Страница 68 из 77
Естественно, подпевала Хотарский некультурно заржал, заставив меня сузить глаза. Кто-то, как я смотрю, просто обожает быть в подчинении, да? Нехристь благополучно свалила, а прислуживать и подпевать кому-то надо, вот и нашел себе нового кумира? Ладно, так и запишем.
На плите. Надгробной!
— Ты кажется, забываешься, Кальянов, — еще поганее усмехнулся Ларуш, небрежно сунув свои ручищи в карманы лазурно-голубых шорт. — Не ты меня сюда приглашал, не тебе меня выставлять. Не дорос еще.
А вот тут, как ни странно, правда была на стороне иностранца.
Всё дело в том, что семейство Кальяновых и Звягинцевых дружили и сотрудничали еще с тех самых пор, когда никого из нас даже в проекте не было.
В далекие-далекие времена они прикатывали на своих элитных динозаврах к элитной пещерке, где ели элитную сырую мамонтятину и, гыкая, хэкая, стуча друг друга дубинками по голове, договаривались о продаже элитных ракушек из задницы редчайшей акулы-переростка. А их супруги в это время за ближайшим «отхожим» камнем рисовали угольком свои силуэты на стеночке и хвалились друг перед другом элитными шкурками леопардов и саблезубых тигров, да бусиками из мелководных черепашек…
Черт. Что Эрик добавил в мой рамен?..
Короче! Эти два богатых, знаменитых и уважаемых семейства активно вели общие дела, и расставаться, судя по всему, не собирались. Они были компаньонами как в бизнесе, так и в остальном, и, естественно, Эрик был вхож в дом Ларуша, собственно, как и наоборот. Кудряшка, в отличие от своих родителей, не любил французика априори и старался свести все контакты к минимуму, а вот тот как раз наоборот, всегда пользовался возможностью заявиться туда, куда его не звали. Эрик его не звал, конечно же. Но стоило Звягинцеву позвонить старшему Кальянову… и вуаля! Его самого уже активно приглашали, даже безо всяких намеков с его стороны.
Ссориться с предками моя американская Кудряшка не любил, да и потом, когда в таких семьях мнение детей как-то учитывалось? Общество Ларуша приходилось тупо терпеть.
Честно говоря, со временем для нас это стало даже чем-то вроде развлечения, называется «кто кому подгадит первым». Но сейчас…
Дилемма.
Мы все прекрасно осознавали, что Ларушу здесь, извиняюсь, делать просто нехрен. И даже не потому, что он скотина и сволочь от природы, лапал Кристинку и все такое — она вон, в его сторону сейчас даже смотреть побаивается.
Нет, всё гора-а-аздо проще.
Его ж Аверин закопает под ближайшей пальмочкой и скажет, что так оно и было!
А Никита — это тебе не Богдан. Не, даже при его помощи, и поддержке моего бомжика, опять же, Аверину ничего не угрожает. Но последствия же потом разгребать замучаемся! Суды там, угрозы, киллеры, все дела.
— По-моему, я ясно сказал, — слегка прищурился Эрик, хотя до сих пор еще продолжал говорить спокойно, зарабатывая себе очередной плюсик в состязании на звание «Мистер Толерантность». — Тебе здесь не рады. Уезжай.
— Окей, — беспечно пожал плечами Ларуш. — Как прикажет «хозяин» дома. Я уеду прямо сейчас… Но только вместе со своей невестой.
У меня от такого заявления аж лицо вытянулось.
Сделал пакость, на сердце радость, да? Вот су-у-у-у…
— Она ничего не подписывала, Ларуш, — голос моего благоверного был спокоен, как и всегда. И зрил господин Полонский, как обычно, в корень. — Официально ты не имеешь на нее никаких прав.
— А он имеет? — иронично вскинув брови, француз небрежным кивком головы указал в сторону Никиты.
— Это ее выбор, — невозмутимо парировал Богдан, едва заметно сжимая плечо Аверина еще сильнее, чтобы тот не сдвинулся с места.
И нет, я, наверное, одна из немногих, кто не удивился сейчас молчаливости моей вечно ехидной охранялки, друга, да, чего уж там, почти члена семьи! Просто Никита он такой — стукнет в бубен раздражающему оппоненту и всё. Слова, увы, излишни!
— Если у тебя получилось с ней, — палец Звигинцепа указан на мою нифига не скромную светлость. — Это не значит, что подобный трюк удастся повторить. Ты лучше меня знаешь, подписала она документы или нет, не имеет никакого значения. Я уже влил в предприятия ее семьи огромные бабки. И я хочу получить взамен то, что мне причитается.
— Тебе что, других баб мало? — все-таки не выдержав, снова встряла такая нехорошая я. — Нет, я все понимаю, Кристинка у нас Золотко, красива, умна и скромна, но блин! Все девицы высшего гламурного общества уже прознали о твоем мерзком характере и в срочном порядке сдули свои силиконовые губки, лишь бы ты в их сторону не посмотрел?
— Рыжая, заткнись, — поморщившись, душевно попросил меня француз.
Я аж обалдела.
Это что, почти вежливая просьба или у меня на нервной почве глюки?
— Ларуш.
О, а вот и первая реакция. Я даже поежилась, а Эрик переглянулся с Андрюшкой, и последний даже подошел поближе, остановившись в каком-то шаге от убийственно спокойного и даже холодно-равнодушного Богдана. И увы, повод для легкой (пока) паники действительно был.
Мы все хорошо помнили и знали этот взгляд. В прошлый раз Ларушу он стоил сломанного носа!
Эх… вот ничему-то жизнь некоторых не учит!
— Спокойней, Полонский, — о, так память кое-кого не подводит, оказывается! Вон, как бедного иностранца перекосило. — Мне твоя оторва в одно место не уперлась. Я умею усваивать уроки, твоя невеста мне без надобности. У меня есть своя.
— Да неужели?
О, Никитка заговорил! Да так, что даже переплюнул Богдана, хоть голос его и звучал с легкой… ну ладно, не совсем с легкой хрипотцой. А уж этот взгляд… я б закопалась сразу!
И почему мне вдруг захотелось поискать политическое убежище, никто не знает, не?
— Успокойся, охранничек, — погано усмехнулся Ларуш. — Ты прекрасно понимаешь, что тебе здесь ловить нечего. Статус не тот. Госпожа Романова привыкла совсем к другой жизни… которую ты, разумеется, обеспечить не сможешь. Сколько она пробудет с тобой: неделю, две, месяц? Или пока не станет загибаться от голода или ее задолбает носить стекляшки вместо брюлликов? Или надоест выбираться раз в месяц в дешевую киношку? В чем-то ты хорош, Аверин, не спорю. Но ты ей не ровня.
— Знал бы ты, сколько у него зарплата, — машинально пробормотала я, машинально почесав кончик носа. Вряд ли меня кто услышал, конечно, разве что укоризненно посмотревший Андрюшка, но его прозорливости я перестала удивляться уже давно.
А я что, я ничего! Он же реально в месяц получает намного больше, чем скромный администратор ни разу нескромного элитного клуба, принадлежащего небезызвестным байкерам!
Обидно, знаете ли.
А вообще, слова мои были так, скорее следствием растерянности или способ хоть как-то защитить Никитку. Знаю, должно быть наоборот… но рефлекс же! Эта черноволосая говорилка сколько обо мне заботилась? И сопли подтирал, и на руках таскал, и едой насильно пичкал, да и вообще…