Неожиданность (ЛП)

– Случайно? – скептически отозвалась Лея.

– Это просто вырвалось, когда мы… – он прочистил горло. – Под влиянием момента.

Должно быть, уши покраснели и выдали его, потому что Лея вдруг закатила глаза и невольно рассмеялась. Так заразительно, что Бен тоже неловко рассмеялся. С минуту они стояли, оба слегка смущённые, и Лея нарушила неловкую тишину:

– Бен, романтику переоценивают. Ей не нужна романтика. Ей хочется любви. Разница есть.

Бен фыркнул.

– В чём разница?

– Любить – значит знать, на каком свете ты стоишь, – Лея выглядела немного грустной. – Жизнь слишком коротка, Бен, – она похлопала его по спине. – Признайся ещё раз.

– Я просто жду подходящего момента, – Бен снова окинул взглядом надгробие. Казалось, сейчас его мать только и делала, что ждала.

– Его не существует, – Лея взяла его под руку, и они вышли за ворота кладбища. – Есть только подходящий человек.

Когда они дошли до машины, Бен вдруг остановился.

– Папа был тем самым?

– Да, – Лея тоже ответила без колебаний. Бен смотрел, как она пересадила Ханну из коляски в детское кресло на заднем сидении.

– Тогда почему у тебя с ним ничего не вышло? – он не мог скрыть негодования в голосе, и впервые Бен задался вопросом, не винил ли он в разводе родителей и мать тоже.

– Я не знаю, – Лея выглядела задумчивой. – Но он был тем самым. И никто в моей жизни не смог занять его место.

***

Бен отвёз мать в хоспис. Они собирались пойти туда вместе и посвятить Хана в детали приготовлений к похоронам. Хан наверняка закатит глаза и пробубнит что-то про то, что ненавидит сборища и попросит поставить на поминках крепкий ликёр. Бен просто знал это.

– Думаю, тебе лучше пойти без меня, – сказал он, остановившись у входа. Начало моросить.

– Почему?

Бен не глушил двигатель.

– Скажи ему то, что сказала мне.

– Бен… – Лея будто была раздражена, но в то же время расстроена до слёз. – Это было очень давно.

– Жизнь коротка, – просто ответил он, вторя её словам.

***

Бен поднимался по ступенькам, медленно и тяжело, прижимая Ханну к груди. Рей была на кухне и слышала, как он вошёл – слышала его громкие шаги, тяжёлые вздохи и шум дождя с улицы. Судя по запаху, соус у Рей явно подгорал.

– Бен?

Он не ответил, но медленно зашёл на кухню. Выглядел Бен ужасно измотанным. Он промок, Ханна цепко держалась за его рубашку, прикрытая пиджаком. Рей подошла к Бену почти вплотную, наклонилась и поцеловала малышку в щёку. Выпрямившись, она не отошла от него. Ей хотелось, чтобы он поцеловал её в висок, или в лоб, или в щёку. Она ярко представляла себе это. Он стоял очень близко.

Но его мысли где-то витали.

– Я обо всём позаботился, скоро всё будет готово.

– Это хорошо, – Рей отступила.

– Он даже не хочет похорон, – казалось, Бен её не услышал. – Это больше для мамы.

– Как она, держится? – их глаза, наконец, встретились.

– Она сейчас с ним, – Бен передал малышку Рей. Он выглядел немного потеряно – как всегда всякий раз, когда у него забирали Ханну. Рей прижала её к себе, и напротив, почувствовала себя менее потерянной. Малышка сопела, и хотя её волосы были немного мокрыми, она не проснулась.

Ханна чуть скуксилась, когда Рей уложила её в колыбель, и бровь малышки изогнулась. Последним она напоминала Бена.

– Рей…

Она подняла глаза, не отпуская руки от мягких тёмных волос Ханны, ласково поглаживая её по голове. Рей нужно было бежать к плите и мешать макароны, они и впрямь подгорали, но ей не хотелось отходить от Ханны.

– Да?

Рей думала, что Бен спросит её, что там горит на плите, но он молчал.

– Моя мать кое-что сказала мне сегодня, – Бен сделал неуверенный шаг и провёл ладонью по мокрым волосам. Его рука тряслась. – Любить – значит знать, на каком свете ты стоишь, – он мягко усмехнулся, будто не верил в это. – Я стою на кухне, промокший, у тебя… на футболке соус, и, кажется, наш ужин сгорел. Но я знаю, на каком мы с тобой свете, – он больше не смеялся. Бен неуклюже опустился на одно колено. – Выходи за меня.

