Епитимья (ЛП)

Она рассказала ему о своём дяде Бене, каким добрым и начитанным он был. Насколько Кайло напоминал ей его, в некотором смысле, своими очками и тайнами. Она рассказала ему об Ункаре Платте — её двоюродном брате. Она переехала жить к нему, когда дядя умер. Она рассказала ему о том, что руки парня из братства, забравшиеся под подол её рубашки, были похожи на руки Ункара, они всегда забирались чуть дальше, чем было уместно, и всегда были липкими. Она рассказала ему о рождественских праздниках в одиночестве, без подарков и ёлки, в своей комнате со стулом, зажатым под дверной ручкой. Она рассказала ему о том, что спала в ванной, потому что только в ванной имелся замок на двери.

Единственное, о чём она ему не сказала, было слово, написанное на её парте во время выпускного экзамена.

Его рубашка промокла, когда он залез в воду, обхватывая руками её плечи и время от времени оставляя мягкие влажные поцелуи на её шее. Он слушал. Когда Рей замолчала, он положил подбородок ей на плечо. Спустя долгое время он наконец задумчиво проронил:

— Я сообщил об этом доме братства полиции кампуса. Я бы хотел сделать больше.

— Что, например?

— Я обязан сообщать о любом сексуальном насилии. — Он проследил за кругами на воде, появившимися от того, что он покачивал её. — И если бы я сделал то, чего действительно хотел, меня бы уволили.

— Ударил студента? — предположила Рей.

— Да, — Кайло сжал руки вокруг неё, словно защищая от всех напастей. — Как бы мне хотелось, чтобы всё уродство этого мира было подальше от тебя. Ты слишком молода для этого.

— Не настолько молода, как хотелось бы, — она прекрасно знала, что он не сможет защитить её от всего, как бы ему ни хотелось. Возможно, именно поэтому она не сказала ему о надписи на своей парте. Он ничего не мог с этим поделать, если бы сверстники высмеивали её — он чувствовал бы себя в большей степени виноватым за то, что послужил поводом для подобных действий.

Тяжело выдохнув, Рей села в воду и откинулась на спину. Её грудь слегка покачивалась над водой, кончики сосков заострились и сморщились в прохладном декабрьском воздухе. Кайло забрался под её руки, обмакнув локти в воду и промокнув насквозь. Его руки выбрались из воды, горячие и скользкие, и устроились над её сосками, чтобы согреть их.

— Холодно?

— Нет, — она повернулась щекой, прижавшись к его лицу, и потянулась, чтобы снять очки — ритуал перед соитием, который, как она знала, он хорошо выучил. — Не холодно.

— О! — Он вдохнул полной грудью. — … — ты уверена?

— Пожалуйста, не обращайся со мной, как с ущербной! — Рей вырвалась из его рук, обернувшись к нему лицом. — Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня так, как сейчас.

— Как ты хочешь, чтобы я на тебя смотрел?

Он забрал у неё очки, и Рей на мгновение подумала, что он наденет их обратно, сигнализируя ей о том, что он не собирается давать ей то, чего она хочет. Вместо этого он положил их на подоконник, а затем сложил руки на верхней части ванны.

— Как ты смотришь всегда.

Рей наклонилась вперёд, положив локти на голени. Она находилась достаточно близко к его глазам, чтобы увидеть его оценивающий взгляд.

— Как будто я люблю тебя?

Потянувшись вперед, Рей схватила Кайло за воротник и потянула его на колени. Он легко поддался, несмотря на разницу в размерах и силе. Выпрямив ноги, она оттолкнулась ногами от бортика ванны и скользнула на другой конец, всё ещё держа его за воротник. Он неловко забрался в ванну головой вперёд, полностью одетый, грациозно размахивая длинными конечностями. Рей прекрасно осознавала, что он мог бы помешать ей затащить его в воду, если бы захотел, однако этого не сделал.

Кайло неуклюже устроился между её ног и небрежно поцеловал. Вода в ванной остывала, но пожар в низу живота Рей разгорался всё сильнее от тепла обнажённой кожи профессора, когда он стягивал с себя мокрую одежду, неловко теснясь в небольшом пространстве.

