Бумеранг

– Она в отпуске, – объяснил им фиксатый официант. – Через неделю будет…

– Слушай, друг, у нас к тебе просьба, – с ходу на «ты» заговорил с ним Юрик Устьянцев. Даже Петров удивился этому. – Передай ей вот этот конверт, как только она появится.

– Там, конечно, червонцы, – осклабился официант. – Или сотенные?

– Там фотографии, – с достоинством пояснил Юрик Устьянцев. – Фотографии ее дочери.

– Разрешите взглянуть? – по-военному спросил официант.

Юрик Устьянцев пожал плечами:

– Пожалуйста.

Петрову тоже было любопытно взглянуть.

– Когда это ты успел? – поинтересовался он у Юрика, пока официант разворачивал пакет.

– Да успел… Что такое для профессионала отщелкать одну пленку?

– Щелкают орехи, – напомнил с улыбкой Петров.

– А? – не понял Устьянцев (он забыл о прежнем разговоре).

– Ух ты! – воскликнул официант. – Во деваха у Клавы-Клавди́и. Точная копия! Ты смотри, а?!

С разных фотографий смотрела на них девочка лет десяти с совершенно круглым лицом, маленькими – бусинками – глазами и доброй, очень хорошей улыбкой, в которой просматривалась, правда, некоторая растерянность или, скорей, удивление: с чего это, мол, меня фотографируют?

– Ты что же это, специально ездил снимать ее?

– Я же обещал, старик. Слово профессионала – слово кабальеро. Значит, так, старик, – обратился он уже к официанту. – Во-первых, как тебя зовут?

– Павел.

– Значит, так, Павлуша, Клава-Клавди́я обычно угощала нас вырезкой. Два таких хороших свежих куска с кровью. Салат посвежее. И международный армянский. Так? – спросил он у Петрова.

– Так, – подтвердил Петров.

– Будет сделано, ребята. Ох, Клавка обрадуется! Чес-слово, ребята, сдеру с нее!

– Смотри не жадничай. Не порть ей подарок. Скажи: это подарок от знаменитых журналистов.

– Так и скажу. – Павел побежал выполнять заказ.

– Когда это ты успел все-таки? – поинтересовался Петров.

– Говорю тебе: слово профессионала… Я же обещал.

– А без дураков? Я ведь помню: это я обещал за тебя, а не ты.

– Да заскочил как-то – соку попить. Смотрю – она с дочкой. Ну и щелкнул…

– Щелкают, старик, только орехи, – снова улыбнулся Петров, но Юрик Устьянцев и на этот раз ничего не понял. Не вспомнил.

– Отдать все не мог собраться… А тут ты позвонил.

– Небось все же ездил к ней отмечаться?

– Старик? За кого ты меня принимаешь?! – И, прокашлявшись, спросил: – Ты лучше расскажи, зачем звал? Что там у тебя с Натальей?

Тут как раз подоспел Павел. Потом они сидели спокойно, разговаривали.

– Слушай, Юрик, у тебя, кажется, родственница какая-то есть? В Тюмени?

– Есть. Двоюродная сестра.

– Я слышал, твоей сестре шуба нужна? Американская?

– С чего ты взял, Владик? Мы с ней даже не переписываемся.

– Но в принципе, скажи, она может захотеть такую шубу?

– В принципе – конечно. Хотя, старик, думаю, у нее норковая есть. Муж у нее, Степа Сапрыкин, золото добывает на Севере.

– Это не важно, кто у нее муж. Главное – есть у тебя сестра, которая в принципе может захотеть американскую шубу?

– В принципе – да, старик, может захотеть.

– Ну так вот, товарищ Устьянцев, гроза фоторепортеров и мастер фотомонтажа, выкладываю вам новость. Наталья из Ярославля прислала мне деньги. Пятьсот рублей. Вот, почитай. – Он протянул Юрику бланк извещения.

Юрик удивленно взглянул на Петрова, но бланк взял, повертел его перед глазами, потом начал медленно читать послание Натальи.

– Ты вслух почитай! – попросил Петров. – Хочу еще раз прослушать эту замечательную музыку.

– «Владик, дорогой! – послушно кивнул головой Устьянцев и повысил голос до патетизма. – Не знаю, вспоминаешь ли ты меня, скорей всего – нет, кто я для тебя, так, обычная знакомая, каких у тебя наверняка много. Я к тебе обращаюсь по делу, на большее не рассчитываю. Помнишь, ты говорил: для тебя ничего не стоит достать шубу из искусственного меха. Производство – США. Посылаю тебе деньги, как договаривались. Заранее благодарная – Наталья. P.S. Живу скучно. Часто вспоминаю тебя. Нашу встречу. Читаю твои очерки. Горжусь знакомством с тобой. Наталья».

