Огненные реки

Гитлер на мгновение замолчал, а потом продолжил:

– А эти тупоголовые генералы все твердили – только Москва, столица России, все остальное потом, и я поддался на их уговоры. И вот что мы имеем в результате: от Москвы отброшены! С великим трудом, на пределе своих нервов я удержал от полного развала весь Восточный фронт.

– Мой фюрер, – воскликнул Геббельс, закивав в знак согласия головой, – только благодаря вашей воле и приказу «Ни шагу назад» мы не потерпели окончательное поражение в битве за Москву! Теперь под вашим непосредственным руководством сухопутными силами мы одержим блестящие победы на востоке и уничтожим Советы!

Гитлер вскинул голову и твердо произнес:

– В следующем году я вернусь вновь к плану по захвату нефтяных месторождений Кавказа, а затем – Бакинских промыслов с выходом к Ирану и Ираку, чтобы окончательно лишить и Россию, и Англию нефти! Но для этого мы вначале должны выйти к Сталинграду.

Фюрер молча прошелся по бункеру и, подойдя к Геббельсу, продолжил:

– Овладев этим большим промышленном центром, форсировав Волгу, вермахт, создав плацдарм на противоположном берегу, перережет важную для русских водную транспортную артерию. Эта большая река важна им для поставок различных грузов с юга в центральную часть России как для фронта, так и для промышленности.

Гитлер вновь помолчал, а затем продолжил:

– Герр доктор, на недавней встрече с японским послом бароном Осима я тому прямо заявил: «Летом сорок второго Советы будут полностью уничтожены. Так что этот год будет решающим этапом войны. Цель летнего наступления в том, чтобы войска на Кавказе дошли до нефтяных промыслов и лишили Россию нефти. Естественно, мы сделаем также все, что в наших силах, чтобы стереть с лица земли Москву и Ленинград. Очень печально, что согласно нашему «Антикоминтерновскому пакту», то есть соглашению об обороне от коммунизма, кстати, продленному 25 ноября 1941 года еще на пять лет, а на этот раз к нему еще присоединились Финляндия и ряд других государств, ваша страна так называемого Восходящего солнца не принимает участия в борьбе против Советского Союза. Вы можете опоздать к дележу большого аппетитного российского пирога. Японии следовало бы принять немедленное участие в войне против Советской России, чтобы получить ее Дальний Восток и Сибирь». Посол обещал мой призыв донести до правительства и императора.

Фюрер, пристально посмотрев в глаза министру, твердо произнес:

– Я, герр Геббельс, еще в ноябре прошлого года, в разгар наступления на Москву, окончательно обдумал план летних операций вермахта. Вначале только Сталинград и Кавказ, а затем уж Москва и Ленинград.

Глава 2. Омская школа пилотов

Штурвал управления сам собой повернулся влево, соответственно и самолет накренился в и плавно вошел в разворот.

– Королев, ты что, спишь?– раздался в наушниках шлемофона голос инструктора,– давай выполняй «четвертый» и точнее выходи на посадочную прямую. Я, что ли, за тебя курсанта буду пилотировать?

– Товарищ инструктор, никак не могу привыкнуть после Р-5 к такому далекому заходу. Не то что посадочных знаков не различишь, а и сам аэродром-то еле виден.

– Максим,– вновь раздался в наушниках шлемофона голос инструктора,– по наземным ориентирам надо выходить в створ полосы. Сколько раз тебе буду говорить, как на бомбардировщике заходить на посадку? Давай подтягивай двигателями, немного дай газу, а то не долетаем до посадочного «Т». Да, не забудь выпустить шасси и щитки.

Королев глубоко вздохнул и двинул немного вперед рычаги газа. Моторы заурчали громче, стрелки приборов, показывающие обороты винтов, качнулись в сторону увеличения. Быстро покосившись на рычаг выпуска шасси, правой рукой взялся за него, нажал и двинул вниз. Шасси одно за другим вышли и со стуком встали на замки. Сразу на приборной доске погасли две красные лампочки, а зажглись зеленые.

– Шасси выпущено, – доложил курсант по переговорному устройству инструктору.

