Немой крик

Желудок утробно урчал от голода, мышцы пульсировали в болезненных судорогах, а в висках стреляли автоматные очереди.

Несмотря на это, есть мне, конечно же, не хотелось. Тошнило, рвало выкручивало на изнанку. От стресса и от этого дурацкого яда, которым надышалась перед тем, как лишиться чувств.

— Чебурекнешь её и меньше бабла срубим, если не целкой на торги доставим. Так что давай без фанатизма, дружок! Помацал, вздрочнул и свободен, придурок. — Григорий превратился в настоящее бродячее быдло. — А лучше вообще не трогай! Шлюху вон портовую себе найди, больше толку будет. Сделает всё как надо!

— Нееет, портовые меня больше не возбуждают. Эту хочу! Сладенькую! Темноволосую! На нее так елдак стоит, что ох*еть можно. У меня уже яйца дымятся от перенапряжения.

— Извращенец конченный!

— Сладкая очень девочка. Миленькая. И кричать не будет, если по самые яйца драть. Удачная покупка, братиш. Повезёт кому-то! — насквозь обжег моё распластанное на полу тело ядовитым взглядом, — Если бы все бабы были такими... Эмм. Молчаливыми. Человечество уже давно бы побывало на всех планетах нашей необъятной Галактике.

— Не только на планетах. Ещё и в прошлом!

— Ах-ха-ха! Язык подрезал — вот тебе идеальная баба.

— Ладно, хватит лясы точить, давай побыстрей. — Строго отчеканил Григорий. — Через двадцать минут отчаливаем. Шлюхи должны быть надёжно связаны и наглухо замурованы по ящикам.

— Да я за три минуты отстреляюсь! С такой-то крошечкой...

— Ну я тебя в общем предупредил. Порвёшь её — и тогда я тебя порву.

— Батюшки! Какие мы грозные! — надменно расхохотался, — Ну просто обосраться от страха! Угрожаешь мне, сосунок? Я в море тридцатник отпахал, плюс ещё десяток на зоне. Так тебя отделаю, что мать родная не узнает! — здоровяк, который тащил меня на плече, угрожающе рыкнул, скрестил руки на объемной груди, и, прочистив горло, отвратительно отрыгнул, на пол схаркнув мокроту.

Зря он это сказал!

В ответ послышалось лёгкое шуршание, а затем щелчок. Меня панически передёрнуло, когда я увидела, как Григорий приставил к виску «Чикатилы» пистолет.

Боже!!!

Это в-ведь оружие!

Настоящее?

Кажется, я попала в лапы самым настоящим бандитам-головорезам!

Жанна Михайловна, где же вы? Спасите! Умоляю!

Как же так вышло? Неужели вы не знали каким мерзавцам передали собственную воспитанницу?!

— Хэй, хэй, мужик! Спокуха! Ладно, чё уж там! Базар окончен. Пушечку-то убери. Признаю вину, погорячился! Был не прав. Но клянусь, с девкой всё будет в полном порядке. Я только передёрну разок на её маленькую попку и всё. Ну мне правда очень надо! Нормальных тёлок уже с месяц как не видал. А эта, хоть на нервы не будет действовать своими воплями.

— У тебя ровно пять минут. Если через это время не увижу товар в контейнере — твои дружки будут соскребать твои мозги с палубы, а твои отстреленные причиндалы отправятся на корм акулам. Уяснил?

— Окей. Уяснил, уяснил. Не тупой, мля.

Григорий спрятал пистолет за пазуху, привычным действием одернул подол пиджака, щепетильно расправив невидимые вмятины на ткани.

— Распишись! Это для Башкирова. Контракт на шестнадцать душ. Членом за каждую отвечаешь. Особенно за немую! — протянул собеседнику какую-то кожаную папку.

«Чикатило» послушно чиркнул автограф. В этот момент его мозолистые руки, держащие ручку, дрожали как у восьмидесятилетнего старика.

Деловито крутнувшись вокруг своей оси, Григорий зашагал прочь.

— Пидрила, — шёпотом добавил моряк, когда бизнесмен скрылся за огромным металлическим контейнером.

А затем, вымещая накопленную злость, он со всей дури вмазал кулаком по металлической поверхности ящика с надписью: «Осторожно! Дикие обезьяны!».

От этого удара меня снова трухнуло как в лихорадке.

Свернувшись калачиком, закрыла глаза и зажмурилась, отчаянно прошептав молитву.