– Ну и как, старик? – улыбнулся Петров. – Какой слог? Каково содержание?

– Слушай, а обо мне ни слова. О Саше тоже молчок.

– Да при чем здесь ты и Саша? Я тебе говорю – деньги прислала. Пятьсот рублей. Шубу ей, видите ли, купи! Эй, купец из Охотного ряда Владислав Петров, нам шубу!

– Ну, это само собой, баба с приветом, – согласился Юрик.

– Нет, как тебе это нравится: на домашний адрес присылает деньги – да еще с таким посланием, а?!

– Сто раз говорил тебе: не бросайся обещаниями! Не давай телефона! Домашнего адреса! Но тебе что – у тебя душа широкая.

– Кто знал, что она всерьез?

– А женщины всегда всерьез. Это нам не надо серьезности, нам лишь бы как… А им – только всерьез. Эх, старик, да мне ли тебя учить? Ты же ас в таких делах.

– Придется шубу эту ей добывать, – как бы не слушая Устьянцева, проговорил Петров.

– Да ты что, дурак? – возмутился Юрик. – Вышли деньги назад – и баста. Можешь приписать в конце: лечиться надо, если шуток не воспринимаешь.

– Да нехорошо, понимаешь. Она же верит мне. Очерки мои читает. Неудобно.

– Верит – это ее дело. А где ты шубу добудешь? Вернешь деньги – ничего страшного. Мол, извини, сейчас не до этого.

– Да есть у меня одна идея…

– Ох, я смотрю, глубоко она тебя допекла! Уж не влюбился ли ты, старик?

– Да брось, брось, – махнул рукой Петров. – А идея такая… Скажем, звонишь ты мне домой и просишь: слушай, старик, продай шубу, моей сестре в Тюмени позарез нужна. Если не добуду – все, каюк родственным связям.

– Ты чего, спятил? Какую шубу? – изумился Юрик.

– Ты забыл? – спросил Петров. – У моей жены как раз такая шуба. Американская.

– При чем здесь Люсьен?

– Да она давно просит другую шубу. Эта маловата. Раздобрела за последнее время.

– И ты хочешь, чтобы я купил вашу шубу?

– Гибко мыслишь, старик.

– А на какие шиши?

– Ты что, дурак? Я даю деньги – ты покупаешь шубу.

– Да она же ношеная!

– Точно. Поэтому ты купишь ее не за пятьсот, а за четыреста. Кто сказал, что Наталья просит новую? И потом – шуба как новая. Так и напишу – Наталья, достал с рук. Или там в комиссионке. Она поймет – женщина.

– Да на черта тебе нужна эта катавасия? – пожал плечами Юрик.

– А мы тут сразу нескольких зайцев убьем. Во-первых, я сдержу слово. Шубу Наталья получит. Во-вторых, избавлю от шубы жену. Она мне давно голову проела: хочу другую, хочу новую. А где я ей деньги возьму? В-третьих, у нас с тобой навар будет.

– Какой навар? – не понял Юрик.

– Прислала она пятьсот, а ты купишь у нас за четыреста. Сто рублей навара.

– Постой, постой… но это же, старик, не совсем… Это же черт знает что…

– Да кого мы обманываем? Ну, хорошо, можем купить шубу у жены и за пятьсот рублей. Тогда все деньги ее будут. Были у Натальи – станут у Люсьен. Только и всего. Шуба-то стоит пять сотен. Может, она и дороже стоит, Бог ее знает… А так мы Люсьен внушим – поношенная все-таки, за четыреста вполне по-божески. Она согласится. Поартачится – но согласится. Поймет. Лучше четыреста и новая шуба, чем старая шуба и шиш с маслом.

– Кого обманывать собираемся, старик?

– А никого, понял?! Я сам себя обманываю – и только. Моя семья вместо пяти сотен получит четыре. Вот и все. Почему я все деньги должен отдавать Люсьен? Да им хоть сколько давай – они все проглотят. И спасибо не скажут!

– Это точно, – согласился Устьянцев. – Но все равно… Казуистика тут какая-то.

– Да тебе-то что? Моя шуба, мои деньги. Тебе только и нужно: позвони Люсьен и умоли ее продать шубу для дорогой двоюродной сестры. А иначе она погибнет, замерзнет на Севере.

– Так-то оно так…

– Да ты пойми – я все рассчитал. Мы никого не обманываем, только я себя накалываю. Но это уже мое дело. Пустим сотню на карманные расходы – и все дела. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы. Ну?!