Страница 2 из 74
Неаполь, в этот момент сгружающая грязную посуду в посудомойку, тихо хрюкнула, но воровство ингредиентов для своей маски для лица простила. У нее вообще имелась странная привычка — пока не приготовит завтрак, не накроет на стол, всех не накормит и не уберет посуду, почти ни слова не произнесет вслух. Так и будет вытанцовывать с блаженной улыбкой и мурлыканьем себе под нос.
И по сравнению с этим, моя пижама в виде большой плюшевой панды кажется брату странной…
Кто из нас всё-таки дурак?
— Тьфу, бестолочь, — ласково ругнулся любимый братик. Махнув на меня рукой, вызвав мой беззвучный хмык, великовозрастная детина с фигурой капитана Буйволсона из мультфильма «Зверополис», с аппетитом этого самого буйвола принялась за еду.
Буквально через пару минут к нам присоединилась и закончившая трудовые потуги Неаполь, аппетит который, к слову, вряд ли чем уступал аппетиту ее нареченного. Если даже не превосходил!
Короче, не успела я дожевать несчастный бутерброд, а все драники уже куда-то испарились. Что было абсолютно не на руку моему проснувшемуся желудку, наконец-то осознавшему, что он хочет жрать. И, не смотря на все предубеждения, от одной несчастной картофельной лепешки ему ничего не будет!
Поздняк метаться, дорогой. В большой семье клювом не щелкают!
Сгубив вторую половину огурца на второй бутик, я откинулась на спинку стула, спокойно хлюпая чай в умиротворенной тишине кухни, под чье-то мерное чавканье и неизменного Майкла Джексона, надрывающегося с флешки, воткнутой в домашний кинотеатр, обитающий в гостиной.
Зеленоволосый двойник его сидел от меня по одну сторону, по другую гордо восседали в трусах больше ста килограмм литых мышц и зверского характера, а их милую компанию разбавляло существо в очках и пижаме-панде…
Про дурдом «Солнышко», кажется, я уже говорила.
— Белка, сними эту хрень, — как только закончилась еда, красавец с короткой рыжей щетиной на лице взялся за свой кофе, а заодно и мое воспитание. — Я, млин, как с мультяхой завтракаю!
— То есть общество позеленевшего Джексона тебя не смущает, да? — справедливо возмутилась, фыркнув в кружку, которую обхватила обеими ладонями. И отказалась, ссутулив плечи, ниже опуская голову. — Отвянь, братиш. Моя пижама, померить не дам!
— Чучело, — беззлобно фыркнул доморощенный управленец и, протянув руку, сдернул с моей головы капюшон. — Хоть это стяни, а то как… эта… самая… Стаська-а-а… Это чё за хренотень?!
— Нитевидные роговые придатки эпидермиса, — вздохнув, пробубнила, снова принимаясь за порядком остывший чай, не обращая внимания на рассыпавшуюся по плечам шевелюру и чью-то челюсть, удачно угодившую в тарелку со сметаной. — Составная часть защитного покрова у млекопитающих и их предков, которая в простонародье именуется как волосы… А чё?
— Ты, млять, заканчивай мне энциклопедию цитировать! — не сдержавшись, мужик, как и положено мужику, треснул кулаком по столу, едва не опрокинув все кружки разом. Благо хоть я свою держала, но подпрыгнуть умудрилась вместе со стулом, от чего очки благополучно сверзились с носа и закончили свой путь в ароматном «липтоне». Мой укоризненный взгляд брат проигнорировал, грозно пробасив. — Че с лохмами сделала? Чё за еп твою мать?
— Слышь, Муфаса, — машинально огрызнулась, вытаскивая очечи и стряхивая с них воду. — А кто собственную гриву обкорнал поперек привычки и логики? Что к моей шевелюре прикопался? Я тебе не Симба, чтобы твоей стройной копией ходить! И вообще… можно подумать, меня кто-то спрашивал.
Последний момент я уточнила уже совершенно тихо, успокоившись окончательно. Очки были протерты и водружены на нас, так что вместо раздражающих размытых пятен снова появились очертания и лица…
Одно лицо. Второе, виновное в смене мое имиджа, лихо и незаметно покинуло кухню, пока ее драгоценная половина зло фыркала в кружку, как тот самый Буйволсон на водопое.
Ну да, выпад в точку.
