Неожиданность (ЛП)

Её пригласили в остеклённый конференц-зал и усадили в конце длинного дубового стола. Помощник промямлил что-то о чае или кофе, и исчез, оставив девушку наедине со внушительной стопкой документов.

Рей взяла бумаги и взглянула сквозь стеклянную стену. Двое мужчин в дорогих костюмах говорили о чём-то вполголоса. Адвокаты. Они вдруг засмеялись, и девушка вновь посмотрела на документ и начала читать.

Она ждала увидеть план, расписанный по пунктам: сумма денег, неразглашение, отсутствие претензий к Бенджамину Соло, отказ от попыток найти его после рождения ребёнка… Она была готова подписать такой документ, и сделала бы это с облегчением. Её совесть чиста: она нашла его, сказала о беременности, дала ему шанс поступить как достойный человек. Она взяла тяжёлую чернильную ручку и провела по ней пальцем. Она была готова подписать бумаги и покончить с Бенджамином Соло раз и навсегда. Рей посмотрела на скрепленные края листов и подумала, может ли она всё подписать, не утруждая адвокатов разъяснением деталей. Три слова в тексте зацепили её взгляд, и к горлу подкатила волна тошноты.

Рей была готова почти ко всему. Но подписание соглашения о совместной опеке совсем не входило в её планы.

========== Часть 3 ==========

Бен аккуратно взболтнул стакан с виски. На часах было всего одиннадцать утра, но ему уже нужно было выпить, чтобы успокоить нервы. Дальше по коридору, в конференц-зале, она подписывала то длинное соглашение. Адвокаты приступили к подготовке документов ещё до того, как пришли результаты теста. Ведь Бен помнил взгляд девчонки и с самого начала знал, каково будет заключение.

Теперь у девчонки появилось имя. Её звали Рей Кеноби, и Бен понимал, что связывает себя с ней на ближайшие восемнадцать лет и восемь месяцев.

Он хлебал виски и ждал.

Он мог просто оборвать связь. Она бы наверняка приняла чек на внушительную сумму и исчезла, растворилась в этом тёмном, многолюдном городе. Он мог попросить адвокатов подготовить соответствующие бумаги, и даже почти решился на это в момент слабости, как последний трус. Но когда он собрался дать добро, к горлу подкатил ком, и он не смог вымолвить и слова.

Бен промямлил нелепую отговорку, поставил вызов адвоката на удержание, и стал что-то нервно выискивать в ящике стола, пока не достал помятую, выцветшую фотографию. Бен сидел на руках у матери. Ему было около шести — ещё совсем маленький мальчуган. Рука отца лежала у него на плече, губы обоих вытянулись в хитроватой улыбке — семейное сходство было на лицо. Многие бы хранили такую фотографию дома в рамке, где-нибудь на видном месте. Бен хранил её, смятую, сложенную вдвое, под кучей хлама в ящике стола. Только держа эту фотографию в руках, он мог сказать отцу: «Взгляни на меня — кем я стал, сколько всего создал. Ты никогда не был мне нужен».

Он снял звонок с удержания и сказал адвокату подготовить соглашение о совместной опеке. Сейчас у него появилось пугающее чувство — что это решение было ошибкой, глупым порывом доказать, что он может быть лучше своего отца. Бен наполнил стакан снова.

Дверь резко распахнулась и ударилась об стену. Бен чуть не подавился.

Рей ворвалась в его кабинет, держа соглашение об опеке за смятый край. Лицо её было красным, а под глазами прорисовывались тёмные круги. Бен растеряно вскочил со своего кожаного кресла и обогнул стол. Рей набросилась на него и впечатала ладонью бумажку ему в грудь. Было не больно, но он всё равно вышел из себя:

— Какого хрена?! Что с тобой не так?

— Что не так со мной? — прошипела она и повысила голос. Рей ударила его кулаком в грудь ещё раз, и он сделал шаг назад. — Ты хотел, чтобы я сделала аборт, а теперь просишь о совместной опеке?

Бен не сказал то, о чём действительно думал: «Часть меня всё ещё предпочла бы аборт». Когда она замахнулась ударить его снова, Бен остановил её кулак ладонью. Его рука была больше и почти без усилий сдерживала этот маленький кулачок. Бен медленно стал опускать её руку.

— Прекрати. Просто прекрати.

