Командировка

Пока шли разборки, Олег Тетрюмов списал номер машины, марку и цвет и уже на следующий день мы знали хозяина машины и адрес проживания. А послонявшиеся вокруг этого дома солдаты-разведчики в гражданке выяснили, что это мелкая шпана и за их спинами серьёзной силы нет.

А ещё через день, сняв с машин номера, мы поздно вечером нагрянули на квартиру водителя легковушки. Пара хороших зуботычин и кровь, пущенная из носа, быстро поменяли жизненные приоритеты шестёрки. Размазывая слёзы, сопли и кровь по роже, неудачливый хулиган мгновенно сдал адрес своего подельника, куда тут же умчались группа «захвата». Через пятнадцать минут оба несостоявшихся гангстера стояли на снегу во дворе около легковушки и сильно дрожали: как от холода, так и от страха. Но, конечно, больше от страха.

Сначала были разбиты все стёкла в машине. Царапать и бить корпус мы не стали, но зато в печку и на пол машины химик полка со сладострастием химического профессионала разлил жидкий хлорпикрин. Смысл этого действа был следующий: теперь, зимой на легковушке можно ездить только с открытыми окнами. Если закрыть стёкла или запустить печку, то от испарения паров хлорпикрина можно было и блевануть. Я уж не говорю про сопли, кашель и обильные слёзы. Урок был хороший и больше они не появлялись в поле нашей деятельности.

Примерно такой же сценарий хотел и я провернуть с обидчиками моего сына. Пятиэтажка, засранный и ободранный подъезд, обшарпанная дверь квартиры, куда я громко и требовательно постучал кулаком, а потом попинал ногами. Дверь через полминуты несмело открылась и на пороге появился испуганный отец уркагана, из-за плеча которого выглядывала такая же забитая судьбой и безнадёгой мать.

– Здравствуйте, здесь проживает Нестеров Виктор? – Дальше церемониться не стал и, отодвинув в сторону родителей, зашёл в полутёмный и узкий коридор. За мной также решительно зашли и мои товарищи, невольно вытеснив хозяина и хозяйку из квартиры на лестничную площадку.

– А вы кто такие? – Несмело пискнул отец и отодвинулся на всякий пожарный от дверей квартиры на противоположный край и так небольшой лестничной площадки.

– Мы из военкомата? А вы что там стоите, давайте заходите и где ваш сын Виктор?

Поняв, что грабить их не будут и что это действительно настоящие военные и у них дело к сыну, хозяева зашли в квартиру и Олег Тетрюмов закрыл за ними дверь.

– Сын, вон спит… в большой комнате… – отец открыл дверь в комнату и вяло мотнул головой на диван, где спало его «ненаглядное» чадо и с надеждой в голосе спросил, – Что действительно в армию забираете?

– Нет, гражданин, мы пока с ним воспитательную работу проведём, а с вами такую же работу проведёт наш товарищ. Сергей, проведи родителей на кухню и пообщайся там с ними. А мы здесь поработаем.

Когда за Серёгой и родителями плотно закрылась кухонная дверь, мы тоже закрылись и подошли к дивану.

Криминальная скотина спала на продавленном, лоснящемся от долгого употребления диване безмятежно и беззаботно, отчего в глубине меня стала подыматься и рваться наружу вполне понятная ярость и желание действовать быстро и безжалостно. Но я сумел подавить в себе это справедливое чувство мести, так как считал по жизни – «Каждая скотина должна знать и понимать за что её карают». Поэтому, крепко сжав в кулаке край материи, резко сдёрнул такой же грязный и занюханный плед со спящего.

Открывшиеся картина заставила нас с Олегом поморщиться: мы служили в армии много лет и прекрасно знали, что такое казарма. Её запахи, крепкий солдатский дух, но ощутить эти запахи и дух в квартире…

В квартире было жарковато, даже душно, но парень лежал под пледом одетый в грязное, застиранное трико и, судя по запаху, он носил его недели две и столько же наверно не мылся. Об этом также свидетельствовали грязные ноги с длинными и крепкими, загибающимися ногтями на пальцах с чёрными каёмками грязи под ними.

И эта скотина ещё хотела подрезать моего сына!!!!!

– Вставай сволочь…, базарить будем… – я с силой ударил сапогом по заднице спящего и тот от удара мигом вскинулся.

