Страница 85 из 110
Но сегодня явно не его день. И испортила его драгоценная матушка. Вот зачем ей понадобилось вскакивать, ни свет ни заря, из теплой постели? Чтобы перед отъездом поскандалить? Конечно, ей скучно. В замке очень мало женщин, у неё всего три фрейлины, и еще десяток простых эльфиек замужем за рыцарями, в то время как гарнизон составляет почти шесть десятков взрослых мужчин. Балы и пиры бывают редко – не так уж много у них соседей, которых можно пригласить в гости. Вот леди и изводится сама и изводит единственного сына. Кажется, ей доставляет удовольствие наблюдать, как его преследуют неудачи!
И сегодня как раз такой день! Егеря накануне выследили переплывших реку троллей, но пока то да сё, нарушители убрались восвояси. То ли их спугнули неумелые разведчики, то ли они сами были разведкой – но в условленном месте нашли лишь следы. Болотники ушли, и многочасовая погоня не дала результатов. Следы обрывались за несколько лиг отсюда, в разливе. Судя по всему, тролли вознамерились перебраться через Черную реку, где попало. Собаки потеряли след и бестолково топтались у самой воды.
Возвращаясь назад, Рейдиар заметил кабана. Но старый секач так яростно оборонялся, что убил двух собак. Остальные отступили, и он удрал. Потом свора погналась за оленем, но это оказался не матерый самец, а брюхатая самка, и ее пришлось оставить в покое. Лишь соколы как-то компенсировали неудачу – пока пробирались вдоль реки, ловчие птицы добыли много пернатой дичи, а один ястреб даже скогтил лисицу. Правда, ее грязный вылинявший мех не прельстил бы даже кухарку, и тушку пришлось бросить в лесу. Все это отнюдь не улучшило настроения лорда Рейдиара, и он уже представлял выражение лица своей матери, когда та с нарочито-невинным видом поинтересуется, сколько троллей сегодня убил её героический сын. Можно было, конечно, избавиться от женского назойливого внимания, отправив её в гости к соседям, но в этом случае она повезет с собой и все новости и сплетни. И скоро вся округа будет знать о его неудачах на охоте.
Одолеваемый мрачными мыслями, лорд Рейдиар въехал в поселок альфаров просто потому, что ему внезапно захотелось передохнуть и хоть немного оттянуть неприятный момент возвращения домой. Любая задержка была бы ему в радость.
На улицах было немного народа, и на огородиках поблизости тоже, несмотря на то, что до заката ещё оставалось время. Зато на торговой площади, где совсем недавно шумела ярмарка, было непривычно многолюдно. Еще с другого конца улицы лорд разглядел фургон и собравшуюся вокруг него толпу. Он сделал своим спутникам знак придержать лошадей.
После недолгих споров артисты решили поставить фрагмент из пьесы «Поцелуй любви», которая неизменно пользовалась успехом. Прекрасную принцессу полюбил некий принц, но злая волшебница хотела помешать их счастью. Она тоже влюбилась в юношу, но тот ответил отказом на её притязания. И тогда волшебница надоумила короля-отца отправить жениха на край света за свадебным подарком. А тем временем подстроила так, что девушка пала жертвой колдовских чар. Она уколола палец о стебель красного шиповника* и погрузилась в глубокий сон. Король с королевой, однако, не пожелали класть дочь в склеп, а издали указ, согласно которому тот мужчина, чей поцелуй разбудит принцессу ото сна, станет ее супругом. И вот во дворец собрались женихи, и каждый лелеял мечту стать тем единственным. Но чары спали лишь после того, как к принцессе вернулся ее возлюбленный принц.
(*Красный шиповник – у эльфов, как ни странно, символ зла вообще и злых чар в частности.)
Играть решили вторую часть пьесы, сразу начав с того, как принца злая волшебница забрала в плен, а сама наложила на принцессу чары.
