Страница 3 из 86
Добравшись до любимой беседки, я стряхнула со скамейки опавшие листья и присела, обводя взглядом потускневший сад. Деревья и кустарники стояли почти голыми, щеголяя своими прутьями-ветвями. Прямо возле беседки красовались поздние цветы, которым, казалось, такая погода очень даже нравится.
Минут через пять по крыше дробно застучали капли.
Как бы мне ни хотелось ни о чем не думать, но мысли снова и снова возвращались в кабинет к разговору с отцом. Мне казалось, что образ нежно-розового цветка до сих пор стоит перед глазами.
Утихшая буря снова всколыхнулась в душе. Я не могла толком разобраться, чего во мне больше. К своему ужасу, среди негодования и страха я могла разобрать крупицы любопытства и странной радости.
– Я сошла с ума, – простонала я, сдерживая желание побиться головой о деревянную стену позади себя.
Его величество Гордон Эклин-Маэр – король Хальдора,–по слухам, был ужасным человеком. Если собрать все, что я о нем слышала, то перед глазами вырисовывался весьма неприглядный мужчина, единственным достоинством которого была притягательная внешность.
Конечно, никто и никогда не попрекал короля и не осуждал. Еще бы, никому не хотелось лишиться ни головы, ни расположения короны. А на подобное король был скор, отчего его считали жестоким.
А еще он имел большую слабость к различным винам и женщинам. Поговаривали, что в постели он несдержан и его фавориток часто видели едва ли не выползающими из его покоев. Понятно, что об этом только тихо шептались по углам.
Заботливые отцы, любящие своих дочерей, пытались не пускать их в замок правителя, стараясь как можно скорее выдать их замуж. Иные, наоборот, стремились всеми силами протолкнуть свое чадо поближе к королю.
Многих весьма волновало, что он до сих пор не женат. Теперь мне понятно почему. Он мог менять женщин в постели [1] сколько угодно, но вступить ни с одной в брак не смог бы никогда – королевская магия не допустила бы подобного, ведь мы связаны с ним с самого моего рождения.
Сжав оледеневшие пальцы, я невидящим взглядом уставилась перед собой. Может быть, все это просто слухи и король не так ужасен, как о нем шепчутся? О, как бы мне этого хотелось. Вот только если вспомнить законы, которые вышли из-под его пера, то все становится еще более неприглядно.
Заметив краем глаза движение, повернулась, с удивлением замечая, как рядом со мной присаживается мать.
– Мама? Что-то случилось? – спросила и сразу прикусила губу. Мать не любила, когда я с ней заговаривала. Она и в самом деле тут же обожгла меня раздраженным взглядом, но смолчала. И я не стала больше ничего говорить, отвернувшись.
– Не забудь взять с собой изумрудное платье. Оно тебе идет, – сказала она минут через пять тишины, наполненной шорохом дождя.
– Конечно, как скажешь, – согласилась я немедленно, недоумевая. Какое ей дело до моих платьев? Она никогда не проявляла к ним никакого интереса. Мне хотелось спросить ее о многом, но я понимала, что ответов не дождусь. В лучшем случае мать просто встанет и уйдет, как делала это всегда.
Как-то слишком глубоко вдохнув, она немного повернулась ко мне, рассматривая. Я тоже осторожно повернула голову, не зная, как себя вести с собственной матерью. Столько раз в прошлом я пыталась к ней приблизиться, понять, но каждый раз наталкивалась на стену. В конце концов я просто разочаровалась и устала, прекратив свои попытки сблизиться.
– Итак, ты теперь знаешь, – сказала она, рассматривая меня со странным выражением лица.
– Да, мама, – отозвалась я, кивнув для верности. – Отец рассказал мне о воле королевской магии.
– И что ты об этом думаешь? – резко спросила она, будто пытаясь в чем-то уличить. – Я сомневаюсь, что ты осознаешь, как сильно нам всем с этим повезло. Теперь наша семья будет второй по значимости после королевской.
Я вспыхнула от негодования. Вот, значит, как? То есть ради того, чтобы хоть как-то на меня теперь влиять, она решила помириться? Не бывать этому!
Так, тихо, тихо. Всё, скорее всего, не так. Мать знала обо всем с самого начала, так что если бы она хотела на что-то там влиять через меня, то и вовсе бы не ссорилась, постаравшись с самого моего детства заиметь на меня определенное влияние. Но этого не было. Наоборот, она всеми силами пыталась отдалить меня от себя.
Чего же она хочет?
– Я понимаю, о чем ты, мама, – кивнула я, тщательно подбирая слова. – Не могу сказать, что счастлива, все-таки слухи...
– Глупая девчонка! – тут же осекла меня мать. – Даже если король именно такой, каким его описывают, то быть его женой все равно большая честь. Он король! Этого достаточно. В остальном он может быть хоть кривым, хоть косым.
Я поджала губы, сдерживая рвущиеся наружу слова.
– Возможно, ты права, – выдохнула, унимая колотящееся сердце.
– Конечно, я права, – фыркнула она. – Ты слишком молода. В твоей голове полно глупых мечтаний, о которых пришла пора забыть. Это все твой отец, – мать поморщилась. – Эта его... бесхребетность.
– Не говори о нем так! – сказала я резко, сердито вскидывая на нее взгляд. – Отец прекрасный человек, в отличие...
– От меня? – мать хмыкнула, складывая руки на груди. – Можешь не трудиться. Я и так отлично знаю, что ты обо мне думаешь.
Она замолчала, и между нами повисла напряженная тишина. Я еще пару секунд посверлила ее взглядом и отвернулась, не желая больше ни смотреть на нее, ни говорить.