— Ну-ка, иди сюда, красотка! — шершавые руки ублюдка вцепились в мои костлявые лодыжки, — У нас мало времени! Развлечёмся немного.

Рывком рванул на себя, снова схватил за волосы, грубо толкнул в узкий проход между двумя контейнерами. А сам сверху навис, принявшись нервно дёргать ремень на поношенных джинсах, на которых, в области паха, уже виднелся выпирающий бугор, размером с крупный баклажан. Щелчок, звук расстегивающейся молнии и вот он, грязный извращенец, уже стоит напротив меня, истекая слюной, с приспущенными до уровня колен штанами.

Мамочки…

Наклоняется, ухмыляясь в акульем оскале. Пухлое лицо, щетина на подбородке, жидкие волосы, собранные в крысиный хвост на затылке, огромный пивной живот, накаченный жиром — этот человек отвратителен и ужасен! Надеюсь, очень скоро он до синевы нажрётся палёной водки, свалится за борт и его сожрут дикие крокодилы.

Ублюдок радостно смеётся, наваливается на меня сверху, придавливает своим тюленьим весом к полу и резко задирает платье до самого подбородка, выхрюкивая восторженные отзывы:

— Вот это малышка! Вкусная, маленькая ягодка! Я б тебя купил, но денег жаль не хватит. Хорошо хоть потрогаю. Расслабься… Тебе понравится. Боцман покажет тебе звёзды! Не ломайся, крошка. Это приятно… Пришло время почувствовать себя женщиной. Там, куда ты скоро отправишься, ты будешь делать это каждый день. Делать самые разные и непристойные вещи. Поэтому привыкай, малышка. Привыкай, осваивай новую профессию! И будь послушной девочкой. Тогда, никто не будет тебя бить.

Я попыталась скинуть эту грязную свинью со своего немощного тела, колотила руками и ногами его мясистый живот, захлёбывалась в собственных слезах! Бесполезно! Мерзавец даже мельком не почувствовал моих жалких брыканий.

Я настолько ослабла, что с трудом могла дышать.

В конце концов он сделал то, что планировал. Стянул с себя штаны, вытащил уродливый член из трусов и начал интенсивно водить мозолистой рукой по твёрдому, налившемуся кровью стволу, с каждой новой секундой ускоряя ритм движений. Одной рукой выродок просто дрочил, а другой — одержимо шарил по моим бёдрам и больно хватал за грудь, оставляя синяки на чувствительной коже.

А я в этот страшный момент билась в безмолвной истерике, давясь ядовитыми слезами, утопая в собственной ничтожности. Мне было настолько страшно, настолько больно, что я наверно поседела в свои восемнадцать, превратившись в никчемный овощ.

Но все же он этого не сделал. Не лишил меня девственности. Из-за угроз Григория. Поддонок просто поимел меня поверхностно. Поимел душевно, унизил, осквернил, клеймил… И своими жестокими, безжалостными прикосновениями, визуально превратил в потасканную проститутку. У которой нет ни сердца, ни души. Которая теперь не чувствует ничего, кроме боли.

Ровно через две минуты мучений ублюдок кончил, поливая мои ноги горячим, липким белком. Он вопил! Вопил как одержимый! Вопил так, будто его живьем резали на сотню мелких частей и в каждую часть втыкали острые булавки.

Выпустив пар, поддонок удовлетворенно обмяк, но всё ещё продолжал массировать свой вялый огрызок и огромные, обросшие густой растительностью яйца. Он делал это в порядке очереди. А когда возбуждение поутихло, нелюдь прошипел:

— Спасибо, милая… — Тяжело дыша, — Ты — настоящее сокровище.

Я не слышала его восторженных откликов. Ничего не слышала!

Кроме глухих ударов собственного сердца, которое беспощадным автоматом вколачивалось в рёбра.

Мне уже было все равно.

Меня подавили. Растоптали. Обесчестили!

И теперь мне хотелось лишь одного…

Как можно скорее отправится к родителям.

***

Когда я окончательно пришла в себя — поняла, что нахожусь на огромном корабле, сплошь заставленном металлическими контейнерами. Вероятно, это было грузовое судно. По палубе туда-сюда шныряли мужчины в тельняшках, выполняя разнообразную работу. Интересно, знают ли они, что на их судне происходят чудовищные вещи!? И никто, никто не вправе помешать этому! Всем наплевать. Главное, чтобы деньги платили. Ведь деньги в наше жестокое время решают всё.