Они перевернулись, посылая волну воды на пол. Кайло потянул Рей поверх себя, обхватывая рукой набухший член и подталкивая его к ней. Рей нависла над ним, и, слегка вздохнув, опустилась вниз, положив подбородок на плечо мужчины и прижимаясь к теплу его груди. Её спина задрожала, а по коже побежали крупные мурашки.

По сравнению со скрипом его матраса или лязгом металлического изголовья кровати о стену, звук воды, хлеставшей по бокам фарфоровой ванны и над ней, на пол, почти успокаивал. Грудь к груди, они покачивались вместе, Кайло уткнулся лицом ей в грудь. Он засосал плоть жадным ртом, оставив блестящий фиолетовый след на её коже. Полюбовавшись им, нежно поцеловал.

— Моя!

Рей почти не расслышала слово, когда Кайло прошептал его в её кожу — он пробормотал это мягко, но с таким напором, что Рей задрожала не только от холода. Его рука прокралась между ними, чтобы щелкнуть по клитору, и трепет превратился в дрожь. Когда покалывание подобралось к основанию её позвоночника вплоть до головы, Рей прижалась к мужчине и впилась маленькими острыми зубками в его плечо, и этого было достаточно, чтобы заставить её застонать.

Обычно Кайло позволял себе кончить после её оргазма — это было делом чести, так или иначе, что она кончала первой — но на этот раз он этого не сделал. Решительно сжав зубы, и он впился в её бёдра и двигал вверх и вниз ещё долго до того, как она стала вялой и истощенной. Когда Кайло излился в неё, издав судорожный стон, исходящий из глубины его массивной груди, вода в ванной уже остыла. Погружаясь всё глубже в воду, он откинул голову на край ванны, закрыв глаза и разомкнув полные порочные губы.

Рей наклонилась вперёд и запечатлела мокрый поцелуй на его подбородке. Ресницы мужчины затрепетали, и он распахнул глаза — сонные и довольные. Рей поцеловала его распухший, алый рот и пробормотала:

— Мой.

***

В канун Рождества Рей мучилась от безделья одна в своей квартире. Она разогрела замороженную еду, нахмурилась и выбросила её. Выпила бокал или три бокала дешёвого вина из картонного пакета. Минуты, казалось, тикали мучительно медленно.

Несколько раз она вытаскивала свой телефон и печатала сообщение Кайло, а затем стирала его. Как бы отчаянно она ни хотела быть с ним — не быть одной — было самонадеянно приглашать его в канун Рождества. Серьёзные, идеальные пары проснутся вместе на Рождество. Её всё ещё немного коробило при мысли о том, чтобы быть серьёзной и идеальной.

Наконец, инстинкты победили. Накинув куртку и шерстяной шарф, Рей спустилась на велосипеде по лестнице и прокатилась по замершему кампусу во время снежного заката.

Ночь только начиналась, когда Рей прислонила свой велосипед к перилам крыльца Кайло. Она дрожала, её длинные ресницы и сбившиеся волосы были покрыты снегом, а окна светились тёплым, невероятно привлекательным светом. Рей вытащила ключ, потом немного поразмыслив, перешагнула через крыльцо и постучала в дверь. Достаточно неприлично было появляться у него дома в канун Рождества, даже если он — еврей. Она не хотела просто нагло вламываться.

Возможно, ей стоило позвонить до того, как она пришла, но… нет, она определённо должна была позвонить. Дверь открыла пожилая женщина, миниатюрная и темноволосая, но без сомнений, это была мать Кайло.

Комментарий к Часть двадцать шестая

Уважаемые читатели, огромное спасибо вам за поддержку, я не ожидала такого отклика с вашей стороны! Наслаждаюсь этой чудесной и тёплой главой вместе с вами, перевести её мне помогла ваша теплота и открытость! С наступающей зимой, до Нового года осталось совсем немного! :3

========== Часть двадцать седьмая ==========

— Это доставка китайской еды, — с дивана Кайло поднялся с некоторым усилием. Он выпил два стакана виски до приезда матери и ещё один вдогонку — бальзам на душу, скрасивший их неловкое молчание. — Позволь мне заплатить.

— Я заплачу.

— Я уже взрослый человек! — Недовольно проворчал Кайло, зная, что такая мелочь не стоит спора, но всё равно упорно сопротивляясь только потому, что, когда дело касалось его матери, это было единственное, что он мог сделать.