Страница 19 из 23
Старик покачал головой.
– Посмотри на бедную девочку. Крис уже сквозь землю готова провалиться от наших разговоров! Она могла бы быть твоей внучкой, если бы в жизни ты принимала более разумные решения!
София фыркнула и отвернулась к окну.
– Ну, нет… Я ни о чем не жалею. А что касается внуков… Я, пожалуй, лучше усыновлю четверых всадников Апокалипсиса. Благо судя по всему, – она кивнула на экран, – ждать их осталось недолго.
***
Бревна дома помнили многое. Крепкого бородача с женой и маленьким сынишкой, тихие колыбельные, скрип медленно вращающихся колес и гудение тросов, несущих над бездной коробочку с людьми. Вечерние песни охотников, тепло огня и укусы искр, вкус пролитого чая. Щетинистые царапины медвежьих когтей. Колкие куски разбитого окна. Звук выстрелов. Жар темной звериной крови, впитавшейся в половицы. Это было давно, очень давно. Долгое время раздавался лишь шум ветра, качающего вековые ели, да топот копыт горных коз. Разноцветные вьюны заплетали крышу весну за весной, и раз за разом опадали сухими нитями под тяжестью первых снегопадов.
Затем дверные петли снова заскрипели. Человек принес с собой каменную пыль и одиночество. Он уходил с приходом снегов и возвращался после того, как сходила последняя лавина.
Теперь он пришел не один. С ним была девочка. Совсем такая, как маленький сын смотрителя, много лет назад вырезавший на дверном косяке свое имя. Девочка пускала зеркальцем солнечные зайчики, сидя на пороге, роняла на темные доски крошки хлеба, проходя по комнате с бутербродом, рисовала карандашом картинки на беленом боку глиняной печи. Дрожала, лежа с фонариком в зеленом спальном мешке.
Однажды утром все закончилось. Стены могли отразить громкий голос, но шепот страха и ярости въедался в них, как кровь. Человек сгреб вещи в сумку, отрывисто сказал что-то, указав на дверь. Девочка медленно встала и вышла за порог, опустив голову. Тени скрылись за поворотом. Распахнутая дверь медленно качалась. На порог легли распрямившиеся стебли травы. Заблудившаяся стрекоза влетела в сумеречную комнату. Мышь, почуявшая крошки, высунула чуткий нос из норы. Граница нарушена, и теперь земля заберет дом себе. Что ж, он был готов.
– Это все гнилые гены твоей матери, – прошипел Том, ведя машину по крутой горной дороге. – У нас в роду не случалось уродов… Боже, что же это, что это такое?!
Он всхлипнул и крутанул руль. Эбби, молча съежившуюся на соседнем сидении, мотнуло, на шее зажглась полоса от ремня безопасности. Из под колес грузовика вниз полетели камешки. За окнами проносилась лесистая шея горы, окруженная огромными бусинами валунов. Том вытащил из кармана мобильник и лихорадочно набрал номер, раздался ровный голос автомата.
– Твою мать!
Том швырнул телефон и закусил губы. Эбби протянула руку к ладони отца на рычаге переключения передач, он брезгливо отдернул пальцы.
– Куда мы едем, папа?
Голос девочки был едва слышен из за шума мотора.
– За вещами, – не глядя на нее, бросил Том. – Мы уедем очень далеко. Нам теперь всю жизнь придется скрываться!
Голос сорвался, он в отчаянии ударил ладонями по рулю, – Господи, за что, за что мне это?!
Машина резко затормозила у знакомого крыльца, по крыше хлестнули длинные березовые плети.
– Сиди здесь! – рявкнул Стюарт и, хлопнув дверью, взбежал по ступенькам.
Свет пробивался сквозь плотную ткань темно-синих штор спальни. Том стащил со шкафа пыльный чемодан и стал набивать вещами с полок. На пол упал старый транзистор, от удара он включился, комната наполнилась звуками музыки. Том, зарычав, схватил радио и ткнув в кнопку, швырнул на кровать. Мелодия заиграла снова.
– Да чтоб тебя…
Внезапно приемник взлетел и беззвучно распавшись на мелкие детали, завис в синеватом воздухе.
– Чертовщина… Эбби! Это ты?! Прекрати сейчас же! – Том сжал голову руками.
Но Эбби была далеко, в машине. Тому пришла в голову ужасающая, безумная мысль. Стюарт протянул руку. Блестящие части послушно последовали за дрожащей ладонью. Разобранное радио легло на клетчатое покрывало кровати правильным концентрическим узором.
