Психоконструкт

– Что приуныл? С женщиной проблемы? – Случайная собеседница не удовлетворилась приглашением присесть. Винсент с неудовольствием подумал, что она относится к тому типу людей, что лезут в душу без спроса и такта. Понятия личной жизни для них просто не существует.

– Можно и так сказать. – Если опустить всё то, что к этим женщинам прилагается. – Есть одна женщина. Яркая, непредсказуемая. Я её не понимаю. Совершенно. Что там у неё в голове.

– Но она тебе нравится? – Доверительно спросила женщина. Винсент не знал, что ей отвечать, даже почему вообще начал говорить.

– Не знаю. Пугает. Завораживает. Она необычная, никогда раньше не встречал таких. – Признать чужому человеку, которого он видел в первый и в последний раз в жизни, было проще, чем самому себе. – Она буквально весь мой мир с ног на голову перевернула.

Винсенту не надо было лгать. Просто выдать немного больше правды, чем ему хотелось бы. С другой стороны, это было намного безопаснее, чем держать в себе. Феникс привлекала его именно этой своей непредсказуемостью, бунтарством. Она будила в нём несогласие, желание нарушать правила, жажду свободы от всех рамок и тестов. Феникс обещала эту самую свободу. Конечно, она была далека от идеала, но она завораживала, манила.

– Яркая девушка. Такая либо осветит твою жизнь, либо спалит тебя до пепла. – Покачала головой женщина и плеснула себе в стакан какой-то мутноватой алкогольной жидкости. Винсент её пробовать не рискнул. – Тут не угадаешь, что будет. Я же не знаю, сможешь ли ты гореть. И ты сам не знаешь.

– Есть ещё одна. Тихая, скромная, заботливая. Она могла бы стать идеальной женой. – Винсент одним глотком допил то, что оставалось в его стакане. Неприятно обожгло горло, зато в желудке разлилось тепло. – И красивая тоже. С ней спокойно.

Вот только пресно. Особенно после Феникса. Мирная тихая гавань, банальная и скучная, но безопасная. Такую выберет большинство. Ещё один неизменный кирпичик сытой спокойной жизни.

– И давно они у тебя обе? – Усмехнулась женщина. Винсент почувствовал себя глупо. Как будто ему надо было оправдываться, а он так и не понял, за что.

– Обеих встретил пару дней назад. В один день, если честно. Даже в один вечер, но в совершенно разных обстоятельствах. – Винсент не задумывался раньше об этом. Слишком многое произошло за эти дни. Они обе пришли в его жизнь почти одновременно. Настолько разные, насколько это вообще возможно.

– Две женщины, пламя и вода. Опасное сочетание, парень, очень опасное. Им только встречаться нельзя. – Женщина налила себе полный стакан и хитро посмотрела на Винсента. – С одной сгоришь, в другой утонешь. А какую выбрал-то?

– Да никакую! Не до женщин сейчас. – Винсент успел пожалеть, что завёл этот разговор. Но осознание того, что женщины ему всё-таки могут быть интересны, было для него настоящим откровением. Раньше он избегал подобных мыслей и отношений, как источника стресса. – Да и не знаю я. Одной боюсь, второй… наверное, тоже. Она слишком идеальна. Такая робкая, заботливая, нежная, так и тянет утешить, обнять. Так не бывает. Так неправильно.

– Это почему же? Всякие люди бывают. – Женщина улыбалась всё ехиднее, словно он говорил именно то, что она от него ждала. – И слабые, и робкие, и ранимые.

– Слишком уж слабые просто не выживают. – Винсент прикусил нижнюю губу почти до крови. Те, кого легко сломать, ломаются. Без поддержки, без опеки – они не жизнеспособны. Конечно, Мадлен была не такой, не настолько слабой. Просто слишком идеальной. – Это ведь означает, что их психика не справляется даже с положительным стрессом.

– Правильно, парень. Значит, она просто играет. Притворяется, чтобы заманить тебя. Не идеальная, а хитрая паучиха. – Женщина коротко и тихо рассмеялась. Винсента от этого смеха бросило в жар. Или это было от выпивки – он не знал. – Женщины коварны, парень. Они могут притвориться беспомощными и очаровательно-слабыми, чтобы их защищали. Чтобы повиснуть на ком-то и пить его соки, пока он, ослабший, не рухнет. Потом они пойдут искать следующего.

