Страница 9 из 47
— Мы не женаты, — огрызнулась Рей.
— А… — врач поднял бровь. — Тогда Вам нельзя здесь находиться.
— Я отец ребёнка.
— Только родственники пациентки мо…
— Пусть останется, — прервала его Рей, к удивлению самого Бена. — Я хочу, чтобы он остался.
— Хорошо, — врач с подозрением уставился на Бена. — Без криков.
Бен окатил его убийственным взглядом и бросился к стулу у больничной койки. Он не собирался кричать — Бен чувствовал, что Рей вот-вот расплачется, и это точно произойдёт, если он продолжит в том же духе, поэтому он сдержался.
Когда врач вышел, Рей спросила его, почти шёпотом:
— Ты выпил?
— Да, — бросил он, — но я не пьян, если ты об этом.
Её подбородок дёрнулся.
— Может, не следовало звонить.
Но во время гинекологического осмотра она как-то дотянулась до его бедра и вцепилась в него пальцами, которые в тот момент показались Бену железными когтями. Бен почти взял её за руку, но одумался — но это было бы слишком интимно.
— Кровотечения нет, — врач отодвинулся от ног Рей и опустил нижнюю часть её кресла. Бен молчал — казалось, даже не выдохнул. — Давайте проведём ультразвук.
Гель, который нанесли на живот Рей, был прозрачным и вязким. Выглядело нелепо на её всё ещё плоском животе. Но когда на экране появилась картинка, Бен увидел — посреди статичного изображения утробы — что-то чёрное, похоже на мешочек, а внутри него — нечто белое, походившее на скрученного слизняка и двигавшееся, пусть и совсем чуть-чуть.
— Вот это? — Рей повысила голос, глядя на экран во все глаза. — Это ребёнок? Выглядит как надо?
Врач прищурился. У Бена дико пересохло в горле.
— Хмм-хмм… — два этих звука, ничего не выражавших, почти убили его. Врач продолжал смотреть на экран и осторожно двигать прибором по животу Рей кругами. Он вытер большую часть геля и приложил к коже доплер, после чего слушал, казалось, целую вечность. Наконец, он выпрямился. — Сердцебиение плода в норме. Движения в норме. И кровотечения нет, — врач повернулся. — Ваш ребёнок в порядке. Вам очень повезло.
Бен слышал, будто вдалеке, чьи-то сдавленные, хриплые вздохи — вздохи того, кто пытается не расплакаться. Он чувствовал, что ему щиплет глаза. Вздохи становились всё короче и короче, стали походить на отчаянные всхлипы. Пока Рей не обернулась и не взглянула на него — он так и не осознал, что это не она так тяжело дышала.
— Бен… — в её взгляде была нежность, которая, он мог поклясться, была материнской нежностью. И вдруг ему стало просто необходимо побыть одному.
— Мне нужно… Я сейчас приду, — он чуть не перевернул стул, вставая. Рей не пыталась его остановить, склонив голову и взглянув на свой липкий от геля живот, а потом опять на монитор.
Оставшись наедине с собой, в коридоре, Бен зашёл за угол и, закрыв лицо руками, заплакал.
***
— Мам?.. — он чувствовал себя шестилеткой, забравшейся на кровать к родителям — нет, к матери — в поисках утешения после чудовищного ночного кошмара.
— Бен? — голос матери на другом конце провода звучал сонливо. — Почти час ночи.
— Знаю. Мне просто нужно с тобой поговорить.
— Тебя арестовали? — с подозрением спросила она.
Должно быть, она сейчас была в Хамптонсе, наслаждалась там последними тёплыми деньками, пока зима не вынудила её вернуться на Манхэттен. Бен представил её сидящей на кровати, с включённой лампой на тумбочке, готовой в любой момент сорваться с места и примчаться к нему на помощь. Такое случалось дважды, когда он учился в университете.
— Нет, — он бы, наверно, даже рассмеялся, если бы не плакал за минуту до этого. — Просто хотел услышать твой голос.
— Ты уже давно обходишься без этого.
— Сейчас в моей жизни очень много всего происходит, — Бен тяжело вздохнул.
Мать ждала, когда он продолжит, но он молчал. Тогда она осторожно спросила:
— Хочешь поделиться со мной?
Отчасти он хотел. Его мать могла найти выход из любой ситуации. Не всегда могла найти правильные слова — на самом деле, почти никогда, бестактность Бен унаследовал от неё — но она была человеком действия.
— Возвращайся ко сну, мам.
— Ладно, — она колебалась. — Люблю тебя, сынок.
— Мам…
— Да? — она зевнула.
