Страница 73 из 79
Ресторан, если верить всему, что про него пишут, был дорогим, в меру пафосным и совершенно непригодным для действительно деловых переговоров. Особенно, если оные хотят сохранить в тайне. Однако, тайна не была целью Эрика, вообще и в принципе. Ему нужно было место, где их запомнят, где их могут услышать и где будет очень неудобно устроить какую-нибудь диверсию. Конечно те люди, общие знакомые самого Кальянова и «уважаемого» господина Апьцгольда были достаточно любезны, что бы склонить адвоката к мирному договору.
Но лучше перестраховаться, мало ли.
— Точен, как часы, — хмыкнул Андрей, кивком головы указав на припарковавшуюся у ресторана машину, из которой выбрался тот самый Альцгольд, поправив безупречно застегнутые запонки и, покачивая тростью, направился в сторону входа.
— И так же безупречен, как всегда. Даже удивительно, как в таком приятном человеке может быть столько дерьма.
— Как сказала бы твоя обожаемая трупоманка, типичный биомусор, — мягкая улыбка отлично скрывала вспыхнувший в его груди гнев. Уже не такой яростный, как тогда, когда этот с позволения сказать адвокат позволил себе ударить Миру.
Но достаточно сильный, что бы все возможные сомнения по поводу дальнейших действий и направления разговора пропали еще пару дней назад. Пускать все на самотек, после того, что было с Марком, он больше не собирался.
— Моя обожаемая трупоманка вообще не стала бы ничего говорить, — широко улыбнулся брюнет, взмахом руки привлекая внимания замешкавшегося у стойки администратора Альцгольда. — Просто траванула бы по-тихому или еще какой несчастный случай организовала. У нее на подпевках два лишенных совести и стыда судмедэксперта. Поверь, она бы нашла самый удивительный и болезненный из всех возможных способов для этого.
— Какая она… Добрая.
— Ты даже не представляешь, насколько, — тихо фыркнув, Андрей поднялся, отвечая на приветственное рукопожатие мужчины. — Здравствуйте, господин Альцгольд. Приятно, что вы откликнулись на нашу просьбу о встрече.
— Я не мог пропустить эту встречу, увы, — Эрнест Степанович сухо улыбнулся, усевшись на освобожденное брюнетом место. — Меня очень настойчиво попросили об одолжении. Таким людям не отказывают. И так, что вы хотели от меня, господин…
— Эрик, — мягкая улыбка на лице Эрика стала чуть шире и… Холоднее. Если можно так выразиться. Во всяком случае, сонбе едва заметно поморщился, усевшись рядом с ним и вновь уткнувшись в телефон. — Эрик Кальянов. И я очень рад. что мы продолжим наше знакомство в более приятной обстановке, чем университетский коридор. Согласитесь, там слишком шумно для того, что бы вести серьезный разговор.
— Надо же… — после секундного молчания, удивленно вскинул брови адвокат. Альцгольд был все так же спокоен, с легкой покровительственной улыбкой принимая бокал коньяка. — А я бы вас не узнал, слишком… Велико различие между тем, что я тогда видел и тем, что вижу сейчас. Приятно удивлен. И что же вы от меня хотите, господин Кальянов?
— Немного. На самом деле, совсем немного, Эрнест Степанович, — притворно вздохнув, Эрик пододвинул к мужчине папку со всеми документами, которые он собрал для этого разговора. — Я не одобряю то, чем вы занимаетесь. Более того, мне род вашей деятельности крайне неприятен. Но мне плевать на то, чем вы себе на жизнь зарабатываете. Поправка, было плевать. Пока вы не наткнулись на удивительную слезливую историю бывшей пациентки психушки по фамилии Воронова. Милая такая женщина… И совершенно безумная. Но это ведь не страшно, не так ли?
