Смертельные тайны

– Хватит! – остановил его Рэй.

– Да они мне дело шьют! Я ничего не сделал! Ничего!

– Оставляем его вам, – сказала Эрика, кивком приглашая Макгорри пойти с ней.

Поднявшись по лестнице и миновав массивные двери, они оказались в холле участка и подошли к торговым автоматам.

– Обожаю, когда на меня орут матом в Рождество, – съязвил Макгорри.

– Да, это сразу создает праздничное настроение, чувствуешь себя так, словно сидишь перед камином с чашкой чего-нибудь горячего в руках.

– Хочешь попарить его в камере ночку? – спросил Макгорри.

– Хочу дождаться утра, а утром допросить его, – поправила его Эрика. – Кей сейчас пытается разблокировать телефоны.

У нее зазвонил телефон, и она быстро поговорила с полицейским, оставшимся у Питкинов.

– Нашли импровизированную темную комнату в маленьком шкафу в комнате Джозефа, но фотографий там нет, – рассказала Эрика, закончив говорить.

– Успел их сжечь до нас, – уверенно сказал Макгорри.

– Кей умеет работать с электронными гаджетами. До допроса нужно понять, что есть на его телефоне и на аппарате Мариссы. Надеюсь, что-нибудь обнаружится.

– Странная семейка, да? Хотя богатеи всегда странные. У него что, ума не хватило снять чехол с именем Мариссы перед тем, как закапывать?

– Не стоит недооценивать глупость людей. Надо будет еще сравнить его отпечатки с теми, что были на катушке с пленкой.

– Как думаешь, Марисса Льюис знала, что он ее постоянно фотографирует?

– Думаю, он ходил на ее шоу, билет купил.

– Тогда зачем их жечь?

Эрика устало покачала головой.

– Надо будет получить подтверждение, что телефон зарегистрирован на Мариссу, и выяснить все что можно про Джозефа. Есть ли судимость и тому подобное.

Эрика нажала на кнопку на кофе-автомате, оттуда выпал стаканчик и стал заполняться дымящейся жидкостью.

– Мэнди Трент рассказала обо всех, с кем общалась Марисса. И Джозефа она не упоминала. Попрошу Танию спросить насчет него, – сказала Эрика, вытаскивая стаканчик.

– У нас нет достаточно улик, чтобы предъявить ему убийство. И у него есть алиби, – добавил Макгорри.

– Со слов матери.

– У нас нет никаких доказательств, что вчера вечером он был на месте преступления.

– Пока нет. Пока. А еще нет ни отчета о вскрытии, ни данных от криминалистов. Игра еще даже не успела начаться.

Макгорри зевнул, вложил в автомат деньги и выбрал кофе. Пока напиток наливался, Эрика смотрела на усталое лицо коллеги.

– Иди домой, отдохни. Завтра жду тебя на допрос.

Они оба отпили по глотку и тут же выплюнули все назад в стакан.

– Что это еще за дрянь?

– Суп из бычьих хвостов, – скривился Макгорри.

– Ты нажимал на кофе?

– Да.

Они выбросили стаканы в маленькое мусорное ведро у автоматов. Эрика положила в аппарат следующую порцию монет и выбрала кофе с молоком. Когда напиток был готов, она его понюхала.

– Снова этот проклятый суп! Кафетерий, значит, закрыт, и мы должны травиться этим бычьим супом!

– Наверное, ошиблись, когда заправляли автомат, – предположил Макгорри.

Эрика закатила глаза и отправила в мусорку и второй стаканчик.

– Куда катится эта страна? В сэндвичи кладут картошку, вместо кофе – бычьи хвосты в супе! Я ни одного человека не знаю, кто ест этот суп, но в дешевом кофейном аппарате он почему-то на третьем месте после чая и кофе.

– Его даже в консервах продают.

– Этот суп?

– Да. У моей Наны весь шкаф ими забит. Она его обожает.

Эрика посмотрела на него и засмеялась.

– Ладно, вали домой, съешь праздничный ужин. До завтра! – попрощалась она.

Ее кабинет на четвертом этаже был так мал, что туда с трудом помещался маленький стол, стул и шкаф для документов. Кей работала за лэптопом, к которому был подключен телефон Джозефа.

– Извини, кофейный автомат глючит, а на кухне ничего нет, – сказала Эрика. – Как дела?

