Погнутая сабля

Юная школьница Изабелла-Роуз была подавлена как никогда раньше. Она оплакивала не только любимого брата, с которым ее связывали чудесные и веселые отношения, но и сильно расстроилась, что ее возлюбленный Кристофер Хавергал потерял ногу. Узнав об этом ужасе, она решила больше никогда не петь.

Отобедав в первый день, Стивен и Клоуэнс поехали в Тренвит, но обнаружили там лишь Дрейка, Морвенну и Лавдей. Миссис Амадора Полдарк недавно уехала с маленькой дочерью к мужу в Париж, Джеффри Чарльз служил там в оккупационной армии. Амадора несколько раз навещала Полдарков и рассказывала об отъезде, но Демельза ошиблась на неделю.

Затем они съездили в Плейс-хаус и во второй раз потерпели неудачу. Селина слегла с лихорадкой и никого не желала видеть, а Валентин находился в Редрате.

На ужин их пригласили Дуайт и Кэролайн. Вечер прошел более оживленно, чем прошел бы в Нампаре. Дейзи и Пола Келлоу тоже пригласили, и встреча прошла за разговорами, пусть и не слишком веселыми.

Они избегали темы Ватерлоо, но без конца спрашивали Росса и Демельзу, как те провели несколько месяцев в Париже до побега Наполеона. Росс сердился, что Фуше теперь избрали председателем временного правительства, и тот ведет переговоры с Союзниками о капитуляции Парижа. Ходили слухи о том, что Людовик XVIII снова назначит его на пост главы полиции. 

— Такого нельзя допустить! — воскликнул Росс. — Это чудовище надо вышвырнуть!

— Может, Жоди со временем этого добьется, — предположила Демельза. Недавно она получила от мадемуазель де ла Блаш два письма, второе — из Парижа с повторным приглашением вновь посетить город, поскольку трудные времена миновали. К счастью, с Анри и Жоди все было хорошо. Она писала, что в вечном долгу перед Демельзой за ее помощь в побеге и благодарна Изабелле-Роуз за по-детски невинный, но жизненно важный поступок.

Стивен и Пол давно не виделись. Оставшись наедине, былые сообщники обменялись поздравлениями. Пол поздравил Стивена с успешным набегом, а Стивен Пола — с успехом на ярмарке невест. Они вспоминали о Джереми с сожалением, но по молодости лет мысль о том, что его бренные останки тлеют под землей, не настолько сильно их волновала. Им казалось, что смерть всегда уносит кого-то другого.

Дейзи, которая всегда возлагала большие надежды на Джереми, пока тот не потерял голову от Кьюби, судя по всему, не жаловалась. Смертельная болезнь унесла обеих ее сестер, да и она жила одной ногой в могиле, а потому смерть не внушала ей трепет.

На следующий день Стивен и Клоуэнс поехали домой. Стивен исполнил нудные обязанности и с удовольствием возвращался в город, где отныне проходила его жизнь. Он постарался не встречаться с Беном и не собирался посещать северное побережье еще полгода или больше. Северное побережье — захолустье, тупик, так пусть таким и остается вместе со всеми его жителями. Будущее — в Ла-Манше.

— Послушай, — начал Стивен, — поскольку я везде бываю, то в курсе всех свежих новостей еще до того, как об этом узнает народ. Вчера я узнал, что во Флашинге продается дом Кумбсов. Помнишь его? Он работал на таможне. Жена умерла в прошлом году; сам он скончался во вторник. Сыну дом не нужен, и через месяц он выставит его на продажу. Думаю, если кто-нибудь выложит наличными семьдесят пять фунтов, он сразу его продаст.

— Это тот, что в конце улицы?

— Второй с конца. С белой входной дверью. Подумываю его купить.

— Для нас?

— Нет, золотце, не для нас. Строительство нашего дома возобновилось неделю назад. Я хочу купить его для Эндрю.

Клоуэнс оцепенела. 

— То есть...

— Пакетбот вот-вот вернется, Эндрю будет дома со дня на день. Он хочет жениться, но денег нет. Я решил сделать ему свадебный подарок.

Их лошади разделились, и Клоуэнс понадобилось время, чтобы осознать сказанное.

— Стивен, это так благородно с твоей стороны! Ты так добр, он точно будет в восторге, страшно обрадуется.

