Страница 189 из 225
— Аято, отпусти стервочку, отец благоволит ей, это добром не кончится, — отступился Райто, пытаясь вразумить и брата.
— Когда этот старый развратник переступит порог, нас здесь уже не будет, — гаркнул он, не отступая от намеченных целей наказать Юи за дерзость.
— Поздно, он уже здесь, — сказал Шу, отбирая Комори как вещь, воспользовавшись моментом. — Сиди тихо, — посоветовал он в таком тоне, как если бы отдавал приказ.
— Шу… — захлопала длинными ресницами блондинка, не успевая среагировать на похолодевшего до полного безразличия Сакамаки, решая слушаться, пока остальные толкались не в силах так быстро унять негодование.
— Как дети малые, — улыбнулся Того, не спеша обходя свои владения, направляясь в старую часовню, прислушиваясь к каждому шороху. — Сколько лет прошло, а они не меняются, — покачал головой он, прикрывая глаза. — Руки, и ты с братьями здесь, думаешь напасть на меня из засады? Какой глупенький, — чуть слышно посмеялся вампир, не упуская из виду никого и ничего. — Время пришло, твоё время пришло, Юи, — засверкал золотыми глазами всемогущий, как небо и земля владыка, наполняя воздух скованным запахом испарений, предвещая грозу, продолжая питать небесное тело кровавым пламенем.
***
Дождь, тихими холодными каплями окрашивал старое окно, смывая пыль и грязь, накопившуюся в уголках потрескавшейся рамы, просачиваясь в тусклое церковное помещение, где деревянные лавки заросли паутиной, высокие колонны, подпирающие полог потолков, потрескались от беспощадного времени, канделябры окислились, покрываясь белым налётом, давно позабыв, что такое тепло плавящегося воска, алтарь для подношений рассыпался, исполняя бесстрашную волю господ, а лика святые почернели, как и души их покровителей, превращаясь в зловещую пустошь, где когда-то цвели райские сады.
Сырость, сквозь зловещие постукивания капель воды и свет, исходивший от кровавой луны, навевал ужас на Юи, заставляя вздрагивать от каждого шага, слышащегося в темноте, оттеняясь ярким эхом от мраморных стен, на которых местами ещё горели, увенчанные литыми узорами бра.
— Проявите уважение, — скомандовал Рейджи, видя, как Аято пыхтит, и того гляди схватит Комори и выпрыгнет в окно, а Райто подшучивая над ним, пытается остановить, переводя всё в шутку, пока Шу бесстрастно восседает на лавке, накрытой тёмно-синим бархатом, словно это и есть его трон и именно к этому он готовился всю жизнь. — Субару, и ты тоже, — поправил очки брюнет, давно зная о присутствии младшего брата, который лежал за развалинами старого алтаря, не упуская ни единого слова, продолжая преследовать Юи как тень.
— Рейджи, — послышался спокойный, доброжелательный голос Того, — в этом нет нужды, — улыбнулся один из древнейших вампиров ныне живущих в этом мире.
— Отец, — склонил голову брюнет, не смея противиться его воле, в мыслях прокручивая всё, что узнал за последнее время, подозревая, что его приход мог быть связан с обнаружением пропажи в столе, но портрет давно в лапах основателей и вернуть его означало добровольно положить голову на плаху, в общем, он этого и ожидал, когда сознательно шёл в кабинет отца и своего владыки.
«Отец…» — распахнула глаза Юи, вжавшись в деревянную скамью насколько это было возможно. «Он мой отец…» — вспомнила она слова Руки, не в силах дышать, зажимая широкую повязку из бинтов на шее, ощущая, как горят раны оставленные Аято. «Как я должна обращаться к нему? Как смотреть ему в глаза? И что я чувствую к нему? Да и чувствую ли что-то вообще? Он убил маму, бросил меня, заставил проникнуться симпатией к собственным братьям, чуть не выдал замуж за одного из них… У меня такое чувство, что ещё чуть-чуть и я возненавижу его», — затряслась Комори, продолжая смотреть вампиру прямо в золотые глаза, забывая, что просто думая, она делает тоже самое если бы сказала всё это вслух.
— Эй, ты чего? — ткнул её пальцем Шу, ощутив, что к его груди прижимается чьё-то плечо в поисках защиты. — Юи, что произошло? — серьёзно спросил блондин, замечая дрожащие сквозь слёзы веки, не желающие смыкаться даже на секунду, боясь упустить этого монстра из вида.