Стюарт взглянул на руки так, будто они больше не принадлежали ему.
– Этого не может быть… Нет, только не я…
Схватившись за металлическую спинку кровати, Стюарт с трудом удержался на ногах. Потом вышел в гостиную, снял со стены ружье и достал с полки коробку с патронами. Выбрал один и не торопясь загнал в ствол. Щелчок. Бесстрастный блик металла на мгновение отразился в глазах, Том вернулся в спальню и тщательно запер дверь.
***
В кабине грузовика было душно, солнце поднялось высоко. Эбби отстегнула ремень и спрыгнула на землю. Над рощицей поднималась голубая крыша дома Дины. Девочка прерывисто вздохнула, и сделала несколько шагов в ту сторону, опасливо оглядываясь на темные окна усадьбы Стюартов. На середине пути Эбби догнал грохот выстрела, она вздрогнула и побежала со всех ног.
– Мама! Мама! Мамочка!
Знакомая дверь распахнулась, и Дина подхватила Эбби на руки.
***
– Агент Фернандес! Знаете, зачем вы здесь?
Голос начальника отдела Николсона звучал преувеличенно мягко, как горловое мяуканье барса перед прыжком. Он вышел из-за стола и достал пульт от телевизора из-под вороха бумаг.
“… Стычка двух конкурирующих группировок в Санто-Доминго привела к потерям среди мирного населения, правительство Эквадора выражает соболезнования жителям города, потерявшим родных. Четыре миллиона долларов выделено властями на выплату компенсаций семьям погибших и восстановление зданий, министр внутренних дел заверил наших представителей, что все виновные в трагедии будут наказаны по всей строгости…”
– Это дерьмо идет по всем новостным каналам, – рявкнул Николсон, отключил звук и швырнул пульт в стену, – а виновник стоит здесь, передо мной!
Луис Фернандес сдержал улыбку. Адреналин всегда вызывал в нем всплеск веселья, Луис прекрасно умел обращать это себе на пользу, но сейчас был явно не тот случай.
Николсон вернулся на место, и уперся руками в стол, гневно воззрившись на стоявшего перед ним Фернандеса.
– Тебе доверили задание, Луи, – прошипел он, – важнейшее задание. Ты сам ползал здесь на коленях и умолял меня послать тебя к черту в пасть, лишь бы показать, на что ты способен. И каков итог?!
– Невозможно предусмотреть все, – ровно проговорил Луис.
– Дьявольщина! Полгорода в руинах, весь мир теперь считает нас набитыми дураками, мне пришлось вынести получасовой разговор с президентом, и ты смеешь говорить мне о невозможном?!
Луис стиснул зубы и уставился в точку на стене за головой Николсона, справляясь с поднимающейся волной ярости.
– Вы взяли почти всю верхушку обоих картелей и перехватили крупнейшую партию героина за последние десять лет.
– Полагаешь, это исключительно твоя заслуга?! В Эквадоре работали под прикрытием десятки человек. То, о чем ты говоришь, произошло скорее не благодаря тебе, а вопреки! Тебя, черт возьми, послали провести переговоры, а не устраивать гражданскую войну!
Николсон утер рот ладонью и плюхнулся в кресло. Отдышавшись, продолжил уже спокойно:
– Я отстраняю тебя от дел.
Кровь отхлынула от лица Луиса.
Глядя ему в глаза, Николсон закончил:
– Пока все не уляжется, возьмешь отпуск за свой счет. В Эквадор ты больше не вернешься, а остальное… Посмотрим. Можете идти, агент Фернандес.
За стеклянными стенами кабинета толпились сотрудники. Встретив взгляд Луиса, выходящего из дверей, они шарахнулись в стороны и умолкли. Он прошел между ними, как по коридору, и, хлопнув дверью аварийного выхода, спустился по лестнице.
Коллеги за глаза окрестили Луиса Фернандеса Луи за любовь к дорогим вещам и французской литературе, которую тот читал в оригинале. Узнав о прозвище, Луис отрастил себе эспаньолку и отпустил волосы. Зубоскалы так и не поняли, было ли это знаком принятия клички или насмешкой.
В людях, впервые столкнувшихся с Луи, он вызывал восхищение. В тех, кто знал его чуть лучше – острую неприязнь, граничащую с ненавистью. Некоторые рассуждали о том, были ли эти две стороны Луиса лишь масками, прикрывающими третье, настоящее лицо.