Мир Рей резко перевернулся. Ей казалось, что внутри что-то рухнуло: либо Бен шутил, либо она совершенно не понимает, о чём он.

– Бен. Что ты делаешь?

– Делаю тебе предложение. Мы – семья. Будь моей женой.

– Ты же не серьёзно, – нет, он не мог. Либо мог, но это ошибка. Правильно, он не должен делать предложение женщине, которую не любит. Её сердце сжалось, готовое разорваться.

– Я ещё никогда не был так серьёзен, – Бен и впрямь выглядел серьёзно, даже пугающе. Она не находила в себе сил сказать «нет», и Бен немного успокоился. Он не вставал. – Я люблю тебя.

– Ты меня любишь, – у неё в ушах зазвенело. Казалось, единственное, что она могла – это повторять с недоверием его слова. – Я не… я не знаю, что сказать.

– Скажи «да», – вдруг Бен вздрогнул и начал шарить в карманах. – У меня есть… чёрт, где оно… – он достал маленькую коробочку, открыл её и поднял выше. Что-то внутри поймало лучик света. – У меня есть кольцо.

Рей уставилась на коробочку, потом на Бена. Его нижняя челюсть подрагивала. Из груди Рей вырвался взбудораженный нервный смешок, и казалось, это его удивило.

– Мне не нужно кольцо, Бен, – проговорила она сквозь прерывистый смех, чувствуя солёный привкус во рту. Она не понимала, когда начала плакать, или почему.

Бен, должно быть, подумал, что Рей собиралась его отвергнуть, потому что больше она ничего не сказала. Она только смеялась и плакала, ничего не говоря, но вдруг начала успокаиваться. Плечи Бена с облегчением опустились.

– Я так могу хоть всю ночь простоять, если хочешь, но…

Рей пересекла кухню в два шага и наклонилась поцеловать его. Её смех тронул его губы. Быстро выпрямившись, Бен обнял её, поднял и закружил по комнате.

***

Бриллиант на пальце Рей сверкнул, поймав свет уличного фонаря, когда она положила руку ему на грудь. Они были в постели.

– Тебе очень идёт, – его голос гулко отзывался в груди. – Носи его всегда. Только его, и ничего больше.

Рей нежно похлопала его по груди и взглянула на него сверху вниз. Его волосы высохли смешно, на голове был ещё больший бардак, чем обычно. Его мокрая одежда валялась где-то на пути от кухни до спальни. Как и её.

Пальцы Бена прочертили путь от её бедра к тонким светлым растяжкам на боках. Он видел их и мог касаться даже в тусклом свете, и наверняка поэтому они обычно не занимались любовью вот так. Она была сверху, прижимала ногами его бёдра к кровати, и должна была чувствовать над ним свою власть и силу.

Но вместо этого она ощущала себя особенно ранимой.

Он проследил пальцем складку в нижней части её живота, по серебристой линии. Она затаила дыхание, когда он сжал кожу на животе и выдохнула, когда отпустил. Он изучал её – близко, как никогда – и это должно было бы смутить её или обидеть. Но нет.

Его руки скользнули выше, по плоскому животу, по рёбрам, к груди. Он касался их тоже будто впервые в жизни. Ладони обвели холмики её грудей, едва касаясь, и задержались у Рей на спине.

Бен притянул её к себе вниз, к груди, и поцеловал прямо у сердца. Налившийся кровью член упирался ей в бедро, оставляя липкий след, но Бен не торопился. Губами он касался её кожи – от сердца, к ключицам, к шее, через её эрогенную зону чуть ниже уха, и потом к губам.

Они поцеловались, и его рука неловко протиснулась между их телами, столкнувшись с рукой Рей. Они оба потянулись вниз, желая перестроиться, в отчаянной жажде друг друга. Бен усмехнулся ей в рот, вложил её руку в свою и коснулся члена. Её бедра поднялись, и он протолкнулся внутрь неё. Они одновременно вздохнули, Рей выпрямилась, медленно и мучительно, и вобрала его в себя полностью, уложив руки Бену на грудь. Бриллиант снова сверкнул, будто подмигивая Рей.

Его руки спустились с бёдер к её самой чувствительной точке, пальцы коснулись клитора и сжали его. Рей дважды поднялась и опустилась, но замерла, поняв, что так она теряет прикосновения его пальцев, его чудесных пальцев.