— Очень интересно, молодой человек, — Альцгольд к папке даже не притронулся, пробуя на вкус коньяк. Пожалуй, в его позе не было и намека на волнение. Разве что взгляд стал цепким, подозрительно разглядывая парней. — Но я не очень понимаю, к чему вы мне это рассказываете. Госпожа Воронова совершенно адекватный, очень приятный человек из-за врачебной ошибки и попустительства органов оказавшейся в психиатрической лечебнице. Согласитесь, это прискорбно, особенно для матери двоих детей.
— Браво, Эрнест Степанович, я восхищен, — Эрик пару раз хлопнул в ладоши, изобразив пародию на аплодисменты. — Вы очень хорошо держите лицо и умело тасуете факты. Но я не из коллегии адвокатов и уж точно не собираюсь портить вам вашу такую успешную карьеру. Мне нужно, что бы вы оставили в покое одну семью и только. Тем более, что ваша подзащитная буквально на днях вновь оказалась в родной психушке. С обвинениями в попытке убийства, нанесении телесных повреждений средней тяжести и еще довольно большой список статей… Я не стал запоминать все. Того, что я озвучил, хватит, что бы забыть о воле на долгие годы. А учитывая прогнозы врачей…
— Я по-прежнему не понимаю о чем вы, — так же спокойно откликнулся адвокат, крепче сжимая бокал с коньяком. — Мне жаль, что госпожа Волкова вновь оказалась в лечебнице и я обязательно ознакомлюсь со всеми обвинениями.
— Господин Альцгольд, похоже, вы не совсем точно поняли посыл наших общих знакомых, — Андрей вздохнул, убирая телефон в карман брюк и положив руки на стол, сцепив их в замок. — Попробую пояснить точнее. Вас не просили снизойти до встречи с нами. нет. Вас попросили, очень настойчиво попросили принять наше предложение. И хотите вы этого или нет. но вы его примите.
— Наши общие знакомые…
— Мы им нравимся больше. Альцгольд. — хмыкнув. Эрик постучал чайной ложкой по папке. — Причем нравимся гораздо, гораздо больше. Как в деловом, так и в дружеском плане. Они, в отличие от вас. осознают все сопутствующее риски и предпочтут отказаться от денег, зато сохранить и свой так называемый бизнес и собственную спокойную жизнь. И я повторяю, попробуйте найти в себе хоть каплю инстинкта самосохранения и. может быть, совести. Оставьте этих людей в покое. В конце концов, найдите себе жертву поинтереснее, если уж вам так нравится играть в богов.
Господин Альцгольд молчал, продолжая медленно цедить коньяк. Сощурившись, он внимательно, с долей интереса, разглядывая обоих парней. На папку он так и не взглянул, явно прекрасно представляя, что там может быть. Уж кому-кому, а саому Эрнесту Степановичу не знать, как обстоят его дела, и на чем его можно подловить было бы как минимум стыдно. Хотя понятия стыд для его братии вещь очень субъективная и весьма, весьма относительная.
Как максимум — это было бы совершенно не профессионально.
Спустя долгих пятнадцать минут и две чашки кофе для Эрика с Андреем, мужчина. наконец-то, заговорил.
— Что ж… — медленно, цедя слова и слегка улыбаясь, произнес Альцгольд. — Полагаю, тут я действительно не на своем поле играю. Должен признать, вы очень интересный человек, господин Кальянов. Интересный, многогранный и… Не совсем предсказуемый. Я не думал, что вы так решите эту проблему, если уж быть совсем откровенным. Но ошибся… — поднявшись, мужчина положил купюру на стол, перехватив трость чуть пониже набалдашника. — Можете не волноваться, я на эту семью больше не претендую. А мамашка, строго между нами, в ее-то состоянии еще долго продержалась. Всего доброго, надеюсь, больше не увидимся.
И развернувшись, он не спеша покинул ресторан, так и оставив паку лежащей на столе. Пожалуй, можно было сказать, что особого недовольства от проигранного дела он не испытывал. Что, на взгляд Эрика, было совсем не удивительно. Делом больше, делом меньше…