Погнутая сабля

Верити промолчала. За тридцать лет о Джордже накопилось много плохих воспоминаний. Но она решила, что не стоит нагружать ими Клоуэнс.

— Дорогая кузина, я была... ошарашена! После несчастного случая я не виделась с Харриет. Стивен по какой-то причине с ней поссорился и не сказал о ней ни единого доброго слова. Наверное, я тоже решила, что она повела себя не очень хорошо, но... Она написала нам, когда Стивен болел, и после его кончины тоже написала, но я не ответила. А теперь вдруг вот запросто пришел Джордж... — Клоуэнс наморщила лоб. — Я поблагодарила его и сказала, что справляюсь. Сэр Джордж сказал, что Стивен оставил кое-какие средства, насколько ему известно, но если мне понадобится совет, он с радостью мне поможет. И когда срок траура закончится, меня приглашают на охоту или любое другое событие, если у меня появится потребность в общении. И всё так любезно и радушно, уверяю тебя.

— Джордж проявляет радушие и щедрость, когда захочет. Но не без причины.

— Вскоре он ушел, отказавшись от бокала канарского — а больше у меня ничего и не оказалось. Я гадала, зачем он пришел. С самой первой встречи с ним пять лет назад я считала, что он слегка ко мне неравнодушен. Но все же...

— У Джорджа слабость к некоторым женщинам. Насколько я помню, — Верити запнулась. — К белокурым особенно... Хотя второй брак этому противоречит.

— Еще одна странность! — воскликнула Клоуэнс. — Я поздравила его, мол, он наверняка рад рождению дочек, а он глянул на меня так, будто я издеваюсь или насмехаюсь.

— Дочь для Джорджа, — заметила Верити, — чуть ли не стихийное бедствие.

На минуту повисло молчание.

— Я бы выпила какао, — сменила тему Клоуэнс, — сделать тебе?

— Будет замечательно. Позвони в колокольчик. Анна не ложится до десяти.

Клоуэнс позвонила. Обеими руками она аккуратно привела волосы в порядок.

— Папа считает, что Кьюби родит мальчика.

— Почему?

— Он говорил что-то о законе средних чисел. У Джеффри Чарльза дочь. У твоего пасынка недавно родилась девочка. Теперь у Джорджа с Харриет — целых две! Не знаю, как именно работает закон средних чисел в таких делах.

— И все-таки это не столь важно, согласна? Любой ребенок принесет радость.

— Это касается папиного титула, только и всего.

Вошла Анна, и Верити попросила какао.

— Я давно собиралась задать тебе этот вопрос, Кэролайн. Что бы ты сказала, что бы почувствовала, если бы одна из твоих дочерей пожелала стать актрисой или, например, профессиональной певицей? — спросила Демельза.

Кэролайн вскинула брови.

— Мне не верится, что хоть у одной из них достаточно таланта, чтобы блистать, даже играя в любительском театре. С чего бы такой вопрос?

— На то есть причина. Думаю, ты догадаешься, что она связана с Беллой.

— У неё удивительный голос, это правда, хотя её отцу он и не нравится. Так она, выходит, пожелала стать певицей?

— Когда мы были в одном лондонском театре, её буквально переполняли эмоции. Я никогда не видела её такой заворожённой чем-либо. Но причина в другом. Во время нашего пребывания в Париже мы познакомились с молодым английским лейтенантом, который, должно быть, ее и подтолкнул… О, сейчас-то с этим покончено, но было  нечто поразительное в том, как это произошло… с настолько юной девушкой!

И Демельза рассказала обо всем: задорной дружбе, покровительственном ухаживании и неожиданном визите с серьёзным предложением.

Кэролайн молча слушала, трепля за уши Горация Третьего.

— А что Росс думает по этому поводу?

— Я ему не сказала. Начать с того, что я была слишком… слишком расстроена, чтобы думать о чём-либо, кроме Джереми. Потом эта новость о Кристофере Хавергале, о том, как он искалечен. А потом просто вылетело из головы, я знала, что ничего из этого не выйдет. Но мне часто хотелось спросить тебя…

— Белла знала о его предложении?

— О да. И разумеется, когда пришла новость о его ранении, она была страшно подавлена: сначала Джереми, затем Кристофер. Но с недавних пор Белла значительно оправилась от удара и пребывает в хорошем настроении, поэтому есть вероятность, что она обо всем забудет. Правда, мне любопытно, не могли ли те события оставить впечатления настолько сильные, что они способны проявиться через год-два. И ещё интересно…

— Что именно?