— Когда ты поняла, что любишь меня?
С минуту она молчала.
— Уверен, что не хочешь объяснить, что происходит?
— Просто ответь.
Она ненадолго задумалась, лишь на мгновение, после чего сказала с теплотой — той, что Бен редко слышал в её голосе.
— Как только увидела тебя — на ультразвуке.
***
Когда Бен вернулся, Рей глядела в потолок, уже переодетая, держа руки на своём плоском животе.
Она посмотрела на Бена, нахмурившись.
— Всё хорошо?
— Ты прокатилась по целому лестничному пролёту. Это я должен спрашивать.
Бен знал, что было видно — он плакал. Его глаза покраснели, и ему пришлось умыться холодной водой. Он проигнорировал вопрос. На самом деле, Бен не смущался самого факта, но по определённым причинам он не плакал у неё на глазах.
На её губах мелькнула почти мечтательная улыбка.
— Я сломала запястье.
— Что? — Бен уставился на неё, потом на её руку. Та была перебинтована, и он мог поклясться, что всё было в порядке, когда делали УЗИ. Ведь это была та рука, которой она вцепилась в его бедро.
— Я не чувствовала боль, когда увидела, что ребёнок в порядке, — она мягко, забавно усмехнулась. — Но потом адски заболело.
— Они дали тебе обезболивающее? — Бен подошёл к стулу у больничной койки и сел — медленно и грузно.
— Нет, оставили страдать, — скривилась Рей. — Жить буду.
— Рей, ты меня сегодня напугала, — сказал он, глядя на свои сложенные в замок руки.
— Знаю, — еле слышно ответила Рей. — Глупо было… Прости.
Бен кивнул, медленно.
— Тебе нельзя таскать что попало по этим лестницам туда-сюда.
— Знаю.
Несколько минут они молчали. Рей выглядела виноватой, и Бен решил не упускать возможность.
— Мой друг собирается продавать квартиру, — он пошарил в карманах. — Это в Вест-Виллидж. Не такой претенциозный район, как Верхний Ист-Сайд. Считай, что это компромисс.
Рей недоверчиво на него взглянула.
— Это довольно далеко от Харлема.
— Думаю, тебе понравится, — он сделал паузу. — Я бы хотел, чтобы ты рассмотрела этот вариант.
***
Когда на следующей неделе Бен привёл Рей к дому, он мог бы сказать, что ей понравилось. Деревья на улице, ведущей к дому, росли по обеим сторонам дороги и образовывали зелёную арку. В трёх кварталах была река Гудзон. Зайдя в квартиру, Рей молча обошла прихожую, внимательно изучала книжные полки, встроенные прямо в стены, глядела на паркетные полы и высокие потолки.
— И как тебе? — Бен прошёл следом за ней из кухни в гостиную.
— Миленько. Но совсем не похоже на твой стиль, — она взглянула на него и подняла бровь.
— Так и есть, — засмеялся Бен. — Я бы поселил тебя в квартире где-нибудь на верхнем этаже, в доме с лифтом и швейцаром. И с мягкими стенами, — она сверкнула глазами, но он знал, что на самом деле она не злится. Он всё лучше и лучше начинал разбираться, когда она действительно злится, а когда лишь протестует ему назло. — Это скорее в твоём стиле, — он прислонился к дверному проёму между кухней и гостиной. — Я прав?
— Да, — признала Рей. Она выглянула в окно, во двор. — Я бы там рисовала. Ну, когда рука заживёт.
— Отлично, — Бен поглядел на свои ногти и мимоходом добавил, — я уже внёс залог.
— Что? — она тут же обернулась. — Я сказала, что тут миленько, а не дала добро, — она повысила голос, и звучал он почти обижено.
— Пожалуйста, только не психуй.
— И во сколько это обошлось? — прищурилась она, и это не сулило ничего хорошего.
— Это было хорошее вложение, — юлил он.
— Сколько? — произнесла Рей почти по слогам.
— Одна целая, четыре десятых…
— Миллиона? — побледнела она. — И во сколько мне обойдётся аренда?
— Рей, я не позволю тебе платить мне за аренду, — Бен старался говорить спокойно, но получалось скорее нервозно. У него были на то причины — её нельзя было волновать, а она уже выглядела так, будто впала в ступор. — Я не твой арендодатель, я твой… — он замолчал. — Я просто хочу, чтобы нам обоим было проще, — она всё ещё и слова не сказала, тогда Бен решил использовать ещё один довод. Он всё так же не желал, чтобы она работала, но должен был уступить хоть в чём-то. — Мой водитель будет возить тебя на работу и обратно. Я знаю, отсюда далеко до…