— Он же расстроится, что не был с нами в рейде, верно? Упустил большой куш. Пусть смотрит на это как на свою долю.

— Поцеловать я тебя пока не могу, — сказала Клоуэнс, — но позже сделаю это обязательно. Благодарю тебя за такую щедрость.

Стивен от всей души расхохотался. 

— А если он откажется, я снова могу продать дом. Но денег ему не дам, их он себе в качестве приданого не оставит!

— Я возлагаю надежду на Томасин, она приведет его в чувство. У него появятся обязанности. Мне рассказывали, что в молодости его отец много играл и пьянствовал.

— Н-да, а ведь по виду и не скажешь. — Стивен стегнул лошадь. — Вот старая кляча... Надо первым делом купить новую. Теперь придется ждать две недели до ярмарки скота в Сент-Эрме. Говорят, там будет отличный выбор хороших лошадей.

— Давай я поеду с тобой, — предложила Клоуэнс. — Не зря же я всю жизнь провела на ферме.

— Без тебя я бы не поехал, — согласился Стивен.

Они поскакали дальше.

На следующий день Дуайт снова навестил Селину, а через неделю еще раз, уже по ее просьбе. Ни один из них не открыл друг другу тайну. Дуайту этого не позволяла докторская этика. А если бы Селина и рассказала, Дуайт не стал бы разъяснять ей точку зрения Валентина. Когда он навестил ее в третий раз, она поднялась с постели и довольно робко рассказала, как неуклюже разбила стакан, пытаясь показать ему, как упала на живот и одновременно порезала оба запястья. Крови она потеряла немного, и разумеется, круги под глазами были связаны с тем, что привело к порезам, а не с самими порезами.

Они несколько минут обсуждали отбытие из Плимута императора Наполеона Бонапарта как узника на борту британского линкора «Беллерофон». Селина считала, что с ним обращаются с чрезмерным почтением — сообщалось, что когда Бонапарт вышел на палубу, и французские, и британский офицеры сняли шляпы, а гавань кишела лодками, люди хотели хоть мельком его увидеть. Дуайт сказал, что не знает, каких почестей заслуживает бывший император. Ибо, если бы не он, тысячи и тысячи достойных молодых людей, самых близких и дорогих, остались бы живы. Но проявлять почтение к поверженным врагам — британский обычай, и пусть Бонапарт принес страшные беды, как признавали все, он был великим человеком. К примеру, Гражданский кодекс, который он ввел во Франции, послужит моделью для будущих поколений.

С возвращением Валентина с конной прогулки беседа резко прервалась, и Селина, широко улыбнувшись Дуайту, попросила разрешения удалиться.

Когда она ушла, Валентин спросил: 

— Вы не пьете? Моя супруга переняла скупость от бывшего мужа. Готов поклясться, вам не понравилось канарское. Вот очень выдержанное вино прямиком из Малаги. Попробуйте.

Дуайт не стал отказываться, и они немного поговорили о последнем императоре.

— Скажите, доктор Энис, — вдруг спросил Валентин, — отчего умерла моя мать?

Дуайт решил осторожно обойти опасную тему: 

— Она умерла при родах. Ваша сестра...

— Урсула родилась десятого декабря. Моя мать умерла четырнадцатого числа.

— Так случается если возникают какие-то проблемы. Вполне естественно, что ваша мать прожила еще несколько дней.

— А что именно пошло не так?

— Она умерла от заражения крови, — коротко ответил Дуайт.

— Именно поэтому от нее так ужасно пахло?

Дуайт изумленно посмотрел на него.

— Видите ли, — объяснил Валентин, — тогда мне было около шести. Меня к ней не пускали, но запах стоял и в коридоре. Этот запах я запомнил на всю жизнь.

Повисло неловкое молчание. 

— Мне очень жаль, что вы оказались поблизости, — наконец произнес Дуайт. — Неприятный запах шел из-за гниения крови.

Валентин снова стал расхаживать взад-вперед.

— Простите мои расспросы, доктор Энис, но вы друг семьи, пользовали ее задолго до моего рождения и знаете о моей семье больше, чем кто-либо из живущих.

— Я знаю вашу семью тридцать лет, но никогда не был ее доктором. Ваш отец прибегал к услугам доктора Бенны, он-то и должен был принять роды у вашей матушки. Меня вызвали, потому что роды начались преждевременно и в Тренвите.