— Если через год или два Белла скажет, что хотела бы… хотела бы стать певицей или актрисой за… за плату. Что бы ты сказала, будь ты на моём месте? Что бы почувствовала, если бы это была, например, Софи?

Кэролайн с глухим шлепком опустила Горация на пол. Тот протестующе заворчал.

— Когда-нибудь тебе придётся сказать Россу. В большей степени всё будет зависеть от него, разве не так? Что касается меня, я бы рассматривала подобную перспективу с большой долей сомнения. Актёры и певцы почти не имеют социального статуса. Одни ведут весьма беспорядочную жизнь и известны своей сомнительной репутацией. Есть и другие, достойные уважения, но уважением не пользующиеся. И совсем небольшая категория певиц и великих актрис, таких как Сиддонс, от них отличается. Но таких очень мало… Разумеется, ещё один способ добиться признания — стать любовницей какого-нибудь принца. Но даже такой путь, как говорят, не ведёт к спокойной и комфортной жизни.

Демельза поёрзала на стуле. 

— Кристофер — очень обаятельный молодой человек. Но, по правде сказать, эти отношения были, возможно, слишком тривиальны, слишком легкомысленны, чтобы принимать всерьёз. Немыслимы, одним словом. Но я рада, что Белла почти пришла в себя после всех тех событий.

— Очередное доказательство того, насколько забывчива юность, — заметила Кэролайн.

Глава четвёртая

— Ме-док, щёлк-бом, пузырёчек, трубкогром, — пела Изабелла-Роуз. — Чиу-чиу чиу-твит, вода журчит, сосна трещит, колокольчик все звенит, тьюти-тьюти, чиу-твит... Мамочка, слышишь? Так поёт соловей. Если бы мы только смогли положить это на музыку!

Демельза вошла в библиотеку. Кьюби сидела за пианино, Белла пританцовывала рядом.

— Достаточно мило, как ты говоришь, — сказала Кьюби.

— Но у мамочки хорошо получается подбирать песенки. Она не так хорошо играет, но у неё прямо нюх на весёлые песенки!

Наступил Сочельник. Снаружи мягкий серый день, внутри же больше огня, чем было необходимо, — свечи зажгли, чтобы оживить дом. Сегодня по домам ходил церковный хор, а завтра утром всех пригласили в Киллуоррен, где Энисы распорядились подать к ужину кабанью голову. В отличие от Полдарков, слуги в Нампаре работали в приподнятом настроении. Каждый оплакивал мистера Джереми и соболезновал овдовевшей мисс Клоуэнс, но это не смогло помешать проникнуть в дом традиционно сопровождающему Рождество веселью. Смех, свист и радостный трепет наполняли дом. И когда завтра Полдарки уедут, на старой кухне грянет пир — на кухне, где некогда царствовали Джуд и Пруди, — и один Господь знает, какой здесь будет шум. Росс гадал, скольких своих помощников он найдёт по возвращении трезвыми. Но его это мало заботило.

Демельзу убедили сесть за пианино вместо Кьюби, а Белла снова и снова звенела бубенцом, который достался ей от какой-то старушки. «Ме-док, щёлк-бом, пузырёчек, трубкогром», — пела она, пока Демельза старалась подобрать подходящие аккорды: «Чиу-чиу чиу-твит, вода журчит, сосна трещит, колокольчик все звенит, тьюти-тьюти, чиу-твит». Понемногу песенка начала складываться. Белла засветилась восторгом, а Кьюби и Демельза рассмеялись.

В этот момент вошёл Генри, и Белла подхватила его под руку. Демельза как раз играла рождественские песенки, которые так хорошо знала.

Библиотека, как и жилая комната, была украшена остролистом, плющом, папоротником и ранними примулами. Вчера все помогали украшать церковь в Соле. И хотя цветов было немного, кое-какие прислали из Плей-хауса и Киллуоррена. Ни Нампара, ни Тренвит не имели зимних садов, а Тренеглосы жили в приходе церкви святого Эрмина в Марасанвосе. Перед тем как отправиться в Киллуоррен, семейство собиралось посетить церковь в Соле, где мистер Кларенс Оджерс прочтёт молитвы и проповеди. Ради такого великолепного повода, как Рождество, пойдут даже слуги из Нампары.