Она разжала кулак, тяжело дыша. Бен обошёл её и закрыл дверь в кабинет, послышался щелчок. Он хотел, чтобы это оставалось между ними двумя, но Рей сорвала его планы. Бен не сомневался, что адвокаты, секретарши и вообще все на этаже, если не во всём здании, слышали её крик.

Когда дверь была закрыта, он повернулся к ней и заговорил низким голосом — как всегда, когда ему не хотелось спорить.

— Я не прошу о совместной опеке. Я даю выбор: либо ты подписываешь документ, либо я подаю на тебя в суд и требую единоличной опеки.

Рей взглянула на него недоверчиво:

— Ты… Ты не имеешь права.

— Имею, ещё как, — он подошёл ближе. — Ты думаешь, я просто так решил сделать тест на отцовство?

Рей вдруг всё осознала — это читалось на её лице. Он знал, требуя ДНК тест, что она спишет это на недоверие к самому факту его отцовства, и даст добро. В действительности это был лишь предлог — он с самого начала планировал отнять у неё ребёнка. Теперь она поняла. После долгих минут молчания, она с трудом сглотнула.

— Я просто хотела поступить правильно, — её подбородок дрогнул. — Я не хотела, чтобы… чтобы ты…

По её щекам потекли тихие слёзы, и Бен почувствовал себя виноватым.

— Не хотелось бы доводить дело до суда, — он пригладил рукой свои волосы, поправил галстук и прокашлялся. — Но знай: я могу засудить тебя. Это не пустые слова.

Вновь тишина. Девушка пыталась привести себя в порядок, расправляла рукава и убирала растрепанные волосы за уши. Она выглядела такой маленькой, такой наивной, но когда их взгляды встретились вновь, стало ясно, что так просто её не сломить.

— Ни один судья в мире не даст тебе единоличную опеку, — ей хотелось, чтобы слова звучали убедительно и уверенно, но в голосе проступала дрожь.

Бен раскрыл ещё пару карт, но на деле лишь озвучивал очевидное:

— Ты бариста. Нормального образования нет. Живёшь в однушке в неблагополучном районе. Ни средств к существованию, ни семьи. Даже страховки нет.

У Рей отвисла челюсть:

— Откуда… откуда ты знаешь?

— Я всегда собираю информацию, прежде чем заключать сделки. Это и привело меня к успеху, — он скрестил руки на груди и уточнил. — Если конкретнее, я нанял частного детектива.

— Ты… чёртов манипулятор! — она выглядела злой и побитой.

— Да, — он подошёл к ней вплотную. Другой способ запугать её — вторгнуться в личное пространство. — Ещё я — псих с манией контроля, самоуверенный и очень богатый. Ты и впрямь хочешь судиться со мной? — он смотрел вкрадчиво, и чтобы окончательно поставить точку, продолжил. — У меня три адвоката. У тебя хватит денег хоть на одного?

Снова покатились слёзы.

— Нет, — только и смогла вымолвить она.

— Тогда подпиши бумаги.

— Не стану, — на её заплаканном лице появилось неповиновение. — Ты думаешь, что можешь купить всё что хочешь, или запугивать людей, чтобы добиваться своего. Это несправедливо.

— Жизнь несправедлива, — он не хотел, чтобы это звучало жёстко, но вышло почему-то именно так. — Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше.

— Зачем тебе это? — её пальцы сжались в кулачки, будто она снова собралась его колотить. — Ты мог просто не вмешиваться.

— И ты могла не вмешивать меня, — он старался не терять самообладание. — Но знаешь, что? Нельзя просто явиться, объявить о беременности, после чего со спокойной совестью развернуться и уйти, ведь ты «поступила правильно», и на этом всё. Почему ты удивляешься, что я тоже пытаюсь правильно поступить?

— Так это, по-твоему, правильно? — она рассердилась, и её щеки снова покраснели. — Я просто подумала, что тебе следует знать. Я же не подозревала, что ты окажешься таким придурком и соберешь команду юристов, секретарей, врачей, наймёшь частного детектива и захочешь сделать мою жизнь жалкой на ближайшие восемнадцать лет.

— Можешь не верить, но ты тут вообще ни при чём, — Бен вернулся за стол и посмотрел в открытый ящик, на фотографию. Ему так и хотелось взять её в руки…