Ошибка выжившего

— Значит, запасной вариант устроили, — кивнула культуролог. — А что всё-таки насчёт возвращения? Вы вчера весь день по городу бродили.

— Если кратко, то дела плохи, — Волков проверил оружие и жестом велел сёстрам седлать лошадей. — Есть какая-то секта, устраивающая по всему миру храмы с обелисками, и вполне возможно, что эти обелиски создают аномалии. По-хорошему стоило бы расспросить акденцев, когда именно у них храм поставили, не удивлюсь, если его как раз закончили к нашему приходу. Но появляться там не стоит. Здесь, в Корнове, храма нет. Я купил у местных алхимиков кое-какие ингредиенты, а Беляна по моей просьбе их соединила и активировала — мне магия недоступна. Вот.

Он продемонстрировал серебряный перстень с полупрозрачным камнем в довольно грубой на вид оправе. Камень сиял изнутри ровным голубым светом.

— Что это? — спросила Наталья.

— Наденьте, — Вульф бросил ей перстень. — Кретин-ювелир решил, что я заказываю его, хм, своей невесте, и сделал кольцо по вашей мерке. Это датчик аномальных сдвигов в реальности. Регистрирует свободные долгоживущие мезоны, которые образуются в аномальных зонах. Сам принцип — такой же, как у счётчика Гейгера. Сейчас, как видите, он светится не очень сильно: мы далеко от центра. Но уйти всё равно не можем.

— Значит, мы будем играть в «горячо-холодно», — задумчиво проговорила Наталья, надев перстень на безымянный палец. Тот пришёлся точно впору.

— Вроде того. Ориентиры у нас есть, на них и пойдём. Как вам здешние удобства?

— Хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем ожидала, — признала Наталья. — Даже комната на вид неплохая и помыться есть чем.

Комната и впрямь была неплохой, а в чём-то даже лучше любого «Хилтона». Настоящая светлица с рушниками на стенах, ковриками на полу, роскошной кроватью и столиком с настоящим серебряным зеркалом. Никаких полатей и прочих атрибутов бедноты. Да и чего ещё ждать от княжьего терема? Как узнал Волков из ночных бесед с Беляной, девушек поселили в комнатах, которые прежде занимали покойная младшая жена Истислава и её сенные девки. Наталье он об этом говорить не стал, да, наверное, и не стоило.

Культуролог успела побывать в местной бане и постирать одежду, в результате чего выглядела теперь куда лучше, чем тогда, на рабском помосте. Настроение у неё тоже поднялось, и Волков не стал портить его информацией о том, что в ближайшую неделю не предвидится ни бани, ни вообще хоть каких-то удобств.

Время ещё будет.

Через час они уже ехали по лесной дороге в сторону Ринска. Княгиня прощалась очень тепло и просила навещать её, если вдруг Волкову всё же удастся попасть домой. Майор сказал, что такую женщину не забудет никогда, и не покривил душой: забыть проведённую с ней ночь действительно было бы сложно. В любом случае, даже при неудаче их ожидала довольно роскошная жизнь.

Волков, однако, на неудачу не рассчитывал. У него наметился враг, которого следовало стереть в порошок, а уж это он умел превосходно.

Теперь, когда у них была чёткая цель, дорога стала как-то приятней. Изрядно повеселевшая Наталья неустанно болтала с близняшками, попутно уча их русскому языку. Те с готовностью отвечали, быстро найдя общие темы для разговора. Один лишь Вульф мрачно ехал впереди, не вслушиваясь в бабский гомон. Мысли его занимали разнообразнейшие способы убийства того, кто всё это устроил.

Лесная дорога петляла среди заросших могучими деревьями холмов, прикрывая путников от солнца. Пели птицы, шелестел ветер, стрекотали кузнечики — идиллия, да и только. Будь дело на Земле. Здесь же в таких местах любили промышлять романтики большой дороги вроде той банды, которая на свою голову попыталась ограбить чужинцев у самого Корна. И если Волков за свою жизнь и имущество не опасался, то иным людям стоило задуматься над этим.

Часто не гнушались разбоем даже простые крестьяне, особенно если в прошлом им довелось повоевать под знамёнами боярина или против шайки таких же бандитов. Князья и бояре редко умеряют свои аппетиты, а есть хочется, вот и приходится выходить на дорогу. Впрочем, конкретно эта тропа не пользовалась популярностью ни у купцов с путешественниками, ни, как следствие, у грабителей. Достаточно сказать, что за целый день Волков не увидел ни полей, ни пасущихся стад, ни хотя бы одного человека. Лишь под вечер, когда солнце уже покатилось за горизонт, деревья, наконец, расступились.

