Неожиданность (ЛП)

– Здорово.

– Как там Лондон?

Рей сменила тему, явно разочаровавшись, что Бен воспринял новость без должного энтузиазма. На самом деле, он просто не знал, что ответить. Больше всего он боялся стать отцом, который всё пропускает. И, сидя на полу в отеле на другом конце света, он ощущал себя именно таким отцом.

***

На тридцать четвёртой неделе Рей рассказала, что малышка закрывает глаза, когда спит, и открывает, когда бодрствует, и что у неё длинные заострённые ногти. Она ещё не перевернулась головой вниз.

– Она ждёт тебя, – уверено заявила Рей.

***

Когда Рей позвонила, будучи на тридцать пятой неделе, у неё будто перехватывало дыхание.

– Она словно бьёт меня по рёбрам. И она набрала в весе, – Рей замолчала. – Я видела на ультразвуке.

Бен со всей силы сжал руку в кулак. Глядя на мистера Сноука через стеклянную стену его кабинета, он чувствовал себя как никогда отвратительно. Старик говорил по телефону, откинувшись на спинке кресла, и смеялся. Он выглядел беззаботно, словно ему было плевать на весь мир.

Рей с явной гордостью в красках рассказывала Бену, как малышка толкнулась целых десять раз за сорок минут. Бен подумал, как это должно чувствоваться сейчас – наверняка не как лёгкое трепетание крыльев бабочки, как в прошлый раз. Он надеялся, что ещё успеет узнать.

***

– Я вижу, как её ножка давит на живот изнутри, – взбудоражено говорила Рей по телефону.

Тридцать шестая неделя. Малышка ещё не перевернулась, а Бена всё ещё не отпустили в Нью-Йорк.

– Хотел бы я это увидеть, – голос Бена звучал угрюмо, устало.

– Вряд ли. Это жутковато. Как в «Чужом».

– Неважно. Я бы хотел быть рядом.

***

Тридцать седьмая неделя значила, что срок подошёл, и Бен ждал звонка Рей, затаив дыхание. Отчасти он ждал, что у неё тут же отойдут воды, стоит наступить тому назначенному дню. Бен вздохнул с облегчением, когда Рей сказала, что малышка перевернулась, но длина шейки матки не изменилась.

– Мы подождём, – на этот раз в её голосе не было той уверенности. – Когда ты вернёшься домой?

***

Поздним вечером в дверь Рей позвонили. Прошло пару дней с начала тридцать седьмой недели. За окном были сумерки раннего лета.

Она открыла. Бен стоял у неё на пороге – измученный и помятый как никогда. Он глядел на неё, словно не узнавал. Рей не могла его винить – она сама себя едва узнавала. Под глазами у неё были тёмные круги от постоянных ночных походов в туалет; передвигалась она почти всегда полусогнувшись, потому что у неё болела спина; она не видела собственных ног. Рей выглядела так, будто восстала из мёртвых.

Они заговорили одновременно.

– Ты огромная!

– Ты приехал!

Оба замолчали, смущённые и покрасневшие, и сделали вторую попытку.

– Ты выглядишь прекрасно.

– Ты вернулся домой?

– Я сбежал, – ответ Бена был прост. – Разберусь с последствиями потом, – он сделал шаг вперёд. – Ты действительно выглядишь замечательно.

– А ещё я огромная, – добавила Рей.

– Извини, – он устало усмехнулся. – У меня нет сил. Сам не понимаю, что несу.

Он посмотрел на её живот – Рей подумала, что «огромный» было как раз подходящим определением, пусть она и набрала всего тринадцать килограммов. Хотя её это не смущало, когда Бен смотрел на неё так.

– Я рада, что ты здесь, – наконец сказала Рей. Но это было преуменьшением. Она чувствовала усталость, облегчение, волнение, тревогу, нетерпение. И теперь, когда Бен вернулся, она чувствовала, что готова.

Он нервно сглотнул и медленно опустился на колени, обнял Рей за талию и с тяжёлым вздохом прижался щекой к её животу.

– Ну всё, малышка, – одну руку Рей запустила в его волосы, а другой – погладила верхнюю часть своего огромного живота. – Теперь пора.

