сечения с почти параллельными кромками и резким переходом в остриё, длинным эфесом и чётко выраженной незаточенной пятой. А самое главное – хромированным, режущим почти любой материал, лезвием.
Ведьмак потерял мобильность, овладев новым оружием, но значительно прибавил в смертоносности, а потому встретил Гендрика лоб в лоб. Тот напрыгнул на Геральта, атакуя сразу обеими дубинками; ведьмак пригнулся и отскочил, прикрывшись плоской стороной лезвия. Хром прошёлся по хрому, отдавшись тупой болью в ладонях и скрежетом, резанувшим по ушам. Закончив движение, ведьмак не стал терять время и с силой размахнулся, опуская остриё на спину Гендрика, но повыше, ближе к основанию шеи, где под кожей обычно находилось устройство – искусственный нервный узел, помогающий координации движения имплантированных рук. Один-единственный точечный удар, если знаешь, куда бить, обезвреживает всю механику верхней половины тела. И Геральт намеревался провернуть этот трюк, но Гендрик успел сориентироваться: выпустил дубинку и, обернувшись, попытался схватить лезвие пальцами.
Место удара вспыхнуло искрами, отведённое в сторону остриё царапнуло пол рядом с местом, куда секундой позднее упал ровно срезанный кусок ладони. Блестящие хромированные пальцы ещё шевелились, когда ведьмак размахивался для добивающего удара, когда бледный Аарк срывался с места, крича едва разборчивое:
— Все – в главный зал! Отключайте блокиратор! Активируйте турели!
Геральт рубанул ещё раз. И попал. Лезвие вошло без скрежета, не смогло пронизать насквозь, застряло. Ведьмак дёрнул рукоятку, услышал сдавленный стон и отстранился.
Гендрик медленно опускался на колени, удерживая в груди полуторный меч, располосовавший его надвое через основание шеи, прорезавший кеврал вместе с плащом. Гендрик сжимал челюсти, судорожно мотая плечами и торсом, пока хватало сил, – руками он уже не владел. Через несколько тихих, отдающих ударами в висках, минут он осознал тщетность попыток, ослабел и уже едва сдерживал боль. По серебристому клинку заструилась кровь, и человек в красной бандане, валясь на бок, успел через силу выплюнуть:
— … будь ты проклят…
Он упал. В глубине комнаты, за ширмой вновь забренчали цепи.
Геральт опустился на колено, расшнуровывая сапог и доставая из потайного отделения крохотный флакончик из тёмного стекла – свой последний козырь. Он откупорил крышку и влил в себя его содержимое. И сел. На пол.
Ведьмак сидел неподвижно, прикрыв глаза. Дыхание, поначалу ровное, вдруг ускорилось, стало хриплым, беспокойным. А потом полностью остановилось. Эликсир «Пурга», с помощью которого Геральт подчинил себе все органы тела, в основном состоял из грибов-шибальцев, крушины, ласточкиной травы, белого мирта и ребиса. Остальные компоненты не имели названий ни на одном человеческом языке. Не будь Геральт приучен к таким смесям с детства, это был бы смертельный яд.
Ведьмак поднялся на ноги и резко сорвался с места. Слух его, обострившийся без всякой меры, выцепил из всё ещё заполняющей пространство древней музыки треск заряжаемых обойм, щелчки взводимых курков, стрекот движущихся турельных стволов и тихие взволнованные переговоры.
Перекатом выбравшись из тёмной комнаты в главный зал с троном, резными вратами и множеством сокровищ прошлого, тлеющих в серебряном свете потолочных ламп, ведьмак почувствовал толчки разрывающих ковролин позади него попаданий, ощутил запах дыма и пороха. В спину дыхнуло жаром. Ни секунды не медля, Геральт продолжил рывки, пока не оказался за мраморной статуей. Там он перевёл дух, закрываясь руками от летящих осколков, вслушиваясь в грохот выстрелов и раскручивающиеся многоствольные орудия. Поняв, что выглянуть не удастся, ведьмак решил положиться на одни ощущения – он выждал момент ослабления обстрела, вызванный первыми перезарядками, достал из набедренных чехлов две беретты, покинул укрытие и отдал разум во власть инстинктов.
Несущиеся навстречу куски сверкающей пламенем смерти замедлились настолько, что Геральт мог отслеживать их глазами и спокойно маневрировать, не боясь получить ранение. Он этим и пользовался, медленно продвигаясь к ещё одной стоящей неподалёку мраморной статуе. Ведьмак на ходу вскинул руки, легко прижал пальцами спусковые крючки. И понял, что целиться ему не нужно: кожа уже чувствует эфемерные прикосновения стальных болтов, свинцовых пуль, стрелки видны, как на ладони, и не двигаются с места, потому руки сами наводят беретты на цель. Ведьмак это понял и плавно согнул указательные пальцы.
Беретты застрекотали. Геральт напряг кисти, стремясь удержать оружие под контролем. Горячий, уже обжигающий, воздух обдавал его раз за разом – со всех сторон. Вспышки выстрелов слепили уже привыкшие к слабому свету глаза. Грохот забивал уши. Люди и эльфы у противоположной стены поочерёдно валились на землю, хватаясь за простреленные конечности, плечи, животы; некоторые, упав, вовсе не двигались. Коренастый гном, обладатель двуручной секиры, теперь сжимающий многозарядный дробовик, отлетел и опрокинул винтажное чернильно-чёрное кресло, получив пулю точно посередине лба. Ведьмак ускорился, увидев, что огненный шквал потерял плотность, но следить за ним стало невозможно; и когда магазины беретт опустели, Геральт уже прижимался спиной к холодному камню навсегда застывшего в мраморе косматого льва.