Страница 12 из 27
– Мама, роди меня обратно, – чуть задыхаясь, сказал Курт.
– Ты всё время это повторяешь. Ты на самом деле этого хочешь? – спросила Лана, глядя на его острый кадык, покрытый светлой щетиной.
– Знаю, что это невозможно, – Курт усмехнулся. – Но я знаю, что делать, когда мне станет совсем невтерпёж и захочется обрести покой и счастье.
– А сейчас ты, значит, ещё можешь терпеть?
– Пока да. Так, а сейчас мы пойдём…
– Нет, – решительно перебила Лана.
– Не понял.
– Мы прекратим эту бестолковую беготню и позвоним одному человеку.
– Где ж ты прятала мобильник? – удивился Курт.
– Очень смешно, – скривилась Лана.
Она носила телефон не в сумочке, которая осталась в разгромленной столовой, и не на шее, чем лишила монстров возможности полюбоваться на свои выкатывающиеся от удушья глаза, а в чехле на поясе. Лана достала мобильник, немного опасаясь, что во всей этой кутерьме от него остались рожки да ножки. Но замшевый пиджак смягчил большую часть ударов, и телефон, к восторгу Ланы, оказался не только в целости и сохранности, но даже ловил сеть.
Пока президент и остальные выходили из гостиницы навстречу нацистам, Рамиресу сообщили, что монстры накапливаются возле ворот колонии. Дорога, как признался генерал, туда вела такая, что на легковушке президента они бы добрались к завтрашнему утру. Если бы добрались вообще. Полицейских машин в городе уже не оставалось – все были около колонии. Руководитель Шербе, седой мужчина с волевым лицом, предложил всем доехать на его джипе. Александр охотно согласился. В лендровер грузились в спешке и чуть не потеряли Винченцо.
Глава нацистов вёл старенький джип так, что всем стало ясно – деньги, выделяемые на содержание дорог возле Рио-Лимай, разворовываются, даже не доходя до Санта-Карлос-де-Барилоче. Александр понял, почему руководитель нацистов до сих пор не приобрёл другую машину. Это не банальная нехватка финансов – салон был отделан красной кожей и сосной, – а ощутимая аура, которой обладал этот приехавший из прошлого века джип. Президент искоса рассматривал серо-чёрный мундир нациста с серебряным шитьём. Это торжество помпезности и дурного вкуса обильно украшали нагрудные знаки. Александру оказался знакомым только один орден в виде небесно-голубой звезды. Это была высшая награда, которой правительство Египта удостаивало иностранных военных – участников последнего конфликта с Израилем.
– Как же вы так быстро добрались? – спросил Александр.
– У нас есть телепортационная установка, – сухо ответил руководитель Шербе. – А рядом с мостом через Рио-Негро есть фиксированный выход.
На заднем сиденье тихо крякнул Рамирес. Александр и сам примерно представлял, сколько должна стоить установка, позволяющая перебросить на такое расстояние колонну БТРов. Серый забор приблизился, стали отчётливо различимы маленькие фигурки с автоматами, суетившиеся около сине-белых машин, и серебристый купол лаборатории, расколотый надвое. Из чёрной трещины, как рёбра, торчали куски арматуры.
Мобильник в кармане Александра заиграл. Президент вытащил его, увидел, кто его вызывает, и чуть не выронил телефон.
– Привет, Лана, – обрадовался он. – Ты цела? Ты одна? А его фамилия, случайно, не Эйхманн?
Лендровер резко занесло. Машина нырнула в колдобину, поджидавшую свою жертву под слоем густой грязи, как в пасть крокодила. Перед Александром мелькнул придорожный кустарник, словно свитый из колючей проволоки, и безумные глаза водителя в зеркале. Президент больно ударился грудью о переднюю панель. Локоть руки, в которой он держал телефон, прострелило яростной болью, но Александр его не выпустил.
– Дайте я с ним поговорю! – прокричал Рамирес сквозь визг тормозов.
– Да нет, у нас тут ничего не происходит, – сказал Александр. – Эйхманн согласится нам помочь?
Джип остановился посреди огромной лужи – до её дальних берегов ещё не дошла поднятая им волна. Александр передал мобильник назад.
– Генерал Рамирес, – представился военный. – Вы умеете обращаться с «пружинами в коробке», Эйхманн?
– Что это такое? – спросил Александр.
