Готамерон. Часть I

Днем Готфорд был поделен на пределы и соответствовал строгой иерархии, установившейся задолго до появления самого города. Ночью грань между богатыми и бедными размывалась. Во тьме роскошные особняки и лачуги рыбаков походили на клочья пыли, разбросанные по смятому ковру. Улицы между ними наполнялись тусклым светом масляных светильников, в желтом зареве которых едва вырисовывались фронтоны ближайших домов. В порту, среди множества огней, здания обретали твердые черты, позволяя морякам отделить сушу от воды. Когда к берегу подошла первая каравелла, именно их увидел впередсмотрящий, сличив с пламенным сигналом на вершине маяка. Тихий плеск волн нарушил удар колокола. Спустили якорь, а затем и шлюпки. Люди на пристани заняли несколько лодок и поплыли навстречу темневшему в тумане корпусу корабля.

Из рощи за разгрузкой наблюдала компания горожан. Двое мужчин и две женщины, окутанные ореолом зеленого света, стояли в тени молодых лип. Человек в потертой кожаной куртке прислонился спиной к дереву, поминутно глядя то на море, то на амулет, висевший на шее ухоженной горожанки. Свечение, исходившее от него, росло быстро, и вскоре ему пришлось погасить свой факел.

— Он все ближе. Как же приятно это чувствовать! — после долгого молчания произнесла миловидная девушка, облизнув губы.

Блейк посмотрел на бронзовый амулет и улыбнулся. Племянница Вудберта как всегда умело играла свою роль. Сейчас девушка изображала любящую жену, хоть втайне и сгорала от желания вцепиться сначала в подарки, а уж потом в богатого мужа. Человек, которого они ждали, был капитаном торгового судна. Опытный моряк и удачливый негоциант, исходивший Старое море вдоль и поперек, был хорошо известен на Миркхолде. Зеленый минерал и заготовки для амулетов он привез с Эквитании. Расколов камень на две половинки, местный ювелир смастерил ему нечто наподобие миниатюрного маяка. Незатейливая вещица, изображавшая солнечный диск с осколком кристалла посередине, испускала лучи зеленого света, стоило камням оказаться поблизости. Точно такой же камень сейчас пылал на шее ее супруга где-то в море посреди тумана.

— Возблагодарим же Нисмасса за то, что уберег его от бурь и морских чудовищ. Пусть и впредь осветит он его путь и вернет мне его…

— Астрид, прекрати этот глупый миракль, — строго потребовал Вудберт.

— Она радуется возвращению мужа, — произнес Блейк, хлопнув старого друга по плечу. — Что в этом плохого? Человек в море рискует не меньше, чем солдат в бою.

В благодарность, розовощекая Астрид ему улыбнулась. Вудберт только коротко кивнул, обняв за талию супругу. Худощавая женщина с рыжей косой, затаив дыхание, следила за выступающими из тумана корпусами судов. В гавани их теперь уже было три, но зеленый огонек пока не появлялся. Блейк давно заметил, что у Адельгейды дрожат пальцы. Пытаясь это скрыть, она сцепила их поперек живота и время от времени теребила золотистый поясок. Муж Астрид должен был принести весть о ее брате, жившем в горах Форстмарда. Последний раз письмо из дома Адельгейда получала полгода назад. В нем отец писал, что брат был укушен каменным скорпионом, яд которого могли побороть лишь настойки шиповника вкупе с молодостью. К счастью, парню недавно исполнилось двенадцать, и у женщины была надежда на благую весть.

— Хочется верить, что твой супруг не забыл мой новый инструмент, — пробасил Вудберт, переминаясь с ноги на ногу. — К этой весне начнут расширять верхний предел. Господам потребуется много новой мебели.

— Тебе бы только молотком стучать, дядя, — сморщив носик, произнесла девушка. — Посмотри, как прекрасен этот мир. Пройдись осенью по золотистым рощам. Соверши морскую прогулку. Почувствуй…

— Астрид! — сильнее понизил голос Вудберт. — У простого плотника нет времени на чувства. Он должен работать, чтобы ноги под верстак не протянуть.

— А ты все о заказах думаешь, — отмахнула девушка.