— Пастух, — сказала Илла, жуя травинку. Вульф тоже заметил его — худощавого мальчика лет четырнадцати, который, разинув рот, смотрел на всадников. Рея, не дожидаясь команды, повернула коня в его сторону, и опомнившийся пацан бросился бежать.

— Наверное, встречи с такими, как мы, запомнились ему не с лучшей стороны, — сказала Наталья.

— Если верить Беляне насчёт характера её покойного мужа, так оно и есть, — проворчал Вульф. — Ну-ка, давайте прибавим шагу. Неохота мне встречаться с местными.

Встречи, впрочем, избежать не удалось.

Дорога упиралась в деревню — десятка три домов, обнесённых весьма крепким и высоким частоколом. За неошкуренными брёвнами стояли наблюдательные вышки, с которых вниз смотрели лучники. Правда, они совсем не походили на бравых английских стрелков — так, оборванцы с лесными луками-однодеревками в руках. Из такого даже кожаный доспех пробить трудно.

Зато перед воротами собралась целая компания — два десятка мужиков с весьма злыми рожами, каждый с оружием. В основном — рогатины и топоры, но у одного имелся даже длинный меч. Он-то и вышел вперёд, когда гости приблизились.

— Проваливайте! — заорал он. — Вы уже оброк собрали, больше ничего не дадим!

— Какофф наглец! — крикнул ему Вульф, старательно имитируя акцент Фейдланда. — Ты, жалкий пейзанин, посмел назвать меня сборщиком податей? Да будь я проклят, если прямо сейчас не снесу твою грязную башку с плеч!

Такой ответ несколько смутил крестьянина, явно ожидавшего чего-то другого. Главарь неуверенно повернулся, ища поддержки, но его товарищи пребывали в таком же ступоре.

Поэтому неудивительно, что очень скоро его оттолкнула в сторону женщина.

Статями дамочка ничуть не уступала Беляне, хоть и не дотягивала красотой до княгини — всё-таки крестьянская жизнь давала о себе знать. Вместо нежных ручек аристократки из рукавов платья выглядывали ладони настоящего Кинг-Конга, размахом плеч баба не уступала главарю, да и ростом тоже. И, как понял Вульф, несмотря на присущий миру L4 средневековый сексизм и бесправие, перечить ей в деревне никто не смел, и муж в том числе.

— Здрав буди, гости дорогие! — грохнула она. Здесь предполагалось вежливое и учтивое обращение, но мощный голос женщины убивал все такие порывы на корню. — Простите великодушно моего мужа, он недавно по голове дубиной получил, вот до сих пор ум обратно не вернулся. Времена у нас нынче неспокойные, того и гляди, тати налетят. А сейчас суд у нас идёт, и ночь опускается, а ночь темна! Вот мы и боимся.

— Что же, раз так, то бдительность я одобряю! — ответил Волков. — Только солнце уж зашло почти. Найдётся ли у вас место для четырёх путников?

— А как же! — баба посмотрела назад, и через несколько секунд рядом с ней остался только муж-главарь, пытающийся запихнуть меч обратно в ножны. Острие никак не хотело найти ушко, и мужик тщетно пыхтел, бесполезно тыкая благородным оружием в лакированное дерево.

Лучник на вышке сделал вид, будто любуется закатом.

— Меня зовут Буреслава. Это вот — мой муж, староста, Фаддеем кличут. А кто ж вы будете?

— Волк, — ответил майор. — А это мои спутницы.

Буреслава торопливо закивала, уступив им дорогу. Вульф медленно въехал в ворота, за ним — степнячки с Натальей. Мельком он посмотрел назад: у Реи с Иллой лица были каменные, у Натальи — брезгливое.

— Относитесь проще к людям, — сказал по-русски Волков. — Вполне возможно, что дальше будет куда хуже.

— Не хочу и думать об этом, — ответила девушка.

XXIV

Почему-то Волков не сразу задумался о том, что за суд упомянула Буреслава. Лишь когда они пристраивали коней в загон у дома старосты, Рея заметила, что пришедшие в себя крестьяне стягиваются к центральному перекрёстку, то и дело озираясь, будто опасаясь чего-то. Вульф, недолго думая, оставил Иллу задать животным корма, а сам отправился туда же. Перстень горел всё ярче — они приближались к центру.