– Мы пару раз только случайно встретились. – Винсент развёл руками, показывая, что между ним и Мадлен ничего такого нет, только его фантазии. На самом деле, ему хотелось кричать, что старуха ничего о ней не знает, хотелось защитить. Всё, как она и говорила. Он её не знает, а уже хочет оправдать по всем пунктам, защитить, спрятать и утешить. – Так что это лишь мои пустые фантазии. Не буду я никого выбирать. Им-то до меня точно дела нет.

Вот тут он соврал. Фениксу точно до него было дело. Это Мадлен – случайность, чья-то придуманная блажь. В ней фальши не больше чем в любом другом, потерявшемся в огромном городе человеке. Не больше, чем в нём самом.

– А ты мысли чужие читать не умеешь, парень. Я сюда почти каждый день хожу. Много лет уже, как мужа похоронила. – Женщина выпила уже достаточно много, чтобы высвободить часть своей собственной правды. Винсент налил себе ещё. Он не сомневался, слушать её трезвым всё равно не получится. – Сын ещё раньше умер. Погиб по случайности. Какой-то ребёнок перебегал дорогу, а он свернул, чтобы не сбить. И сам погиб, в столб врезался. Лобовое стекло как-то неудачно треснуло. Мне так сказали.

Винсент кивнул и сделал долгий, обжигающе-мерзкий глоток. Почему ребёнок на дороге? Почему именно так? Феникс привела это как пример. Ребёнок на дороге и девушка в шортах. Просто пример. От таких совпадений становится страшно. Как будто каждый твой шаг, каждое слово, каждая мысль предопределены и известны заранее. Как будто ты сам давно прописан у кого-нибудь на листочке в клеточку. Как будто кто-то уже наперёд решил, кому жить, а кому умереть. Кому бегать в шортах по утрам, а кому покупать крендельки по дороге на работу.

– Его назвали героем, но тихо и за глаза. Людям лучше про такое не знать, правда, парень? – Женщина тяжело вздохнула. В её бутылке почти не осталось той мутноватой жидкости, резко пахнущей алкоголем. – Это их побеспокоит. Особенно впечатлительных. Ты ведь не впечатлительный?

– Я быстро стабилизируюсь. – Губы Винсента непроизвольно изогнулись в улыбке. Не стоит ей о нём заботиться. Он может пережить и не такое, и даже не свихнуться. – А вам не пора домой? Уже поздно.

– Пора уже. Тебе пора, парень. Я сюда часто хожу. Если поболтать захочешь, приходи. – Женщина махнула рукой, отпуская его. Винсент встал, расплатился и вышел. Он знал, что никогда сюда не вернётся. Говорить с этой женщиной, запросто выворачивающей души, было тяжело и страшно. Она тоже знала, что больше его не увидит, но всё равно позвала. Винсент постарался выкинуть её из головы.

Действительно, успело стемнеть. Мелкая дождевая пыль оседала на кожу слегка липковатой влагой. Сквозь неё фонари на улицах светили как-то размыто и тускло. Такую погоду лучше пережидать под пледом в гостиной с книжкой и большой кружкой какао. Прохладный воздух быстро выветрил остатки хмеля.

– И зачем я ей это рассказал? – Винсент остановился и поднял голову. На перекладине фонарного столба сидела ворона, большая, наглая. Он никогда раньше таких не видел. – Почему стал её слушать? Таких, как она, вообще не должно быть.

Ворона ответила хриплым и насмешливым карканьем. В размытом свете её перья отливали металлом. Эта птица – тоже чья-то фантазия? Тогда этому человеку пора бы к психотерапевту. Как и той женщине. После таких потерь нельзя оставаться нормальным и стабильным.

– Или ты моя? – Винсент смотрел на ворону, пытаясь представить её немного другой. Или заставить каркнуть. Ворона наклонила голову, потом расправила крылья и взлетела, не издав ни звука.

В кармане завибрировал с раздражающим стандартным звуком телефон. Винсент так и не сменил настройки за несколько лет.

– Кейл. – Он даже не глянул, от кого звонок. Позвонить ему мог разве что начальник Гард. Больше некому – телефонов в списке было всего несколько, да и те записаны из вежливости.

– - Недостаточно представить. Ты должен поверить, уверовать в это. – Голос женский, насмешливый. Сквозь искажения связи сразу не узнать. Феникс. Винсент не стал удивляться – они знают о нём много, если не всё, так почему не номер телефона?