Лейр, единственный, кроме ушедшей прогуляться с детьми Таши, не был занят в пьесе. Он скромно присел сбоку, стараясь занимать как можно меньше места. В памяти у юноши зияла пустота – те несколько дней, которые он провел в обществе артистов, были пока единственными его воспоминаниями. О своей прошлой жизни он имел весьма смутные представления – ему рассказали, как нашли его в петле недалеко от поместья-столицы, но сам ли он решил покончить с собой или его пытались убить – никто не знал. Думать об этом было неприятно и больно, и Лейр поневоле интересовался каждой мелочью из окружавшей его новой жизни. Затаив дыхание, он следил за развитием сюжета. Простившаяся с женихом, принцесса, чью роль исполняла Соэль, тяжело переживала утрату. Она отошла к самому краю сцены, произнося свой монолог, и не видела, что за ее спиной к ней подкрадывается злая волшебница, которую играла матушка Ханирель. Она накинула на спину темное покрывало, ссутулилась так, что стала казаться в два раза меньше ростом и прихрамывала. А умело наложенный грим делал привычное лицо совершенно неузнаваемым.
Рядом на край импровизированной сцены присела Раэна. Девушка уже успела надеть на себя плащ, расшитый перьями и делавший её похожей на большую птицу.
- Нравится, да? – догадалась она. – Соэль, она такая – всем нравится!
В голосе ученицы менестреля прозвучала зависть – обычная полукровка в мире эльфов не могла даже мечтать о том внимании, которое выпадало на долю ее подруги. Для высокородных эльфов идеалом красоты считались светлые волосы и голубые глаза на чуть вытянутом лице – именно так выглядела Соэль. Темноволосая, темноглазая, круглолицая Раэна проигрывала рядом с нею.
- Скажите, что мне делать, небеса? – вопрошала тем временем Соэль. – И как разлуку мне перенести? Увянет без любви моя краса!
В это время она заметила волшебницу и вскрикнула.
- Ты испугалась, милая? – проскрипела та. – Прости…
Девушка не распознала ведьму, которая уже являлась ей в начале по ходу пьесы, ласково заговорила с нею, и та, узнав, что тяготит принцессу, вручила ей волшебный цветок: «Покуда свежи его лепестки, не будет сердце чувствовать тоски!» Принцесса взяла белый шиповник*, но только поднесла к лицу, чтобы вдохнуть его аромат, как укололась об острый шип. И её кровь окрасила его лепестки в алый цвет.
(*Белый шиповник – у эльфов символ вечной любви и всего доброго и светлого.)
Когда Соэль, изображая бессилие перед сковывающими её чарами, со стоном опустилась на колени и с криком упала бесчувственная на руки подбежавшей королеве-матери, Лейр едва не рванулся на сцену, чтобы подхватить девушку, хотя и знал, что это игра, а кровь – всего лишь краска из спрятанного в рукаве пузырька. Но ему помешали Раэна и мастер Неар, удержавшие за руки.
- Тихо, - прошептала ученица менестреля. – Не мешай.
- Ы-ы, - пробормотал Лейр.
- Нравится пьеса? – кивнула девушка. – Мне тоже. Смотри лучше!
По замыслу пьесы злая волшебница удерживала в плену возлюбленного принцессы, чтобы тот не успел к церемонии, и девушку разбудил кто-нибудь другой. Но чудесная птица прилетела к окну его темницы и пропела балладу о спящей девушке. Роль птицы играла Раэна. Под музыку мастера Неара, время от времени поднося к губам флейту, она станцевала и спела. Ее музыка разрушила чары, и влюбленный принц вырвался на свободу.
Теперь спящая принцесса возлежала на импровизированной кровати, сделанной из лавки и покрытой яркой тканью. Рядом находилась её мать-королева, державшая дочь за руку. Глаза девушки были плотно закрыты. Она ждала условного сигнала, чтобы «проснуться». Тем временем каждый из кандидатов в женихи произносил прочувствованную речь, пытаясь на словах доказать, как он ее любит, и только после этого целовал. Очень часто в роли женихов, там, где можно, приглашали и случайных зрителей. Большинство были рады попробовать себя на сцене – тем более, если по ходу пьесы требовалось поцеловать красивую девушку. Так и тут – сегодня в массовку пригласили двух альфаров. Соэль, загримированная, краснела под белилами – ей было не совсем приятно, что к её щеке будут прикасаться чужие губы.
Именно в это время на площади и появился лорд Рейдиар.
- Ого! – негромко воскликнул он. – А что это тут происходит?