Страница 77 из 85
Руки постоял на крыльце недолго и потянул дверь на себя. В нос тут же ударил запах крови. Его тело объял холод, и где-то, в тех уголках души, которых он порой боялся, зародился гнев. Злобу породил элементарный страх. Боязнь не за себя, но за близких. Лестницы на второй этаж были в крови… Он прикрыл глаза. Запах говорил ему о том, что эта кровь принадлежала его отцу. Руки посмотрел в сторону кабинета и увидел, что дверь приоткрыта, а на полу виднеются чьи-то ноги.
«Отец…» — он сжал кулаки до сильного хруста и, бросив мешок, побежал наверх. Руки искал Юи и свою дочь. Дверь в детскую была приоткрыта. Что-то тяжёлое тут же ударило в голову, и он сбавил шаг. Страх подкидывал его грудь, снабжая все клетки ненужным адреналином.
На втором этаже он не чувствовал запахов крови, зато признал в доме чужака.
Дверь сама открылась, стоило ему потянуться к круглой ручке.
У окна стоял мужчина. Он держал на руках его дочь, и та улыбалась ему, дёргая незнакомца за длинный палец.
— Зачем же стоять в дверях, — заговорил чужак. — Милая, пора говорить папочке до свидания, теперь он нас не скоро увидит… — он обернулся на прощание, и Руки узнал в злодее Карлхайнца. В его серых глазах комната поплыла. Руки покачнулся и упёрся в косяк.
— Нет… Не трогай ребёнка… — из него вырвались речи прерывистые, и губы старого вампира изувечила улыбка. Ноги Руки потеряли былую силу и он скатился на пол, глядя на вампира, как смотрит на взрослого тихий ребёнок из-под стола.
«Не надо…» — в его горле стояли слёзы, поэтому говорить он больше не мог.
— Наш мир держится не на столпах меценатства, ему свойственна корысть. Прощай, Руки, — вампир испарился вместе с белокурой девочкой, а раздавленный хозяин, пришедший с войны, безутешно зарыдал, надорвав стены среди мёртвых тел, звуками своего отчаявшегося голоса.
***
Руки очнулся в постели весь мокрый. Кошмары не были такой уж редкостью в их семье, однако привыкнуть к ним — это не то же самое, что привыкнуть к полуденному чаю. Когда не в силах отбросить прошлое, забыть всё разом, такие сны уничтожают изнутри. Мир кажется сплошной ошибкой и рассадником зла. И если нет того, кто может взять за руку и сказать, что рассвет уже близко, то мир тускнеет в глазах такого несчастливого существа.
Юи ещё спала. Руки обтёр свой влажный лоб и, ожидая чего-то, устремил взор на запертую в каюту красно-коричневую дверь. Комори во сне что-то прошептала и сама себе тихо улыбнулась. Её нежный голос вытащил Руки из неприятных воспоминаний, и он окончательно проснулся.
«Спи…» — он желал прикоснуться к её рассыпавшимся на подушке кудрям, поцеловать милый лоб, но, побоявшись разбудить, передумал.
Руки покинул комнату, когда ещё не рассвело. Ему требовался свежий воздух. Ему и его тяжёлой из-за страхов голове.
Бояться — естественно, сказал бы любой, кто живёт, кто знал этот страх за близких людей. Терять кого-то всегда очень больно… Будь то раз или целая череда, всё зависит только от того, сломается, выдержит ли психика ежедневных стрессов и войн с самим собой.
Тяжёлые облака нависали над океаном. Ещё не рассвело, одни золотые блики говорили о том, что вот-вот пробудится нечто прекрасное, и свет прольётся на спокойную водную гладь. Руки оперся на поручни и тяжело задышал. Холодный, чуточку влажный и свежий воздух разносился по его телу, насыщая мозг кислородом, отчасти снимая незаслуженно полученный стресс.
Металлические поручни были влажными, а палуба зверски холодной. Тихий океан обещал поездку спокойной, но Руки повидал в ней столько будничных забот, что не мог дождаться выхода на берег.
— Руки… — он услышал взволнованный голос жены и обернулся. — Тебе плохо? Ещё так рано… — Юи подошла к нему, и тот незамедлительно её крепко обнял.
— Мне захотелось посмотреть на рассвет… — он пропустил её к поручням и прикрыл собой. Комори вышла в одной ночной рубашке и халате, тогда как Руки на скорую руку, будучи на автомате, оделся. — Сегодня мы высаживаемся на берег. Мы плыли пять дней, прибываем раньше почти на сутки. Океан позволил капитану выжать многое из этого судна.
— Почти два дня мы не разговаривали друг с другом, остальное время мы провели в каюте. Все думали, что ты болен, — мягко улыбнулась она, всматриваясь в поднимающиеся из-за горизонта солнце. Корма, в отличие от носовой части корабля, имела вид обрезанный, кроме того, если наклониться, то можно было увидеть винты, именно они тревожили воду, толкая огромное судно к берегам, о которых Руки пока ни разу не обмолвился.
— Юма приходил несколько раз… Ты правильно сделала, когда сказала о болезни. Пусть думают о похмелье. После той порции бурбона болеть можно дня три-четыре не меньше.
— Я думала о том, что хочу побыть с тобой наедине. Ты пил со мной чай, читал книги… — Юи закрыла глаза и окутала себя руками любимого мужа. — Я счастлива, вспоминая это… — Руки, мы же скоро доберёмся до порта… Скажи, куда плывёт этот корабль?
— В Нью-Йорк, — ответил он. — Я везу тебя в Соединённые Штаты Америки.
— Этот город… Я всегда считала его опасным, — Юи прижалась к мужу так, если бы спряталась.
— Не со мной, — он остался доволен. — Я покажу тебе город. Ты прокатишься со мной на двухэтажном автобусе по Пятой авеню. Сфотографируешься у неизвестного фотографа и увидишь торговцев повседневных мелочей. Я отвезу тебя на игру в теннис и обязательно покажу Статую Свободы. Её уже должны были открыть для посетителей. Сходишь со мной на пляж и посетишь вело-клуб. Скачки и авторалли… А потом, мы пересечём Атлантический океан и перед нами откроется: Англия, Германия, Франция… Пока у нас есть время, я покажу тебя этот мир.
— Руки, у нас очень много времени, не обязательно так спешить… — Юи развернулась к нему и прикоснулась к его бледным щекам. Он не смотрел ей в глаза, потому как в отличие от неё, видел всё наперёд.
— Сейчас 1886 год… Летом 1894 начнётся Японо-китайская война. Зимой 1904 — Русско-японская война. В августе 1914 Англия попросит помощи… Начнётся Первая мировая война. Япония выступит на стороне Антанты… Ты выбрала не такое простое время, было куда проще остаться в мире, где ты родилась. Здесь же нам будут даны одни передышки…
— У нас впереди ещё целых восемь лет, потом ещё девять и ещё… — постаралась найти Юи каплю хорошего в их положении.
— Для того, кто не может умереть от обычной смерти, восемь лет — это ничто, — Руки накрыл её кисть своей и поцеловал в ладонь. — Ничего… Это не будет продолжаться вечно. И пока есть время, я хочу успеть провести это мирное время с тобой… Только с тобой… — он положил свою руку к ней на живот и продолжил внимательно на него смотреть. Последние три дня он не задумывался о том, хочет снова стать отцом или нет, это решение пришло этим утром.
— Может быть, год или два, но ведь потом мы сможем подумать о… — Юи хотела сказать, что мысль о детях не покинула её, а вот Руки этого слова и слышать не хотел.
— Нет! — перебил он. — Не уверен, что этого хочу… — его голос показался Комори потерянным, и она пожалела его.
«Я могу понять его страх, — Юи запустила пальцы в его пепельные волосы и, немного наклонив его голову, поцеловала в макушку. — Сама немного боюсь. Но отец больше не придёт… Я чувствую это. Мы свободны… И я не совсем уверена в том, что ничего не произошло… Мы три дня провели вместе. Столько всего произошло, что теперь я не могу дать чёткого ответа. Сегодня Руки ищет утешения, а завтра он, может быть, передумает. Я буду верить в это», — она оставила в душе место для надежды и понимающе улыбнулась мужу.
— Ты босая… — Руки заметил её мнущиеся маленькие ножки и слегка отодвинувшись, укоризненно посмотрел.
— Было бы странно заболеть… — Юи тихо посмеялась, а он ответом на это взял её на руки. — Мне неловко… На нас могут смотреть… — она покрутила головой. Пассажиры отдыхали, а вот персонал или страдающие бессонницей, могли их заметить.
— Какое мне до них дело?! — он постоял так недолго, после чего пошёл вместе с Юи в каюту. — У меня есть только ты…