Ошибка прошлого

Чем дольше продолжался этот странный разговор, тем сильнее я ощущал, что чего-то не понимаю. Слишком уж нелепо всё это выглядело.

— Ты уверена, что по нам не будут стрелять, если мы безо всякой маскировки подлетим к Конкордии и попытаемся совершить там посадку? — напряженным голосом уточнил я.

— Да, абсолютно уверена, — просто ответила Фригга.

— Но почему?! — прямо спросил я, потеряв терпение.

— Потому что они сами нас позвали, — тихо пояснила мама.

========== Союз с врагом ==========

— Что?! Нас позвали?! — чего-чего, а такого поворота событий я никак не мог ожидать.

— Да. Им нужна наша помощь.

Это уже не шло ни в какие рамки. Такого абсурда я, наверное, ещё ни разу в жизни не слышал. Да в существование параллельного мира было поверить проще, чем в то, что «Чёрный Квадрат» обратится за помощью к Агентам Света — своим заклятым врагам.

— Этого не может быть, — уверенно произнес я, глядя на маму. — С какой стати они будут обращаться за помощью к тебе?

— С такой, что сами они не справятся, а просить помощи больше не у кого.

— Что же у них такого случилось? — поинтересовался я.

— Послушай, что мне написал Рэй:

«Здравствуй, Фригга. Я понимаю, что не должен так писать, но у меня нет иного выхода. Знаю, звучит странно, но я вынужден просить тебя о помощи. Ты всегда мне помогала, когда мы учились вместе…»

— Учились вместе?! — я не поверил своим ушам.

— Да, — мама подавила печальный вздох. — Должно быть, пришло время поведать тебе и это. Мы учились в Институте Точных Наук на одном факультете. Я тогда уже покинула родной Асгард, но ещё не стала Агентом Света. Мне было около двухсот лет, Рэю тоже. И хоть миновали столетия, я как сейчас помню эту картину: высокий худой парень с тёмными волосами сидит на ступеньках и неумело пытается перебинтовать ногу или руку, а я подхожу к нему и в который раз предлагаю свою помощь (на тот момент я уже получила какое-никакое медицинское образование и даже подрабатывала в одной из больниц, чтобы хватало денег на учёбу и проживание). И каждый день я помогала ему перевязывать его очередное ранение, но сам он никогда не просил о помощи.

— Но где же он получал все эти раны?

— В том месте, которое люди обычно называют домом, но для Рэя, это, скорее, была каторга. Отец Рэя — уроженец той планеты, где всё ещё процветает деспотизм, право сильного, угнетение слабых. И Рэй был для него не сыном, а рабом, которого он со временем хотел продать таким же жестоким и бесчувственным людям, как и он сам, причём продать за большие деньги.

— Продать своего сына?!

— Именно, — подтвердила Фригга. — Рэй с самого рождения считался вещью, которой владелец может распоряжаться так, как считает нужным. У него не было абсолютно никаких прав; деспотичный отец заставлял его ползать перед ним на коленях, вылизывать языком его ботинки, пинал его ногами, словно грязную собаку.

— Какой кошмар.

— Это ещё слабо сказано. Рэю повезло, что отец хотел продать его подороже и потому решил дать ему хорошее образование. В последствии, по планам его отца, Рэй должен был стать рабом одного крупного предпринимателя на его родной планете. Одна из множества задач Рэя — проектировать промышленные предприятия своего владыки так, чтобы они были более эффективными и энергоёмкими. Поэтому Рэй и его отец переехали на время, чтобы Рэй закончил институт. Те часы, что он проводил на занятиях, были дня него, по его собственному откровению, самыми счастливыми часами его жизни. Но всё же он был глубоко несчастен. После занятий все студенты ходили на выставки, в театры, на вечеринки, гуляли в парках, а он был обязан спешить домой, где его будут унижать, где над ним будут издеваться. Можешь себе представить, какой отпечаток оставило всё это в его душе.

— Но почему же он не сбежал?

