Страница 11 из 18
Если клетку можно запросто сжать, как толпу, идущую по улице, то молекулу уплотнить уже значительно труднее – это битком набитый автобус. Для того, чтобы уплотнить атом, нужна энергия, сопоставимая с энергией термоядерного взрыва, причем узконаправленного. Какая же энергия понадобится, чтобы уплотнить частицы, находящиеся на десятки и сотни этажей ниже, например, кварка? Откуда она может взяться, да и что за блажь такая – бесконечно уплотняться? Вселенная все же не коммунальная квартира, которая по Швондеру требует постоянного уплотнения.– В зале тихий ветерок смеха.– Да и как нормальному человеку, хотя и привыкшему ко всяким умственным ухищрениям и предположениям, представить себе, чтобы 600 миллиардов галактик, каждая из которых состоит из приблизительно такого же количества громадных звезд, вместилось в одну, бесконечно малую точку? На эти вопросы ответов пока нет, пока мы это воспринимаем как данность, которую еще только предстоит объяснить.
Сколько существовала Вселенная с мозгами набекрень – неизвестно, ибо время, как таковое, у нее отсутствовало. Но, наконец, и ей надоело издеваться над здравым смыслом, и она в один прекрасный момент попросту взорвалась как женщина, которую достали жизненные проблемы с мужем, детьми, харчами – быт окончательно заел. – Кильчинский опять сделал эффектную паузу, надеясь, что слушатели достойно оценят его пассаж. Слушатели оценили улыбками и жидкими аплодисментами.
– Так вот, это и был так называемый Большой взрыв, давший начало нашей Вселенной. В первое время она расширялась с неимоверной скоростью, во много раз превышающей скорость света. Для наглядности представим себе озеро или пруд, на поверхность которого упал камень. От этого камня идут волны – круги, которые постепенно затухают. То же самое происходит с ядерным взрывом: первоначальная мощная взрывная волна постепенно сходит на нет. Это, конечно, аналогия очень примитивная. Вселенная по мере своей эволюции создавала метагалактики, галактики, звезды, планеты и прочие космические объекты. Это все цветочки. Теперь перейдем к ягодам.
Кильчинский подошел к доске, услужливо установленной на сцене по такому случаю, и стал сыпать сложными формулами, чертить схемы и графики, уснащая свою речь новыми научными терминами. Многие в зале склонились над блокнотами, тетрадками, быстро записывая его выкладки. Самые продвинутые поднимали руки с мобильниками, на которые записывали все происходящее на сцене.
Наконец лектор удовлетворенно положил мел, вытер платочком руки и небрежно бросил в зал:
– Вот и все, что я хотел вам сказать. У кого будут вопросы? – Он, конечно, на каверзные вопросы не рассчитывал, учитывая сложность темы.
Зал слегка зашумел, и залегла обычная вежливая тишина, после которой должны были следовать обычные в таких случаях слова благодарности от проректора, сидящего в первом ряду и оставшегося исключительно ради этого.
– У меня вопрос, – вдруг раздалось в середине зала.
Кильчинский удивленно встрепенулся, вопросительно вскинув голову, осмотрел аудиторию, выискивая хозяина голоса.
– Встаньте, пожалуйста. Представьтесь.
– Преподаватель физики в средней школе №17А , любитель астрономии.
– Что непонятно преподавателю физики в моей лекции? – с легким сарказмом спросил Кильчинский.
– Вы здесь убедительно говорили о расширении Вселенной, приводя формулы Доплера, Дирихле, Эйнштейна и прочих. Но скажите: если Вселенная изначально бесконечна, то как она может расширяться? Куда?
Аудитория мгновенно затихла, многие с улыбкой повернули головы к смельчаку.
Лектор от неожиданности и каверзности вопроса заметно смутился, если не сказать растерялся. Он в раздумье наклонил голову, недоуменно сжал губы, затем нерешительно прошелся по сцене, все еще размышляя над ответом.
– Вопрос глубокий,– медленно начал гость. – Это скорее вопрос философии, чем вопрос физики. Должен вам сказать, что философия и даже математика серьезно отстают в разработке современных представлений о нашем мире. Когда мы говорим о расширении Вселенной, мы имеем в виду удаление самых далеких от нас галактик, находящихся на ее окраине. Что касается времени и пространства, то я уже говорил: эти понятия имеют значение лишь в процессе эволюции Вселенной. В момент ее рождения не было ни времени, ни пространства.