Роскошная, медная и, не побоюсь этого слова, грива Илюхи всегда была примером его гордости, а так же зависти некоторых его друзей, сейчас даже не вспомню, кого именно. Брательник исправно стриг ее не короче своих широченных плеч, вдобавок лелея и оберегая приличную щетину на фейсе. Если подумать, имидж сурового рыжебородого варвара, на которого он походил с его-то ростом и комплекцией, был ему к лицу…
И надо было ему встретить на своем пути Неаполь!
Всё! Приличная, хоть и не слишком коротка стрижка, вдобавок к чисто выбритым щекам и подбородку.
Одень он на свое мощное туловище строгий костюм — некоторых введет в заблуждение, скажут, мол, приличный человек!
Позор на мои неровно подстриженные лохмы.
Кстати, чего, собственно, он хочет от меня, если сам доверил собственную внешность укуренному стилисту Леди Гагы? Серьезно, есть подозрения, что у нее она по-тихой подрабатывает, больше ничем я ее повышенную креативность объяснить не могу!
— Белка, такую шевелюру изгадили, — продолжал сокрушаться братиш, качая головой на крепкой бычьей шее. — Ну на кой хрен?
— Не поняла, — позади него словно из ниоткуда выросла Неаполь, успевшая уже собрать волосы в кучерявый хвост, сменить рубашку на обтягивающую футболку, а на ноги натянуть белые джинсы. — Чё за выпад, да мимо кассы, моя небритая любовь? Я ж ща как изгажу кому-то карму с ширмой, неделю зеркала под покрывалом ныкаться изволят! Ты обалдел? Это я когда кому-то что-то портила?!
— Да не Кис, прическа-то нормальная, — вздохнув, окончательно скис Илюха. Помешав крохотной ложечкой остатки кофе, отшвырнул ее на стол и сморщился. — Только какая она теперь нафиг Белка?
— То Зайки, то Белки, — закатив глаза, Неаполь принялась сердито убирать со стола. — Зоофилия полным ходом, питекантроп! А от сестры отстань, она в поряде. Все ногти, лапки, реснице вон, похлопай и взлетай! А рыжий ей хоть и шел… Она жизню свою меняет, али как?
Угу. Меняю. Сама того не ведая и не зная!
Да, брат просил привести в порядок меня, мою бледную моську, и поблекшие, некогда шикарные, как и у него, медные волосы.
Ну, сам просил, сам получил, чего сокрушаться теперь? Мне вообще фиолетово, как я выгляжу, по большей-то части…
А на подругу зря гонит. Она хоть и с прибабахом в голове, но трудов и сил в меня вложила кучу, пока он исправно квасил в своем клубешнике.
Повторюсь, меня не особо волновало, что она со мной творила — маникюр, так маникюр, черный, а не розовый, и слава десятому виндоусу! Ресницы вроде как нарастила, с бровями что-то делала, из гривы приличную рваную лесенку сотворила, правда длину на кой-то черт оставила.
Ну нафига мне волосы ниже лопаток?
— Чё, перегнул? — вытянув длинные ноги под столом, специально задев мои, негромко поинтересовался брательник, покосившись в сторону раковины, в которой Неаполь мыла посуду, недовольно шипя себе под нос, яростно грохая тарелками.
— Аха, — согласно кивнула, раздумывая, стащить что еще съестного, или оставить так, как есть. Подумав, умыкнула венскую вафлю с карамелью и дополнила. — Старалась, всё-таки.
Вздохнув, Илюха поднялся, скрипнув ножками стула по паркету. Затем подошел к девушке и обнял ее со спины, за что тут же получил острым локтем в брюхо. Даже не поморщился — пресс там такой, что черта с два пробьешь кувалдой. Пробовать, конечно, не пробовала, но ради прикола пару раз на нем ногами попрыгала, когда братец на спине лежал… Кувалду, к сожалению, отобрали.
— Ну, Кисонька, — рыжий совершил вторую попытку подмазаться к своей девушке, обняв ее еще раз, принимаясь что-то шептать ей на ухо.
Не знаю, какие серенады он ей там исполнил, особым красноречием мой родственник никогда не отличался. Но, видать, подходящие эпитеты подобрать все-таки ухитрился: чем больше он говорил, тем веселее становился стилист, постепенно забывший про льющуюся воду, руки в пене и грязные тарелки.
А уж когда этот любвеобильный варвар начал ее шею поцелуями покрывать, крепче прижимая девушку к своему телу, та и вовсе расцвела. И голову запрокинула, довольно урча. Запустила одну руку в его растрепанные после сна волосы, принимаясь приговаривать, с каждым последующим поцелуем, поднимающимся вверх по ее шее: