Бумеранг

– Ах, Владислав, вам бы работать не в журнале, а в рекламе. У вас дар, честное слово!

– Спасибо, Саша! Но зачем же было приезжать, если вы так сразу уезжаете? Ведь мы толком даже не познакомились!

– Но мы же не затем приехали, чтобы познакомиться с вами.

– Как это! – валял дурака Петров. – Именно чтобы познакомиться с нами. Иначе зачем?

– Мы приехали, чтобы купить Наталье шубу.

– Шубу? – удивился Петров. Разговор, надо сказать, вели в основном Петров с Сашей.

Устьянцев с Натальей отмалчивались. – Какую шубу?

– Обыкновенную.

– Нет, в самом деле, что за шуба? – всерьез встрепенулся Петров.

– Наталья, ты готова? – спросила Саша, хотя Наталья сидела не шелохнувшись, не смотрела в зеркальце, не красила губы и не теребила сумочку. Она была спокойна, ожидая, когда Саша закончит приводить себя в порядок. – А шуба обыкновенная, – продолжала Саша, уже для Петрова. – Искусственный мех. Производство США. Пятьсот рублей. И представьте, нет нигде. Всю Москву облазили.

– Ха! – воскликнул Петров. – Чего ж вы раньше молчали?! Да нам такую шубу достать – раз плюнуть! – Вот тут-то он и хотел добавить: «Кстати, у моей жены тоже американская!» – но вовремя сдержался, хотя это была правда: у Люсьен была именно эта шуба, Бог ее знает через кого и приплыла к ним.

– Ведь врешь? – Саша оторвалась от зеркальца, с интересом взглянув на Петрова.

– Слушай, я же не ханыга. Я журналист. Моя фамилия – Петров Владислав Юрьевич. Открой любой номер нашего журнала – и что ты там увидишь? Ты увидишь там мои очерки на морально-нравственные темы. Запомни, детка: на морально-нравственные!

– Между прочим, – неожиданно подала голос Наталья, – я читала ваши очерки.

– В самом деле? – удивился Петров. – Так, проводим тест на честность. Хотя бы одно название? Название хотя бы одного очерка?

– Названия я не помню… – медленно проговорила Наталья. – Но один раз это было о мальчике… Он убежал из дома. И еще… О парне, который после армии поехал работать на Север. А его там убили…

– Так, так… – и взволнованно, и удивленно кивал головой Петров. Ведь и в самом деле не часто встретишь живого читателя, который знает, оказывается, твои очерки. – И как, понравились? – спросил он.

– Понравились. Я вообще люблю читать на такие темы. О любви, о честности, о долге, о добре. И всегда завидую журналистам – как много интересного бывает у них в жизни! Сколько встреч с прекрасными людьми!

Тут подал голос и Юрик Устьянцев:

– Так что, Саша, разве может обмануть такой человек? Сказал: купит шубу, – значит, купит.

– Нет, вы в самом деле можете достать такую шубу? – спросила серьезно Наталья у Петрова.

– Шубу? Американскую? Конечно!

– И если я вам пришлю деньги, действительно купите?

– Куплю! (А что надо было отвечать: не куплю? Да он был уверен, что все равно это ничем не кончится, застольный разговор, обычный треп, которому и значения-то придавать не нужно.) Вот, пожалуйста. – Петров вытащил из кармана авторучку и на салфетке размашистым почерком написал свой домашний адрес. – Присылай деньги в любой момент – и шуба у тебя в кармане.

– Я думаю, – сказал Юрик Устьянцев, – надо это дело отметить. Торжественно, конечно.

Саша с Натальей переглянулись: обманывают их или нет?

– В конце концов, – добавил Юрик, – можете уехать и позже.

– Осталась всего одна электричка. Через час. Последняя.

– Можно и последней. Какая разница?

– Да, – первой кивнула именно Наталья, а не Саша. – Можно и последней… – И Саша кивнула в поддержку: можно, конечно, о чем разговор.

…Позже, когда ушла и последняя электричка, выхода не оставалось никакого: брать такси и ехать всем вместе к Юрику Устьянцеву в гости. Его «Анна на шее» была в очередных бегах, так что ехать можно было смело. Да и то сказать – на этот раз девушек уговаривать долго не пришлось. У них словно открылись глаза: они полностью доверились Петрову с Устьянцевым. Да и что может случиться с ними? Ничего, конечно.

Все, что нужно, взяли с собой из ресторана.

Да и не в этом главное. Главное – были вместе. Сидели на квартире у Юрика Устьянцева.

Музыка. Разговоры. Свет уютной настольной лампы. Что еще нужно… Саша танцевала то с Юриком, то с Петровым. Заглядывала ему в глаза. Собственные ее глаза блистали золотом. Наталья не танцевала. Отказывалась. Она сидела в самом углу, прижавшись к серванту, откинув голову на подушку дивана. Кажется, исподволь наблюдала за Петровым. Любовалась им?

Потом, когда Петров с Сашей вышли из комнаты, взгляд у нее потух. Посерел лицом и Юрик Устьянцев. Устало провел ладонью по глазам.

– Почему ты не танцуешь? – спросил Юрик просто так, потому что не мог представить себя танцующим с Натальей: она чуть не на две головы была выше его ростом.

– Помолчим, ладно? – попросила она, закрыв глаза.

«Может, поцеловать ее? О Господи, не могу…» – думал Юрик. Он злился на Петрова.

А на кухне Саша говорила Петрову:

– Я хочу быть с тобой.

– Детка, я тоже этого хочу. Но – нельзя.

Они целовались.

– Я не хочу с Устьянцевым. И потом – запомни: тебе будет плохо с Натальей. Я знаю…

– По-другому нельзя. Юрик мой друг.

И снова целовались.

– Я тебе нравлюсь?

– Ты всем нравишься.

– А тебе?

– И мне.

– Я хочу быть с тобой.

– Нет. Ты будешь с Устьянцевым. Я буду с Натальей.

– Ты ничего не знаешь. Это невозможно.

И опять целовались.

– Пойдем, – сказал Петров. – Без нас им плохо. Мы не должны их бросать. Мы же люди…

– Какой ты противный!

Петров рассмеялся.

– Ну, чего ты смеешься? – спросила Саша, и в глазах ее нешуточно заблестели слезы.

– Пойдем, пойдем, – потянул ее за собой Петров.

Когда они вернулись, Юрик Устьянцев, мастер фотопортрета, цепким взглядом окинул их с ног до головы. Он как бы оценивал натуру. Прикидывал, в каком ракурсе запечатлеть ее на пленке, чтобы раз и навсегда высветить сущность человека. Что такое сущность человека? Это правда о нем. Вот правду и нужно создавать.

Наталья, наоборот, даже не взглянула на них. Сидела, откинувшись на подушки, полуприкрыв глаза и слушая музыку.

– Старик, ты бы хоть щелкнул нас, что ли, – потирая руки, весело проговорил Петров.

– Щелкают орехи, – мрачно ответил Юрик. – Иногда их бьют молотком. Для верности.

– Девочки, а не перетащить ли нам грязную посуду на кухню? – не меняя веселой интонации, предложил Петров. – Честное слово, время позднее, пора и отдыхать…

В который раз за этот вечер Наталья с Сашей переглянулись, но за посуду все-таки взялись. Потом на кухне зазвенела тугая струя воды…

– Старик, – сказал Петров Юрику, когда они остались одни, – стели постели. Если честно, я устал. Мне все это до смерти надоело.

– А баб у меня не надоело отбивать?

Петров подошел к Юрику Устьянцеву, усмехнулся, наклонился над ним, погладил его по маленькой, начинающей лысеть голове.

– Юрик, стели постели. Не нужно мне твое сокровище. Дарю. На память.

– Врешь? – Под рукой Петрова Юрик почувствовал себя мышонком, с которым играет не кошка – тигр. Отчего и голос его прозвучал хрипловато, когда он произнес это нагловатое: «Врешь?»

– Я сказал, она будет с тобой. Иди стели постели в другой комнате. А нам с Натальей здесь.

– Она что, отшила тебя? – Юрик Устьянцев с трудом прятал в этом саркастическом вопросе радостные нотки.

– Да, Юрик, отшила. Она сказала: «Ах, Владик, мне так нравится товарищ Устьянцев. Мне хочется взять его на руки и побаюкать. Он такой маленький, но такой великий. Я хочу стать его Музой. Отдайте мне великого Устьянцева!» Хорошо, отдаю. Передаю по рукам.

Юрик Устьянцев вывернулся из-под ладони Петрова.

– Идти стелить?

– Иди стели, Юрик, – устало кивнул Петров.

…Сидели с Натальей за столом. Молчали. Как все это надоело Петрову. Эта изначальная предопределенность. Он положил руку на плечо Натальи.