– Но тогда ваши слова,– спокойно сказал автор вопроса, ¬ – совпадают с утверждением блаженного Августина, который еще в пятом веке писал, что «время есть часть божьего творения; просто не было никакого прежде». А ведь вы доказывали свою приверженность атеистическому мировозрению. Как же тут быть? – снова спросил учитель физики, продолжая стоять в ожидании ответа.
– Я не философ и не теолог,¬ – раздраженно ответил Кильчинский,¬ – я прочитал научную лекцию по физике. Вот и задавайте мне вопросы по физике.
– Хорошо, – не унимался настырный молодой человек, – если, по-вашему, Вселенная сущестует 14 миллиардов лет и ее расширение замедлялось, как круги на воде, то разные ее участки должны иметь разные свойства, а фактически Вселенная однородна и изотропна, о чем говорит реликтовое излучение. Чем это объяснить?
– Вам известна теория инфляции? – все больше раздражаясь, спросил Кильчинский,¬– она все объясняет.
– Далеко не все.
– Согласно теории инфляции, поначалу галактики были очень плотные и разлетались в разные стороны с огромной скоростью,¬ – снизошел до объяснения Кильчинский. – Эта скорость расширения намного превышала скорость света, и галактики были оторваны друг от друга и, действительно, могли иметь несколько иные свойства. Но когда инфляционное расширение замедлилось, теперь уже скорость света намного превышала скорость расширения; галактики снова стали ближе друг к другу, их свойства выровнялись и приобрели изотропность. Для наглядности скажу: расстояния между галактиками увеличились приблизительно в десять тысяч раз, тогда как радиус всей наблюдаемой Вселенной возрос в миллион раз. Как вы думаете, молодой человек, 14 миллиардов лет вполне достаточно для стохастического процесса выравнивания?
– Возможно, но неубедительно для таких огромных пространств, – скромно ответил оппонент. – Еще один вопрос: откуда же взялась колоссальная энергия Большого взрыва? Непонятно мне что-то.
– Мне, откровенно говоря, тоже непонятно и удивительно, что учитель физики делает вид, что понимает все, о чем я говорил, – все также нервно ответил Кильчинский. – Но я разъясню специально для вас: так вот, накопленная в результате сжатия потенциальная энергия в отличие от массы покоя и кинетической энергии приводит к гравитационному отталкиванию. Как последняя капля воды переполняет чашу, так и малейшая флуктуация такой неустойчивой системы запускает механизм взрыва. В течение одной десять в минус тридцать пятой секунды после Большого взрыва возникает особое квантовое поле – инфлатон.
– Но кто или что сжимает эту пружину – вот в чем вопрос?
– Пока это неизвестно,¬ – сожалея, развел руками Кильчинский.
–Это все равно, как если я буду утверждать, что у меня есть миллион долларов, но я не знаю в каком они банке. Сплошные софизмы, ¬ – заключил молодой человек и сел.
– Вы слишком самоуверенны, молодой человек. Ставить вопросы значительно легче, чем на них отвечать,¬ – резко сказал ученый. – Я далек от мысли, что вы просто-напросто плохо знаете предмет обсуждения. Значит, дело в принципе. Вы отрицаете теорию Большого взрыва? Или морочите мне голову вопросами, взятыми из научно-популярной литературы?
– Я пока не отрицаю теории Большого взрыва,¬ – последовал вежливый ответ, – я в ней сомневаюсь.
– Вот, значит, как?! Вы, оказывается, некий Галилео Галилей, отрицающий учение Коперника. Глубоко копаете. – Доза сарказма в голосе Кильчинского могла бы убить слона. – Ну-ну. В таком случае, объясните, будьте любезны, в чем кроются ваши сомнения? Мне кажется, что вы или невнимательно, через пень-колоду, читали научную литературу, или сделали неверные, абсолютно вздорные выводы из прочитанного. Или обуяны своей гениальностью. Это иногда бывает у преподавателей физики в средней школе. Взять хотя бы Циолковского… Может, вы в своей средней школе знаете и ответы на эти вопросы?