– «Айфон» запаролен. Его придется отправлять в отдел по киберпреступлениям, и то не факт, что у них что-то получится. В «Айфон» влезть практически невозможно. Пробила номер IMEI – это телефон, продававшийся с тарифным планом.

– То есть по такому телефону сложнее получить информацию. Черт.

– Зато телефон Джозефа без пароля, это хорошая новость. Только что скачала все эти видео, – сказала Кей, показывая на окно на экране со списком файлов.

Эрика немного обрадовалась и уселась рядом. Кей начала открывать файлы один за другим. Некоторые были очень короткими – на одном была кошка, потягивающаяся за окном комнаты Джозефа. На другом – раскрасневшаяся Элспет, вынимающая огромный плетеный каравай из печи. Затем еще одно с кошкой в саду, когда она охотилась среди горшков с цветами за бабочкой адмиралом – игриво, по-кошачьи, но смертельно опасно для бабочки.

– Все это так мило, – сказала Эрика.

Когда Кей кликнула следующее видео, они чуть не подпрыгнули от резкой и оглушающей музыки. Сначала играло что-то непонятное и в кадре был хаос, но затем изображение сфокусировалось. На маленькой сцене в переполненном клубе за красным бархатным занавесом стояла Марисса Льюис. Тот, кто снимал видео, сидел в зале, где-то сзади, потому что виднелись затылки впереди сидящих людей. Волосы Мариссы были убраны в локоны, на губах – красная помада, на глазах – огромные накладные ресницы. Она медленно расстегивала длинный черный плащ. Когда он упал на пол, на ней остался розовый шелковый корсет в стиле 50-х, чулки, подвязки и туфли на шпильке. Во время ее выступления камера дрожала. Постепенно Марисса сняла с себя все, оставшись в трусах и с кисточками на сосках. Поклонившись под аплодисменты, она продефилировала за сцену.

– Вот это да! А она хороша! – сказала Кей.

– Я думала, она что-то низкопробное танцевала, а это – ну, профессиональный бурлеск, – согласилась Эрика.

Далее в телефоне обнаружилось несколько фотографий с того же вечера. На одной из них Джозеф позировал с Мариссой у столиков в клубе. Кто-то их сфотографировал.

– Как думаешь, Марисса его знала? – спросила Эрика, пока Кей пролистала шесть почти одинаковых снимков, на которых Джозеф обнимал Мариссу за талию.

– Он похож на ненормального фаната, от которого хочется побыстрее избавиться. Зачем ему надо было делать шесть кадров? К шестому ей уже явно хотелось исчезнуть, – сказала Кей.

– Когда они сделаны?

– Почти год назад. В январе.

Кей открыла остальные фотографии с того вечера. На них Марисса говорила с кем-то и позировала. Кадры у барной стойки были нерезкими. На следующих снимках фон уже был другим – совершенно темным, подсвеченным вспышкой.

– А это еще что? – спросила Эрика.

– Временная метка та же – тот же вечер, то же время.

– Такое ощущение, что это в гримерке.

На фотографиях была пустая комната с большим зеркалом и лампами вокруг него. С близкого расстояния была снята вешалка с костюмами для бурлеска. На полу валялись черные кружевные трусики. Чья-то рука поднесла их к камере. На них был вышит бриллиант.

– Желтый бриллиант. Он вышит на всех костюмах Мариссы, – сказала Эрика.

За этими фотографиями последовало видео с домом Мариссы Льюис. Съемка велась сверху, ночью, и в объективе было окно ее комнаты. Изображение дрожало, было слышно, как в микрофоне телефона шумит ветер. В кадре появилась Марисса – она ходила по комнате в полотенце. Подойдя к туалетному столику, она взяла щетку и принялась расчесывать мокрые волосы. Затем полотенце упало, и она осталась голой. Снимающий попытался приблизить изображение, и оно потеряло резкость. Когда фокус восстановился, Марисса стояла у окна и смотрела прямо в камеру.

– Черт, – сказал Джозеф, но его голос заглушал ветер.

Камера продолжала снимать. Марисса стояла и, не двигаясь, смотрела в камеру. Затем она положила руки на грудь и повела их вниз. У лобка она остановилась, погрозила пальцем и задернула шторы. Камера еще несколько секунд снимала окно, а затем съемка прервалась.