Это внутри

Свет отражался от известняковых россыпей, как от снега, глаза напрягались даже в темных очках. В сторону уходила едва заметная тропа, скрытая валунами. До этой точки добралась вчера первая разведгруппа. Тайлер ступил в тень камня, внимательно оглядывая землю, и подал знак остальным следовать за собой. Местность поднималась в гору, склон был усыпан каменной крошкой, из земли торчали пучки резко пахнущего тимьяна. Хупер остановился и присел, разглядывая два плоских камешка, лежавшие у ног. Под ними виднелась полукруглая грань мины-ловушки. Отряд сгрудился за спиной командира.

– Кто бы не оставил здесь этот сюрприз, он не слишком старался, – заключил Тайлер, и поднялся, окидывая взглядом путь наверх. – Джим, – обратился он к новичку, – отметь мину, и давай вперед, курс на дерево на два часа. Обойдемся без ищеек, здесь достаточно просто смотреть под ноги.

Крэйн кивнул и, вытащив отметки-флажки, осторожно двинулся по склону. Бойцы шли за ними след в след, внимательно оглядывая окрестные холмы. Сзади раздался сдерживаемый смех. Тайлер обернулся и увидел, что один из флажков стоит в тени куста, отмечая птичье гнездо с пестрыми яйцами. Он резко поднял руку, призывая отряд к тишине.

"Позже разберемся, что новичок имел в виду".

Дойдя до сухого корявого ствола, Тайлер лег и пополз вперед, в колючие заросли, покрывавшие верхушку холма. За ним последовал помощник, Грег Полянски, крупный желтозубый бородач по кличке Медведь. Он цокнул языком, разглядывая долину в прицел винтовки.

– Чисто.

Тайлер передал ему бинокль.

– Видишь ущелье? Стоит наведаться туда.

– Командир…

Громкий шепот раздался сзади. Колючие ветки мешали Тайлеру обернуться, он протянул руку назад и сделал Джиму знак приблизиться.

– Командир, здесь уже месяца четыре не было людей.

– Откуда такая уверенность?

– То гнездо… Это ланнер, пустынный сокол. Видите ли, я увлекаюсь зоологией. Ланнеры гнездятся на земле, если не находят подходящего места на высотах, и…

– Ближе к делу, Крэйн.

– Виноват. Самка ланнера никогда не совьет гнезда в опасном месте. Отряд спугнул ее с кладки. Мы здесь первые гости за долгое время.

***

Брезентовая стенка натянулась пузырем и дрожала под порывами горячего ветра, гудящего снаружи. Тайлер сделал обжигающий глоток из маленькой резной чашки и поморщился. Если бы лед обладал свойствами кофе… Голова трещала после многочасового сидения над картами и тяжелыми листами распечаток аэрофотосъемки. Командующие уже расходились по казармам, голоса смывало ветром, стоило выйти из прохладного шатра под темное жаркое небо. Толстые трубы кондиционера натужно гудели под потолком. Тай потянулся, встал, разминая затекшую спину, и, подняв тонкую ткань шарфа до глаз, вышел в бурю. Стена ветра ударила, как таран. Потоки раскаленного воздуха обжигали руки, словно он сунул их в печь. В свете фонарей виднелись серпообразные волны песка, проносящиеся над базой. Тайлер ускорил шаг и укрылся от ветра за стеной склада.

Спать не хотелось. Хотелось лечь и лежать, глядя на небо, желательно на тихом горном лугу, подальше отсюда. И чтобы над ухом пели сверчки.

Подойдя к шатру, он заметил Джима, укрывшегося за стенкой. Огонек цигарки вспыхивал на ветру. Хупер уселся рядом, Крэйн молча протянул ему самокрутку. Затянувшись, Тай прислонился к брезенту, закрыв глаза.

– На курсе курить было нельзя… Там и пристрастился, – хмыкнул Джим.

Хупер выдохнул ароматный дым.

– Так ты натуралист, значит? Толстые книги, лупа, сачок, и все такое?

– Вроде того, – улыбнулся Крэйн, – Я любитель, но хотел бы стать профи. Зоология – моя жизнь.

Тайлер поднял брови.

– Как же тебя сюда занесло?

– Это долгая история, – Джим затянулся в последний раз и, потушив бычок, сунул в карман, – сначала хотел заработать себе на учебу, потом схватил пулю, вылез вперед, как дурак, – хмыкнул он, помолчал и продолжил: – Медаль медалью, но рука до сих пор ноет на грозу. Заболела мать, сестре предложили заложить дом, чтобы оплатить лечение. Я подписал контракт, ну и понеслось…

Он развел руками.