– Не забудь посадочные щитки выпустить и внимательно смотри за скоростью, помни, что она после их выпуска будет моментально падать, – услышал в ответ курсант.

«Да, точно, теперь посадочные щитки», – подумал Королев и правой рукой нажал на рычаг их выпуска. Он не стал смотреть на указатель положения щитков, почувствовав их выход, так как бомбардировщик как бы подпрыгнул на ухабе, словно натолкнулся на невидимую стену.

– Теряем скорость, добавь еще обороты моторам, – прозвучала подсказка инструктора, – вот так, молодец!

Впереди слева показалось посадочное «Т», и вновь раздалась подсказка инструктора:

– Немного возьми штурвал на себя, и приземлимся точно возле знака, как и положено, на три точки.

Такая плотная опека инструктора не нравилась Королеву, и он подумал: «Скоро самостоятельно выпустит, а все подсказывает. Ведь знает, что точно, где положено, у «Т» посажу «эсбешку!»

Бомбардировщик СБ плавно приближался к земле, Максим смотрел на нее со своего пилотского места, оценивая расстояние до момента касания, чтобы вовремя взять штурвал «на себя» и посадить самолет плавно, как говорится, впритирку.

Ему казалось, что в эти последние мгновения полета он чувствует, как сухие стебли травы стучат по колесам и стук отдается в штурвале и в кончиках пальцев, сжимающих его.

Приземление получилось настолько плавным, что он не уловил момент, когда колеса коснулись посадочной полосы. Понял это лишь тогда, когда застучали амортизаторы стойки шасси при ударах колес о неровности земли.

– Давай заруливай на стоянку, – раздался в шлемофоне голос инструктора, – на сегодня тебе полетов достаточно.

Когда винты остановились, стало слышно, как потрескивают, словно покашливая, остывающие выхлопные патрубки двигателей. Королев открыл фонарь кабины, отстегнул привязные и парашютные ремни. По стремянке, подставленной техником самолета, спустился на землю. Инструктор уже вылез из штурманской кабины через люк, расположенный в ней, и раскурил папиросу.

– Ну что, Максим, запомнил свои ошибки в пилотировании, о которых я тебе говорил в полете? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Летаешь ты нормально, можно сказать, уверенно. Сказывается подготовка на У-2 и Р-5. Сегодняшняя проверка показала, что еще несколько дней – и можно будет выпустить тебя самостоятельно, после, может, и на фронт.

– Скорее бы, товарищ инструктор, воевать хочется, – Королев на миг остановился и продолжил: – Все ребята спят и видят себя в боевых полках.

Инструктор при этих словах затянулся папиросой, выпустил тонкой струйкой дым и с усмешкой проговорил:

– Не спеши голову сложить, пригодится она еще тебе!

Королев удивленно посмотрел на него.

А тот продолжил:

– Я же сказал – может, на фронт, а может, и нет. После окончания училища планируем оставить тебя здесь инструктором, – и внимательно посмотрел на курсанта.

– Нет, Александр Федорович, хочу только в действующую армию, на фронт, – с мольбой в голосе протянул тот.

– Ладно, поживем увидим, – сказал инструктор и спросил: – Как дела у твоего друга Маслова?

– Нормально, самостоятельно уже летает. Говорит, что их группу на днях начнут переучивать с «эсбешки» на пикировщик «Пе-2». Жалко, что нас по разным эскадрильям распределили, а то я тоже бы полетал на «пешке». Смотрите, Александр Федорович, «Ил-4» прилетели, – показывая рукой на полосу, на которую один за одним заходили на посадку бомбардировщики, уныло проговорил Королев и продолжил: – Снова весь наш бензин им достанется. А мы опять на земле будем седеть, лапу сосать, – подытожил он.

– Все для фронта, мой дорогой, с завода летят, ишь, еще свежей краской блестят! Им везде по маршруту с завода к фронту зеленая улица, – ответил тот. – Максим, а вот и твой друг идет, – проговорил инструктор, показывая кивком головы, на долговязую фигуру Маслова, идущего к ним по стоянке.

Он, подойдя, поздоровался и спросил:

– Товарищ инструктор, можно забрать этого аса? Уже скоро ужин.