– Последняя модификация «лестниц в небо», господин президент, – тихо ответил Мигель. – Не очень мощные, но надёжные…
– Она находится в четвёртом блоке, в корпусе D, – продолжал Рамирес. – Да, в операторской… Вы можете туда попасть?
– С каких это пор исправительные колонии снабжаются оружием массового поражения? – спросил президент. – И, интересно, зачем?
– На случай бунта заключённых, чтобы уничтожить всю зону сразу, – сказал Винченцо.
– Она уже настроена, – говорил Рамирес в трубку. – Нужно только включить. Таймер автоматически стоит на пятнадцати минутах, но вы можете выставить выдержку побольше, если хотите. А потом выходите к западным воротам, охранники ещё держат периметр и выпустят вас…
– Разрешите мне поговорить с ним… – вдруг сказал глава нацистов.
– Вы будете говорить с… руководителем Шербе? – спросил Рамирес.
Как и Александр, он сообразил, что в суматохе они не успели познакомиться с главой нацистской крепости. Рамирес протянул телефон водителю.
– Курт, ты не ранен? – спросил руководитель Шербе.
Александр вздрогнул от нежности, звучавшей в его голосе.
Глава нацистов опустил руку с мобильником и несколько секунд смотрел на него так, словно перед ним был гроб Гитлера. Нагнавший их БТР призывно просигналил, но глава последнего нацистского оплота будто и не слышал.
– Позвольте? – сказал Александр.
Руководитель Шербе взглянул на него непонимающим взглядом.
– Мой телефон.
– Ах да, – он отдал мобильник президенту.
– Хотелось бы узнать ваше имя, – сказал Рамирес. – В этой кутерьме…
– Кай Эйхманн, – представился глава нацистов.
Несколько секунд в джипе стояла густая, как масло, тишина. Эйхманн опустил стекло, высунулся в окно и что-то прокричал по-немецки. БТР, по самую крышу заляпанный грязью, выполз на обочину слева от лендровера и остановился.
– Пересядьте, господа, – сказал Кай Эйхманн. – Я завяз накрепко, мои ребята меня выдернут, а вы езжайте…
Защёлкали замки в дверцах. Винченцо, Рамирес и Мигель выпрыгнули из лендровера и побрели к «Кайману», по колено проваливаясь в грязь. Александр обошёл машину, цепляясь за капот и с трудом вытаскивая ноги из липкой грязи.
– Сильнее, чем тебе, это ещё никому не удавалось, – Курт нажал сброс.
Он вернул мобильник Лане, прислонился к стене и медленно провёл рукой по лицу, ощупывая его словно чужое.
– И не такой уж большой у Александра, – рассеянно сказала Лана. – Да не в этом дело…
Она вздрогнула и осеклась.
– Теперь мы можем выдвинуться? – сказал Курт. – Нам тут таких задач нарезали…
Они пошли по коридору.
– Ты слышишь мои мысли. А я – твои, – не спрашивая, а утверждая, сказала Лана.
– Пока ещё не все, – ответил Курт.
– Значит, я всё-таки…
– Да.
Около центральных ворот была страшная сутолока – там выгружался только что прибывший отряд специального назначения. У военных хватило ума сообразить, что от полиции, обученной только разгонять безоружных демонстрантов, в подобном деле будет мало проку. Карлос выпил стакан спирта, который ему любезно предложили, с радостью принял бушлат – его куртка осталась в кабинете начальника колонии. Но пройти в белую машину с красным крестом на боку Карлос вежливо отказался. Он решил прогуляться вдоль периметра, чтобы прийти в себя и заодно вникнуть в обстановку. Первую линию обороны составляли БТРы с чёрной свастикой на бортах. Карлос почему-то не удивился, увидев их, и узнал марку – «Кайман». Метрах в пятидесяти за БТРами стояли брошенные как попало полицейские машины, а пространство между двойным оцеплением пока пустовало. Кое-где мелькали голубые полицейские мундиры.
Не дойдя до западных ворот колонии метров ста, Карлос заметил около «каймана» полного мужчину. Из-под бушлата, точно такого же, что был сейчас на нём, виднелся серый от грязи халат. Врач болтал с двумя бритоголовыми парнями в нацистской форме. И хотя кровь с его лица смыли, а ссадины уже запеклись, журналист сразу узнал в нём единственного мужчину, который ушёл с футбольного поля человеком. Карлос подошёл к БТРу и спросил прикурить, а затем и разговорился с молодыми арийцами. Врач назвался Рамоном. Услышав, что Карлос журналист, он сказал: