Страница 217 из 225
— В этом утре нет ничего доброго, — хладнокровно сказал он и обхватил пальцами точёный подбородок блондинки, заставляя смотреть на него. — Как самочувствие? — покрутил вампир её голову, оглядывая синяки на шее и пустоту в глазах кузины. — Тошнит? Голова кружится? — спрашивал Карла весьма холодно, но так он проявлял свою заботу. Шин лежал в соседней комнате, а тут ещё и с этим телом возиться.
— Нет, — удивилась Комори. — С чего бы?
— Ты ночью потеряла сознание, — сообщил он и Юи побелела от услышанного. — Ты ничего не помнишь? — Карла строго посмотрел и призадумался. Он не трогал её воспоминаний, Шин был не в том состоянии. А, значит, следовало, выяснить с какого именно момента обрываются её воспоминания. — Что ты помнишь последним?
— Помню, как ты взял мою кровь, и что-то зашумело, а дальше всё обрывается… — ответила Юи и схватилась за голову. С того момента и, правда, всё было даже никак в тумане, а словно чёрная пропасть, где не видно и дна.
«Вот, значит, как…» — призадумался Карла о причине её провалов в памяти, не замечая, что Комори тоже додумывает вероятность своего плохого самочувствия, но их версии несколько расходились.
«А может быть, и правда беременна?» — подумала Юи. Она в последнее время зачастила падать в обмороки, да и какое-то странное чувство покоя, которое на неё временами находило — больше свойственно будущим матерям, чем двоюродным сёстрам. Блондинка так усердно думала, забывая о том, что основатели могут слышать все её капания в самой себе, что Карла не выдержал.
— Это исключено! — заявил Тсукинами и слегка повысил голос. — Думаешь, ты можешь смешивать нашу кровь с подобной грязью? — бездушно спросил он и сверкнул своими золотыми глазами. Холод пробежал по телу Комори, а в голове потемнело от мрака, что временами исходил от старшего брата. Он был достаточно сдержан какое-то время, но за одну ночь навалилось столько, что каждая мелочь его раздражала.
Юи так и сидела на полу, боясь подняться или хотя бы отвести взгляд от холодного взгляда старшего брата.
Карла мучил апатичностью своего внешнего вида ещё секунд десять, после чего приподнял правую ногу, и ступня вампира в белых таби оказалась на груди Юи. Основатель отпихнул Комори, и она не лучше бездушной куклы повалилась на пол.
Блондинка распласталась на серых татами и как опьянённая смотрела в потолок.
Вскоре вампир навис над ней и вместо деревянных балок она увидела золотые глаза основателя и серебряные волосы, что спадали с его плеч.
— Ты даже ответить мне не можешь, — в той же бесчувственной манере сказал он и приподнял девушку за красные оби. Юи выгнулась дугой не в силах поднять затуманенной головы. — Потому что кровь основателей, что течёт в твоих жилах, говорит сама за себя, — объяснил Карла и развязал тугой пояс юкаты, опуская блондинку на колючие травяные полы. — Теперь, когда ты очистилась, она взывает к тебе, — говорил Тсукинами, продолжая освобождать девушку от хлопковой розовой юкаты, где алели пышные пионы и гортензии.
Карла распахнул одежды Юи и несколько разозлился. Даже тут блондинка умудрилась его обмануть. Нет, чтобы воспользоваться лёгкой хлопковой рубахой, которая была так приятна к телу в летнюю жару, так она нацепила привычное для европейского уклада бельё и молча дрожала.
Основатель развёл руки Комори в стороны, позволяя лежать на помявшейся под их телами юкате и коснулся холодными пальцами плоского живота Юи. Девушка вздрогнула и скорее закрыла глаза. Она и правда не могла шевелиться, что-то внутри неё приказывало подчиняться.
Вчерашние мысли о продолжении рода вновь ударили в голову вампира, но в отличие от Шина, он прекрасно контролировал себя и сейчас у него были другие планы.
Комори поджала пальцы даже на ногах, когда Карла склонился над её животом и приложил к её тёплому телу своё лицо.
— Нет в тебе никого, — вдруг заявил он и отступил. Вампир присел рядом на колени, ожидая, что блондинка соизволит встать и запахнуть юкату. — Как и ожидалось, сейчас в тебе живёт только глупость. Больше не тревожь меня вспышками беспричинной паники, — строго сказал Карла и, подождав, когда Юи подберёт всю одежду, подтащил обратно к себе. — Повернись! — приказал он, помогая девушке с поясом. Тсукинами затянул у Комори на талии тугой бант и развернул девушку обратно к себе. — Теперь ты понимаешь, что принадлежишь только нашей семье?
Юи вновь увидела это выражение лица, на котором читалось, что он не потерпит споров и уклонов от своих обязательств.
— Но я хотела бы стать и частью другой… — тихонько возразила она, смея после весьма поучительного урока покорности выказать своё мнение.
— Моего благословения даже не жди, — не смягчался Карла в этом вопросе, хотя сам не воспользовался слабостью девушки. — Шину ночью нездоровилось, — вдруг сообщил он, прежде чем подняться с татами. — Сделай ему чая, если надумаешь навестить. Но не докучай своими глупыми мыслями, а если твоя анемия даст ещё о себе знать, то мы тут же вернёмся домой. Поживёшь в нашем поместье, — сообщил Карла о своём решении и оставил девушку в лёгкой растерянности наедине со своей глупостью.
***
Шин шёл на поправку в соседней комнате, ночка у него выдалась адской. Когда он услышал посторонние шаги на территории их сада, то сразу понял, кого ветром надуло, но не ожидал, что старый союзник окажется настолько обозлённым.
Клинок в спину — подлая месть, но среди вампиров благородство и не было в чести, поэтому чего было ожидать от эгоистичного принца.
Сейчас Тсукинами лежал на своём цветном футоне с перебинтованной грудной клеткой и в полудрёме ожидал посетителей.
Ночью Карла позаботился о нём. Рана была не смертельной, для основателя скорее царапина, но этот яд, что томился в венах их семьи, уничтожал всё.
— Проснулся, — вполне спокойно, но хладнокровно сказал Карла у самого входа в комнату младшего брата. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он и присел возле футона Шина.
— А ты кол проглоти, тогда поймёшь мои чувства… — прохрипел рыжеволосый вампир. Он попытался прокашляться, но тут же понял, что это была плохая идея, и скорее зажмурил свой единственный глаз.
— Остришь, — несколько пренебрежительно усмехнулся Карла, не упуская ни единого движения младшего брата. — Значит, идёшь на поправку.
— Ты мне лучше скажи… — выдавил из себя Шин и зажмурился от боли, что засела в его груди. — Чёрт, мне словно наковальню на грудь уронили! — пожаловался Тсукинами, но продолжил. — Тебе удалось прикончить этого клопа? — спросил он серьёзно, ведь кроме обиды за лишнюю дырку была ещё и давняя история.
— Нет, — ответил Карла. — Но вони от него было много… — подумал вампир о последствиях этой встречи и тут же вспомнил, что и сам подустал. — Послушай, девушка ничего не помнит о сегодняшней ночи. Говорить о своей ране или нет — это твоё дело, но об этом парне я попросил бы тебя умолчать.
— Да нужно оно мне?! — обиделся Шин.
— Надеюсь, что нет, — сказал Карла и строго посмотрел на младшего брата. — Ночью она напугалась, и у неё случился эмоциональный всплеск. В результате она всадила в этого паразита мои ножницы. Сейчас она даже не помнит, как это сделала. Всему виной аффект, но это не значит, что ей следует знать всё.
— Я ничего ей не скажу, — злобно сказал Шин. — Я не хочу, чтобы эти полукровки или Сакамаки узнали о том, что из темницы нас вытащил этот мелкий внебрачный сынуля Карлханца. Только подумаю, что мы обещали ему отомстить, так злость подступает к горлу.
— Вот и не нужно. Мне тоже не доставит удовольствия смотреть на их недовольные лица, — согласился Карла. — Он отстанет от нас, как только вернёмся в Токио, да и, возможно, уже сейчас потерял к нам интерес. Он избалованный мальчишка, пусть возвращается к себе и кусает локти там, а мы восстановим величие нашей семьи здесь.
— Но всё же мы обманули его… — задумался Шин.
— Похоже, у тебя жар, коль ты бредишь, — нахмурился Карла. — Мы хотели отомстить Карлханцу, но никогда не собирались уничтожать всех вампиров. Это была всего лишь маленькая военная хитрость с тем, чтобы заполучить свободу. — Честь, правда и сострадание — добродетели, о которых нам, вампирам, не следует даже мечтать. Наш мир не для слабых — это привилегия людей, — сказал старший Тсукинами и поднялся со своих согнутых колен. — Я оставлю тебя ненадолго… — сообщил ему брат, слыша, что на кухне копошится Комори и заваривает для больного чай.