— Его отец был неглупым человеком, и потому предусмотрел и это. К руке Рэя был прикреплен массивный металлический браслет с датчиками. С его помощью его отец мог следить за местоположением и действиями сына. Если бы Рэй сделал хоть что-то недозволенное, отец нажал бы на кнопку, и браслет ударил бы его сына смертельным зарядом тока. Рэй находился под тотальным контролем круглые сутки. Он ничего не мог скрыть от отца, кроме мыслей. «Если бы он умел читать ещё и их, я был бы уже давно мертв», — признавался мне Рэй. Из всего нашего курса одна только я и общалась с ним. Остальные находили его странным и чурались его. «Он прилетел с планеты ненормальных», — говорили о нём однокурсники. Его родина, по вполне понятным причинам, в Центральной Галактике пользовалась донельзя скверной репутацией. «Планета господ и рабов» — так называли её в цивилизованном мире. Наверное, я не удивлю тебя, если скажу, что Рэй никогда не смеялся, даже не улыбался. Он был мрачным, угрюмым, неразговорчивым. Но один его взгляд, полный обиды, боли и жажды мщения говорил о многом. Но я, к сожалению, в то время ещё не могла понять этого, и потому могла лишь гадать, что происходит в душе несчастного Рэя, которого никто, кроме меня, по-видимому, не считал человеком.

— И чем же всё закончилось?

— Сейчас узнаешь. До окончания курса оставались считанные дни, и у всех нас было радостное настроение. У всех, кроме Рэя. Его по окончании курса должны были продать в рабство. А он, разумеется, желал другой, нормальной жизни, но понимал, что она для него недоступна, и оттого ужасно страдал. С каждым днем он становился всё мрачнее и отчужденнее, не мог сосредоточиться на занятиях и получал плохие отметки. И вот как-то раз он и вовсе не явился в институт. Я несказанно удивилась: до этого раза Рэй не пропустил ни единой лекции, ведь его отец заставлял его посещать институт при любых обстоятельствах. Но в тот день Рэя не было. Я тогда очень волновалась за него и пропустила мимо ушей все, что говорили на лекции. А вечером, после занятий, я взяла мольберт с красками и пошла в парк рисовать, чтобы немного отвлечься и развеяться. И вот, когда совсем стемнело, и я уже закрывала баночки с красками, потому что рисовать в темноте было довольно затруднительно, ко мне подошел Рэй. Хоть я в то время была абсолютно незнакома с человеческой психологией, по его лицу я сразу определила, что произошло нечто ужасное. Его глаза смотрели, как глаза человека, которому меньше минуты остается до смерти.

— Я знал, что найду тебя здесь, — произнёс он каким-то странным, хрипловатым голосом. — Ты очень красиво рисуешь.

— Почему тебя не было сегодня в институте? — спросила я.

— Я больше не появлюсь там. Я пришел к тебе попрощаться и сказать спасибо за всё то, что ты сделала для меня. Я знаю, ты пыталась спасти мою душу, но тебе это не удалось. Я загубил её. А для того, кто сделал хоть шаг по этой дороги, нет пути назад.

— О чём ты говоришь, Рэй? — я не понимала его, но сильно волновалась.

— Прощай, Фригга. Больше мы не увидимся. Я прямо сейчас улетаю.

— А как же этот ужасный браслет? Ведь твой отец нажмет на кнопку и…

— Он не нажмет, — возразил Рэй. — Не сможет этого сделать. Он мертв, а я свободен.

— Ты хочешь сказать, что убил его? — ужаснулась я.

— Да. Ночью. И теперь для меня всё кончено… Я переступил через… Неважно, но это был единственный выход. Мне пора, Фригга, я никогда не забуду тебя. Ты была для меня лучом света в непроглядном мраке и… в общем, мне пора.

С этими словами Рэй словно бы растворился в ночной тьме. Я бежала за ним, звала его, но тщетно. Только под утро я вернулась в общежитие, так и позабыв краски и мольберт в парке…

Глаза моей матери вновь затуманились воспоминаниями, в них читались боль и невыносимая тоска.

— Вот так Рэй и стал лидером «Чёрного Квадрата», — подвела итог Фригга. — Из раба они превратился в господина, под началом у которого миллионы рабов. А всё потому, что Рэй с детства не знал других отношений и до сих пор считает, что каждый человек либо раб, либо хозяин.

— Да, печальная история, — только и смог вымолвить я.

— Поэтому я и не говорила тебе раньше. Но сейчас пришлось, чтобы ты понял. Так вот, слушай, — мама сделала глубокий вдох и принялась читать заново.