Комментарий к

Скоро, совсем скоро наступит этот долгожданный момент ^_^

========== Часть 15 ==========

Просьбу Рей подождать ребёнок воспринял буквально. Прошла уже тридцать девятая неделя, а малышка и не думала появляться на свет. Когда назначенный срок и полные сорок недель миновали, Рей впала в отчаяние. Казалось, они ходили на приём к доктору Каната каждый день. Врач проводила осмотр, тихо вздыхала и говорила: «Ещё рано». Рей начала терять надежду.

Бен только делал вид, что с нетерпением ждёт. Он никуда не торопился, наслаждаясь каждым днём беременности Рей. Он пропустил пять недель – пять недель, когда одна Рей чувствовала, как малышка пинается, пять недель ложных схваток, пять недель новых гастрономических пристрастий. И сотни историй, которые Бен не успел нашептать малышке, лёжа у живота Рей, пока та спала.

Работал Бен, в лучшем случае, непродуктивно. В худшем – его раздражало, что нужно было в принципе приходить в офис, и тогда уже страдали все окружающие. В день, на который были назначены роды – или день «Р», как его называл Хакс – рыжий пытался отвлечь его, пропустив по стаканчику виски, но не сработало. Бен не мог найти себе места и ходил из угла в угол, как лев по клетке.

Прямо противоположная проблема возникала, когда Бен приходил к Рей. Он не давал ей даже обуться самостоятельно. Бен нервно суетился вокруг неё, так что Рей не выдержала и огрызнулась. «Спасибо, конечно», но она «прекрасно сама могла» перейти из одной комнаты в другую или встать с дивана.

Хотя Рей не жаловалась, когда он вызвался сделать ей массаж – её поясница изнывала от боли. Она застонала, будто в экстазе, и потянулась. Свитер, который она взяла взаймы у Бена, чуть задрался и обнажил её спину. Бен тяжело сглотнул и, не переставая делать массаж, начал молиться, чтобы Рей не перевернулась на другой бок. Тогда бы она увидела выпуклость в его штанах, назвала извращенцем и была бы абсолютно права.

Спустя четыре дня после даты родов Бен бросил попытки сосредоточиться на работе и перестал ездить в свой пентхаус – по ночам он всё равно либо лежал без сна, либо беспокойно ходил по комнате. Он сказал Митаке, что берёт пару лишних выходных, а затем добавил: «Не перенаправляйте мне никаких звонков».

Несчастный секретарь хлопнул глазами, озадаченный. Это было что-то новенькое. «Даже если звонит мистер Сноук?»

Бен не знал, что ответить. Стоило приземлиться в Нью-Йорке, как ему пришло письмо на электронную почту от Сноука – и старик не стеснялся в выражениях. Бен прочёл его с телефона, лёжа в постели с Рей. Прошло десять минут, он так и не ответил. Тогда телефон начал настойчиво вибрировать. Бен отключил его, повернулся на бок лицом к Рей и закрыл глаза, обняв её. Малышка один раз толкнулась, будто сонно, и тоже заснула, угнездившаяся между родителями.

Общение с президентом Сноуком с тех пор, мягко говоря, было редким и напряжённым.

«Скажите, чтобы оставил голосовое сообщение, если это важно», – Бен знал: ничто из того, что мог сказать ему Сноук, не стало бы важнее того, что происходит сейчас в его жизни.

***

Рей всегда гордилась своей непоколебимой стойкостью. В течение беременности она упрямо отказывалась от помощи, говорила, что всё в порядке, даже когда её беспрерывно тошнило или когда она вдруг начинала плакать навзрыд, увидев дурацкую рекламу по телевизору.

Последние три недели сломили её. Она жаждала увидеть свою дочь, но больше всего ей хотелось, чтобы беременность, наконец, закончилась. Рей заказала индийскую еду и съела всё, хотя та была такой острой, что у неё слезились глаза. Она приседала, пусть и очень неуклюже, бегала на месте, ходила по лестнице на крыльце вверх-вниз. Она пила масло вечерней примулы и чуть не подавилась. Она пила касторовое масло, и её стошнило.

Очевидно, в какой-то момент Бен оставил попытки отговорить её. Он глядел на всё это, скрестив руки на груди, в безропотном молчании. Когда Рей разрыдалась уже во второй раз за день, он неуклюже обнял её. Её живот так сильно выпячивался, что ему пришлось полностью вытянуть свои длинные руки.

– Я уже сорок, мать его, с половиной недель беременна, – сквозь слёзы говорила Рей, уткнувшись носом в его рубашку. – Я просто хочу, чтобы это закончилось.