«Почему он смотрит на меня с таким сожалением? Я не выдержу этого взгляда, пожалуйста, не смотри!» — опустила голову она, когда Сакамаки не выдержал нависшего молчания и развернул её к себе.
— Что же ты молчишь, Юи? — хитро спросил Того, присаживаясь напротив, оставляя между ними расстояние не больше чем в полметра. — Скажи ему правду, ты же всё знаешь, — улыбнулся он, ввергая всех в шок.
— Чего ты мелешь? — проревел Аято, наплевав на рамки приличия, поведение и возможные последствия. — Ты заявился даже толком не предупредив! Несёшь какую-то очередную чушь — Адам, Ева… бред сивой кобылы! Катись домой к своим гостям — пей, ешь, а нас не впутывай!
— Я не должен предупреждать о том, что хочу навестить своих детей, тем более это мой дом, — улыбнулся Карлхайнц, ни капли не обижаясь на вспыльчивого ребёнка.
— Хорошо, — усмехнулся Аято, просовывая меч в ножны, широкими шагами направляясь к Юи. — Блинчик, мы уходим, — заявил он, хватая Комори за руку. — Ты не его ребёнок, а я отказываюсь им быть. К чёрту все эти королевские рауты, надоело, — пробурчал рыжеволосый, продолжая тянуть упирающуюся всеми силами блондинку.
— И что же ты будешь делать теперь? — прищурился Того, не спуская глаз с девушки, которая фибрами ощущала этот холодный золотой взгляд.
— Аято, отпусти! — выкрикнула она, почти переходя на писк, заставляя того отшатнуться назад. — Я не знаю чего им сказать, — прошептала Юи, слегка пошатываясь, словно ветер гнул её как маленький прут, подчиняя своим воздушным потокам. — Не знаю, как относиться к вам, ведь я не считаю вас хорошим отцом, — призналась она, не поднимая бегающих алых глаз, желая смотреть куда угодно, но только не на эти поникшие, ничего не понимающие, а порой и безразличные лица братьев и уж тем более на самодовольное выражение лица родного отца. — Единственное чего я сейчас хочу, это оказаться подальше отсюда с Руки, Коу, Юмой и Азусой, мне нет дела чистокровные они или обращённые вампиры, они стали моей семьёй. И когда эта ночь закончится, я намерена отыскать их, — заявила Комори, смелея на глазах, желая защищать тех, кого она любила.
— Ты чего городишь, блинчик? — захлопал глазами Аято, с трудом начиная говорить, ведь она посмела обвинить самого сильного вампира за последние века в том, что он плохой родитель, да ещё выразить свои желания так смело.
— Мы не маленькие и не нуждаемся в твоей защите! — выкрикнул Канато, чуть не бросаясь на бедную, испуганную девушку.
— Вот как, — усмехнулся Того, не воспринимая девичьи грёзы всерьёз. — А что если эта ночь никогда не закончится? — ещё больше повеселел вампир, намекая, что всё будет только так, как позволит именно он.
— Так это твоих рук дело, отец, — заговорил Рейджи. — Затмение, фамильяры — это всё ты! — понял он, стараясь прикрыть младших от беды.
— Тебе понравилось представление? — заулыбался Карлхайнц, забрасывая ногу на ногу, не думая о таких мелочах, как беспорядок, наслаждаясь этим моментом. — Признаться, я подустал, — вздохнул он, потирая свой бледный лоб. — Тяжело столь долго приостанавливать время, а уж возвращать его вспять не для слабонервных, но это того стоило. — А вот шоу с вашими фамильярами никто не планировал, скорее у одного из них проснулась совесть и вместо того, чтобы привести эту девушку в мой дом, он решил спрятать её, пришлось остановить его. Ваш фамильяр был безукоризненным слугой, сделал всё как велели. Но беда в том, что он мог податься на её женские чары и, подумав, я решил, что проще избавиться от них, всё же они обычные слуги, — развёл руками вампир, не отрицая, что один щелчок пальцев и горы раздвинутся перед ним.
— Да какие женские чары есть у этой плоскодонки? — разозлился Аято, начиная ревновать к отцу, ведь он хотел выкрасть её для себя.
— Ты даже не представляешь какие, — восхищённо произнёс Того, сверля Юи и Шу взглядом, оставаясь пока всем доволен. — Такие чары, что она смогла выкрасть мою правую руку, — усмехнулся Карлхайнц. — Никогда бы не подумал, что ты меня посмеешь предать, Руки, — неодобрительно проговорил владыка, глядя в высокий полог потолков, слыша, как где-то на крыше под дождём затаились четверо вампиров, которых он отобрал, обратил и вырастил.