– Может, эта заваруха продлится недолго, через год-два вернусь, и поступлю в универ…

Тайлер усмехнулся.

– Все мы сначала так думаем… Вот только нет ничего более постоянного, чем временное.

– Крылатая фраза, – вздохнул Джим.

– Правда? Только что придумал, – отозвался Тай, и, помолчав, спросил: – Зачем ты отметил гнездо?

Крэйн смущенно улыбнулся.

– Мы спугнули мать, но она все же может вернуться и высидеть птенцов. Для нас это шаг в сторону, а для пустыни – еще четыре молодых сокола. Если бы не был уверен, не рискнул бы, – поспешно добавил он.

Хупер покачал головой.

– В следующий раз давай без отсебятины.

Он встал и взглянул на небо.

– Иди спать, к рассвету буря утихнет, и выдвинемся.

Джим скрылся за брезентовым пологом.

После смерти отца у Тайлера не осталось никого. На свете не было места ближе к понятию «дом», чем этот выгоревший на солнце шатер. Изнутри доносился мерный храп восьми человек. Грег – весельчак, знающий наизусть все приемы рестлинга, Али, прячущий журналы Burda** под матрас. Беннет, отмечающий своих девушек в блокноте по шкале от одного до десяти, Лео, грезящий о том, как унаследует отцовское ранчо. Карл, верный семьянин и отец троих дочерей, Майк Стил и Майк Роллсон, двое задир, вечно спорящих, кто лучше жарит барбекю и чье дуло длиннее, Джим Крэйн, безошибочно различающий птиц по силуэту полета.

Его команда.

Тайлер вышел из закутка и встал спиной к ветру. Горячий воздух срезал с него слой за слоем. Что останется в конце? Тай посмотрел на руки, темные от солнечных ожогов. За свою жизнь он освоил лишь искусство убивать.

***

Поиски продолжались, отряды прочесывали бесконечные каменные лабиринты пустыни, проводили холодные ночи под небом, возвращались за новыми данными и снова выходили в неизвестность. Джим Крэйн постепенно завоевал сердца членов команды, и если раньше любопытство к каждому встреченному животному или птице вызывало бесконечный поток насмешек, то теперь они с интересом ждали его замечаний, унылая пустошь вдруг наполнилась жизнью и красотой, ранее скрытой от глаз. Карл нашел старый микроскоп среди инвентаря заброшенной больницы и принес на базу. Джим только что не прыгал до потолка, и в тот же вечер уже показывал, почему пауки не являются насекомыми на примере двух пойманных за палаткой экземпляров.

Посиделки с Крэйном после заката стали традицией. В один из таких вечеров он рассказал Тайлеру, что сестра, отчаявшись дождаться, пока Джим обзаведется девушкой, решила познакомить его со своей подругой – физиком. В следующем месяце в увольнении он должен был встретиться с ней.

– Свидание вслепую? – ухмыльнулся Тай.

– Ну, не совсем, – смущенно потупился Джим, – на прошлой неделе, когда мы заезжали на центральную базу, я заскочил в интернет-кафе и нашел ее профиль в Фейсбуке.

– И как, симпатичная?

– Очень, – вздохнул Крэйн.

***

Темно-серая лента ручья струилась по камням. Сверху вода выглядела полосой серого песка, мутная гладь не отражала солнце, старые границы русел змеились вокруг, накладываясь одна на другую, словно следы неуверенной руки резчика. Ломаный хребет скалистой гряды прикрыл пятерых солдат от утреннего солнца. Тайлер внимательно оглядел берег.

– Нет свежих троп к водопою.

– Только старые верблюжьи какашки, – подтвердил Грег, и поддел ногой ворох сухих катышков.

Джим подошел и подняв один из них, смял в пальцах. Медведь фыркнул. Крэйн не обратил на него внимания, внимательно разглядывая находку.

– Это не верблюжий помет. Это лошади. Вряд ли здесь водятся мустанги…

Тайлер нахмурился. Солдаты переглянулись и заняли оборонную позицию, обшаривая

взглядами русло.

– Пума-Браво, это Пума-Альфа, прием. Подходите, думаю, мы нашли кое-что, – и он назвал координаты.

Через некоторое время с противоположной стороны ущелья спустились остальные члены отряда.