— О чем же ему еще думать, госпожа? — вставил Блейк, положив ладонь на сабельную гарду. — Страсть у каждого своя. Я, как и ваш супруг, принадлежу морю. Дядя ваш жить не может без рубанка и молотка. Вы же сухопутная…

Блейк едва не ляпнул «крыса», но удержался, закончив речь так, чтобы его никто не услышал. Несмотря на милоту и обаяние, племянница Вудберта была избалованной дрянью, и талантами не блистала. Родичи Астрид говаривали, что в юности она была храброй девчонкой, и сияла подобно алмазу в королевской короне. Да только было это давно. Жизнь в пределе богачей превратили этот алмаз в дешевую стекляшку, непригодную ни к какому труду. Подумать только. Ей даже мир, в котором они жили, казался прекрасным и волшебным! Блейк не представлял, как такие люди вообще могли существовать. О прелестях жизни на острове ей следовало спросить торговцев, которые ежедневно ходили по дорогам и лесам, усеянным человеческими костями, или рудокопов, живших в Рудных горах.

— К осени муж обещал задержаться в городе до весны, — с азартом добавила она. — Он хочет большую семью. Так что в ближайшее время, дядя, тебе поступит заказ как минимум на одну колыбельку.

— Этот заказ я исполню с радостью, — улыбнулся плотник, — и притом совершенно бесплатно. Пусть милосердие владыки Нисмасса коснется вас.

— Надеюсь, Нисмасс был милостив и к моему брату, — нерешительным голосом произнесла Адельгейда. — Не верю, что он мог забыть о нашей семье. Я всю жизнь молилась у алтарей, и дары приносила еженедельно. Не верю, что он мог забыть…

Вудберт поцеловал жену в висок и кивнул.

— Не сомневайся, Адель. Боги жестоки лишь к тем, кто по натуре жесток. Даже наш общий враг не посмеет тронуть того, кто чист помыслом и духом.

— Да, тётя, — поддержала Астрид. — Нисмасс благоволит праведникам в назидание грешникам, а ты праведница. Правда-правда.

Адельгейда обратила рассеянный взор на Блейка, и тому ничего не оставалось, кроме как пожелать ее брату скорейшего выздоровления. В действительности с молодым фордом могло произойти все что угодно. Долгие плавания и морские баталии научили его иначе смотреть на мир. Блейк верил, что жизнью каждого управляет не король и даже не боги, а всего-навсего случай. Много раз он видел как капитаны, умоляя Нисмасса или Нигму о снисхождении, отправлялись на дно вместе с кораблем. Видел, как в пучине погибали настоящие святые, на которых молились целыми городами. В боях с пиратами, надо думать, его тоже спасли не боги, а верная сабля. Из всего этого в свое время он сделал вывод, что троица, правящая их миром, просто принимает к сведению доносящееся отовсюду жужжание, которое люди называли молитвами. Не исключено, что брат Адельгейды сейчас лежал под кучей камней, а муж Астрид вез печальное известие.

Сосредоточившись на море, Блейк присмотрелся к тому месту, где сквозь молочную дымку стало просачиваться зеленоватое сияние. Астрид радостно взвизгнула и поспешила к краю пристани. На липовую рощу вновь опустилась тьма, и ему пришлось зажечь факел.

— Всякий раз, когда приходит торговый флот, на твое лицо как будто ложится тень, — недовольно произнесла Адельгейда.

— Может это потому, что в порту я всегда стою в тени? — предположил Блейк, приподняв ветку липы.

— А мне кажется, что ты ждешь чего-то плохого? — донесся из темноты ее упрямый голос. — Прости мне мой вопрос, Блейк, но я не первый раз замечаю морщины у тебя на лбу, когда ты смотришь на корабли. Разве моряк не должен любить море?

— Нет, госпожа. Я никого не жду, и счастлив, когда вижу на борту соленых братьев, вернувшихся из плавания невредимыми.

— Скоро и сам отправишься в путь, — заметил Вудберт. — Как всегда до весны?

— Да. Куда-нибудь, куда нужно долго плыть. Сезон штормов пережду в Хладной гавани или в Синкаре, а весной опять пожалую к вам. Ходят слухи, что лорд Натэрос будет набирать людей для рейдов в Борфорд. Если повезет, подамся к ларанским каботажникам и зимой скоплю еще деньжат.

Вудберт пристально на него посмотрел, супив брови. Блейк понял, что так легко не отговорится. Причины для беспокойства у него, конечно, были. Сухопутные крысы обычно назвали это суевериями.