– А… Чтоооо? Чего надо? – Надо отдать должное, парень быстро просёк кто к нему пришли и о чём базар будет. Да и не видно было, что он и сильно испугался. Быстро придя в себя, парень под нашими тяжёлыми взглядами прошёл к креслу-качалке и спокойно уселся туда. Подтянул под себя ноги и стал невозмутимо ковыряться пальцем между грязных пальцев ног.

Передёрнувшись от омерзения, я спросил: – Ну и доложи, за что ты моего сына избил? За что он должен денег тебе принести?

– А что я? – То ли парень до сих пор не мог врубиться в какое неприятное положение он попал, то ли, решив – А всё равно отъебо…ат, то хоть понаглею…

– Есть правила, – продолжал бесстрашно гнуть свою линию парень, – и не я их устанавливаю, а жизнь. Сказано плати – значит должен платить. А они нас на три буквы послали… Вот и получили…

Дальше он не смог продолжить. Олег, стоявший до этого спокойно и слушавший разглагольствование недоноска, развернулся и со всей дури ударил говорившего в челюсть. От сильного удара кресло-качалка мигом перевернулось, парень кувыркнувшись через спинку, растянулся вдоль стены, а Олег сделал шаг вперёд и наступил ему на горло сапогом и стал давить его. Парень ухватился руками за сапог и стал активно сопротивляться, пытаясь ослабить давление, но вышедший из себя Олег молча давил и давил. Лицо извивавшегося стало синеть, послышался сдавленный хрип и умоляющие уже меня глаза задыхающегося, уставились на меня.

Я присел и легонько хлопнул рукой по сапогу: – Хватит, он мне пока живым нужен…… чтоб второго достать…

Олег убрал ногу и парень так и остался лежать, растирая горло руками и сипло прокашливаясь, а Олег тяжёлой глыбой навис над ним: – Боря, давай кончай с ним, а потом я им снова займусь…

И тут парень испугался, вдруг поняв, что его вот так запросто военные могут замочить. Прямо здесь, в его квартире. Испугался ещё сильнее, когда я наклонился над ним и сгрёб левой рукой у него на груди спортивную футболку. Приподнял над полом и шипящим от ярости голосом спросил.

– Так это ты хотел моему сыну счётчик включить????? – И изо всей силы врезал ему кулаком в лицо.

– Так это ты хотел его подрезать… – и новый хлёсткий удар обрушил его на пол. Я вновь приподнял не сопротивляющегося парня над полом.

– Я его растил, я его правильно воспитывал, надеялся, что он жить будет и радовать нас с женой будет, а ты его хотел ножичком… – я бил его с остервенением, бил и не жалел. Ну и что, что я сломаю ему челюсть, нос, расплескаю его мозги по полу. Раз эта скотина так жизнь начинает, так и в будущем никакой пользы от него не будет.

Наверно, я бы его всё-таки и убил, но меня вовремя оттащили от него прибежавший на шум Бондаренко и Тетрюмов.

– Ладно, хорошо… Пока ему хватит. Сергей, иди там к родителям, не надо им это видеть. Вставай, скотина, с тобой ещё не закончили.

Парень медленно, опираясь на стенку, поднялся с пола, лицо было разбито всмятку и вдрызг и он уже был сломлен.

– Так, давай говори, где второй проживает? – Тот согласно мотнул головой, но от страха у него перехватило горло, да и Тетрюмов ему не хило там сдавил сапогом, поэтому из его горла вырывались лишь истеричные и сумбурные вскрики.

– Ладно, успокойся… Бери бумагу и пиши адрес.

Парень неровным шагом подошёл к столу и слепо зашарил руками, а случайно наткнувшись рукой на вязальную спицу, вдруг сильно сжал её и тут же получил двойной удар по лицу как от Тетрюмова, так и от меня.

– А ну брось дурить…

– Да это мне случайно в руки попалась… – испуганно проблеял парень и, наконец-то взяв в руки ручку, попытался на клочке бумаге написать адрес подельника. Но руки сильно дрожали, бумага рвалась, протыкалась и только через пару минут он смог накарябать несколько строк – адрес, имя и фамилию пособника.

– Ну, вот видишь, как это просто сдавать своих товарищей, – я удовлетворённо рассматривал записку, – и рядом он здесь проживает. Ладно, сегодня некогда, а завтра мы к нему нагрянем.